Кольцо Саламандры

Списки с несданными предметами висели на втором этаже факультета, и Дин с разочарованием там нашел свое имя. За пропущенные недели он из лучшего ученика превратился в обычного студента-прогульщика, и теперь, чтобы достичь былого уровня, ему придется прикладывать значительно больше усилий. А получится ли вырваться из новой тюрьмы от нового хозяина, он не знал. И чем дальше, тем меньше верилось, что высшее образование в мире смертных ему когда-либо пригодится. — Эй, Батлер! — Дина окликнул один из однокурсников. — Где пропадал, три зачета пропустил, теперь и до экзамена могут не допустить. Альфа приветственно его обнял, но Дин поспешил от него отойти. Не хватало еще, чтобы новый хозяин почувствовал на нем запах другого. Чем это обернется, даже предполагать не хотелось. После восьми часов лекций в университете, среди спокойной человеческой обстановки, где никто не пытался его убить или изнасиловать, настроение значительно улучшилось. Ехать домой или, точнее, в комнату Томаса, где он теперь жил, совершенно не хотелось, и Дин пытался придумать причину, чтобы отпроситься у истинного и провести еще пару часов с людьми. Пообщаться с однокурсниками, посидеть в библиотеке или, может, даже выбраться с кем-нибудь в клуб. Но у выхода из университета Дина ждал знакомый мотоцикл, и он обреченно вздохнул. Томас лично пришел его забрать, а значит, никаких отгулов не предвидится, да еще и попадет за задержку. Рядом с парковкой дракона не было, и Дин присел на жесткое, промерзшее сиденье мотоцикла, зная, что лучше далеко не уходить. Наверняка ему еще достанется за то, что он самовольно поехал учиться. Утром Томаса не было дома, и Дин оставил записку, рассчитывая вернуться до того, как объявится дракон. Просчитался, и теперь гнева вечно недовольного истинного не избежать. — Ты где был? — из мыслей Дина выдернул сердитый оклик. Томас схватил его за руку и сдернул на землю, как мешок с картошкой. — Тебе было велено не покидать дом! — У меня семестр заканчивается... Томас прервал его слова жесткой оплеухой. — Гидры объявили на меня охоту, и ты первый, кого они постараются прикончить. Решил подставить меня? Думаешь, они убьют тебя быстро и безболезненно? — гнев в словах и голосе дракона ощущался физически. Дин сжался, желая исчезнуть, провалиться сквозь землю или просто оказаться в комнате древнего замка Саламандр, спрятаться под кроватью и больше никогда не выходить из своего заточения. — Если я не сдам хорошо эту сессию, то лишусь стипендии, — промямлил он в оправдание. — Учеба тебе не нужна! — Томас толкнул Дина на мотоцикл и сам занял свое место. — Едем сейчас к Моргану, отец на переговорах с троллями, и нужно переждать, пока он не освоится, а там уж Георг поможет... — Не поеду к Моргану, — Дин сполз с мотоцикла, — вы снова меня весь день будете лупить и трахать... — А что тебе не нравится? — Томас обернулся, и его глаза почернели от гнева. Злить дракона еще дальше было глупостью, но Дин обиделся, что ему запретили учиться, и о последствиях подумал слишком поздно. — Я твоя пара, вообще-то, — с вызовом произнес он и тут же прикусил губу. — И хочу быть только с тобой, — испуганно добавил он, отступая от разъяренного альфы, — и не понимаю, почему ты так хочешь делиться мной... — Я не делюсь тобой, раб! Лишь делаю то, что нравится мне, — фигура дракона увеличилась, за спиной мелькнули очертания крыльев, и Дин зажмурил глаза, желая, как никогда, быть обычным человеком и не видеть истинной формы своей половинки, — твоего мнения не спрашивали! Дин опустил голову, нужно было бежать, или дракон его убьет, но остановиться не мог, слова Томаса обижали, и принимать его позицию Дин не желал. — Если тебе так нравится подкладывать меня подо всех, то я сам найду себе альфу и буду трахаться с тем, кто мне по душе! Томас снова замахнулся для удара, и Дин был уверен, что получит очередную пощечину, но Томас ударил кулаком, и достаточно сильно. Из носа хлынула кровь, а губы онемели, Дин снова попятился, шлепнулся задницей на мокрую мостовую. Перед глазами прыгали звездочки, но омега заметил, как рядом с парковкой остановились студенты и, перешептываясь, принялись смотреть на развернувшуюся сцену. Следующий удар лишил его сознания, и он не видел, как Томас закинул тело четвертака на мотоцикл, обвел ледяным взглядом собравшихся, распугивая их и заставляя всех разойтись, а потом вывернул на дорогу, ведущую совсем не к Моргану или дому саламандры. Дин пришел в себя от леденящего холода. Он обнаженным лежал на дне неглубокой ямы, рядом с ним ходил Томас и заканчивал закреплять ему руки ремнями к концам метровой палки. Извернувшись, Дин попытался подняться на колени, но ноги оказались уже скованными – разведенные в стороны лодыжки так же, как и запястья, были прикованы к распорке. — Что это? Зачем? — пробормотал Дин, с трудом шевеля губами, рот был наполнен кровью, и все лицо казалось опухшим, словно Томас ударил его не дважды, а колотил очень долго. — В мире смертных тут находился амфитеатр Глобуса. В Аркадии это место испокон веков использовалось для показательных пыток и казней. Сейчас Глобус, а точнее, его старое местоположение, принадлежит Драконам. Показательные наказания мы проводим лишь два раза в году, потому сейчас театр пустует, и тебя никто не будет отвлекать, — дракон закончил с руками и потрепал Дина по опухшей щеке. — Ждать до января, когда пройдут следующие экзекуции, я не могу, так что повисишь тут в одиночестве. За спиной звякнули цепи, и тело медленно стало подниматься. Дин чувствовал неприятную боль на спине, но не мог понять, что именно тянет его вверх. Когда ноги только оторвались от земли, по холке пробежал страх, и у Дина появилось ощущение падения, словно дракон не тянет его вверх, а сбросил с высотки. Тело парило, поднималось без каких-либо приспособлений, Дина ничего не удерживало, и от странных ощущений у него закружилась голова. — Гидры тебя тут точно не отыщут, — с довольной улыбкой произнес Томас, смотря на него снизу. Сейчас ноги Дина находились на уровня паха дракона, и омеге очень захотелось пнуть его посильнее, заехать по яйцам и посмотреть, как он будет корчиться на дне грязной ямы. — Нужно было притащить тебя сюда с самого начала, — добавил он с усмешкой и, помогая себе хвостом, легко выбрался из ямы. — Хорошо провести тебе время! Дракон махнул ему рукой и ушел, скрываясь из поля зрения, оставляя Дина голого в одиночестве и на морозе. Правда, холод больше не чувствовался, возможно, виной тому драконья магия, а может, потому что в Аркадии температуры воспринимались иначе. Древний театр окружала старая восемнадцатигранная стена с ложами и провалившейся местами крышей, сквозь которую на грязный деревянный настил галереи падал крупными хлопьями снег. Ямы, расположенные вместо сцены, тоже были прикрыты навесом с нарисованным на нём голубым небом. Остальная часть двора была без крыши и покрылась белым мягким покрывалом. Снег в реальном Лондоне редко выпадал, в Аркадии же с приходом зимы начинались настоящие метели. Дин покрутился, пытаясь развернуться и рассмотреть устройство, что держало его в воздухе, но от резких движений заныла спина, а по бокам потекло что-то горячее, и Дин вскоре с ужасом понял, что Томас подвесил его на крюках за кожу. Снова стало холодно, в приступе паники Дин стал кричать, раскачиваться и пытаться руками зацепиться за край ямы. Но после того как он сильно стукнулся бедром о земляную стенку, спина разболелась еще сильнее, и он расслабился, опуская руку, и, покачиваясь, попытался успокоиться. Через пару часов на город опустились сумерки, а в театре потемнело так, что Дин не видел даже своего тела. Холод и боль ушли, осталось лишь головокружительное ощущение свободного падения, отчего было страшно, и временами сердце заходилось в испуганных спазмах. Спать не получилось, мозг продолжал думать, что тело падает, и судорожно искал спасения. Сколько времени он так провисел, было сложно сказать, по подсчетам была глубокая ночь, когда кто-то стал шуршать и фыркать рядом с ямой. На голове зашевелились волосы от понимания, что это может быть неизвестный ему дикий житель Аркадии, который собирается им поужинать. Дин несколько раз окликнул непрошенного гостя, но в ответ получил лишь сопение, попытки пробраться к нему в голову результата не дали – животное было не умнее собаки, и управлять такими существами Дин не умел. Когда что-то влажное, покрытое густым жестким волосом коснулось его ноги, Дин от ужаса не смог сдержать крик, но зверь не пытался откусить от него кусочек. Существо шипело и фыркало, ощупывая бедра омеги, а добравшись до промежности, стало облизывать его и рычать, нетерпеливо притягивая Дина к себе. Отбивания и окрики ничем не помогли, лишь первое время существо отбегало, но всегда возвращалось и вскоре перестало обращать внимание на любые попытки от него избавиться. Почти до самого утра Дин чувствовал его костистые пальцы и горячий язык на своей заднице, но когда стало светать, существо исчезло. День, проведенный в одиночестве, показался Дину невыносимо длинным. В амфитеатре никто не появлялся, лишь беззвучно падал снег, покрывая пол светлым, тонким полотном и тая, припеченный слабыми лучами солнца. Безумно сильно хотелось пить, и Дин слизывал с плеча редкие долетевшие растаявшие снежинки. Спина больше не болела, зато разболелись растянутые ноги и руки, хотелось расслабить мышцы и просто лечь. Ночью к его яме явилось несколько тварей. Они воровато попискивали, хватали его за ноги, и Дин с отвращением чувствовал их волосатые ладони на своих ягодицах. Временами твари начинались драться за возможность потрогать ему задницу, но большую часть ночи они лизали его, запихивали когтистые пальцы в анус и недовольно визжали, не в состоянии спустить Дина на землю. От их прикосновений было тошно, и Дин от отвращения поскуливал, старательно сжимая ягодицы, пытаясь вытолкнуть из себя их мерзкие языки и длинные носы. Под утро, когда они убрались, он задремал, а проснулся оттого, что его окатили ледяной водой. — Доброе утро, спящий красавец, — поприветствовал его довольный Томас. Дин, поморщившись, слизнул с губ и щеки оставшиеся капли воды. — Что, пить хочешь? — рассмеялся дракон, и Дина передернуло от его сухого ненастоящего смеха. Томас притворялся. Притворялся во всем. Потому что был не способен чувствовать, и сейчас осознание этого болезненно ударило, так что Дин всхлипнул от сдерживаемых рыданий. Томас, лишенный чувств, никогда не осознает, как больно он делает своей паре, не поймет его чувств и никогда не полюбит. Соленые капли разъедали чуть поджившие ранки на щеках и губах, а Томас, заметив его слезы, рассмеялся еще противнее. — Хочешь? Так ведь? Дракон подошел к краю ямы и, расстегнув штаны, стал мочиться на Дина, стараясь попасть тому на лицо. Дин завопил, задергался и закрутился на своих крюках. — Ты больной ублюдок! — визжал омега, а Томас заливался смехом. Опустошив мочевой пузырь, дракон подтащил к яме два мешка. Из каждого он вытряхнул странных приматов, по телосложению почти ничем не уступающих людям. Но твари были покрыты мелким густым ворсом, их длинные морды были вытянуты, а по земле за ними болтались длинные тонкие крысиные хвосты. Оказавшись в яме, существа зажались в угол и прикрыли глаза, видимо, боясь света. — Кобольды. Их тут много, но они днем не показываются. Впрочем, уверен, ты с ними уже познакомился, — дракон махнул на омегу рукой, — задница вся исцарапанная. — Снова смешок, и Дин разъяренно зарычал, желая врезать этому ублюдку посильнее. Твари быстро очухались и подошли к Дину, принюхиваясь и осматривая его неподвижные ноги. Омега снова дернулся, одна из тварей с силой повернула его к себе и стала облизывать ему член. Томас с довольной усмешкой вытащил пачку и выбил себе сигарету. Пока кобольды возились, облизывая Дину промежность и пытались забраться ему в анус, он спокойно курил. Бросив окурок в одну из тварей, он обошел яму, и Дин почувствовал, как его тело опускается. Кобольды зашумели, притягивая омегу к себе сильнее. Тот, что был перед ним, получил палкой по морде и ненадолго отскочил, но быстро вернулся на место. Томас опустил Дина ровно настолько, чтобы пятки касались земли, оставляя тело в вертикальном положении. Один из кобольдов тут же забрался Дину на спину и стал тыкаться длинным и тонким пенисом между ног, недовольно попискивая и дыша отвратительным запахом Дину в затылок. — Сними его, Том! — Дин кричал, пытаясь столкнуть с себя вонючую волосатую тварь. — Прекрати это, я буду подчиняться тебе во всем! — Конечно, будешь, — рассмеялся дракон, с безумным блеском в глазах наблюдая за развернувшимся действием в яме. — Будешь, как миленький, или в следующий раз я к тебе в яму спущу огра. Томас хохотнул, а кобольд, пристроившись, стал толкаться своим отростком Дину в анус. Его член с костяным стержнем казался слишком твердым и острым, самец резкими движениями погружался все глубже, и омега беспомощно подвывал. Второй кобольд суетился рядом, порыкивая на соперника и поглаживая свой торчащий из волосяного мешочка красный, как морковь, пенис. — Кобольды очень похотливы, но омеги достаются лишь самым сильным самцам, так что остальные готовы трахать все, что двигается, — спокойно, с усмешкой, продолжал комментировать Томас. — Половой акт у кобольда в среднем длится от двух до трех часов, но я уверен, что к ночи их тут будет много. — Сволочь! — закричал Дин. — Надеюсь, гидры тебя прикончат! Притащат в свои камеры и покажут тебе, что такое настоящие пытки! — Так не хочется вырывать твой грязный язык, раб, ведь ты им неплохо работаешь, но, кажется, твое неумение держать его за зубами сыграло с тобой плохую шутку! — холодно заметил Томас, и Дин всхлипнул. Это была не пустая угроза, а значит, когда дракон всё же вытащит его из ямы, издевательства на этом не закончатся. — Ненавижу тебя! — выкрикнул он сквозь рыдания. Томаса он уже довел, и терять было нечего, выносить же дергающегося за его спиной кобольда больше не было сил. Хотелось разозлить дракона еще сильнее, чтобы он избил до беспамятства, а там уже пусть эти крысы делают с ним, что пожелают. Срывая голос, Дин кричал на дракона, обзывал его, материл, надеясь, что он его прикончит. Томас больше не улыбался, он холодно смотрел, как две крысы совокупляются с его омегой, и неспешно просчитывал, что сделает с ним потом, когда Дин сломается и прекратит строить из себя невесть что. Смотреть на животный трах быстро наскучило. Кроме того Томасу самому захотелось, и он решил поехать к оборотню, чтобы не отпускать Дина раньше времени. Когда он уходил, второй кобольд кое-как пристроился спереди и тоже запихнул свой член в рыдающего и матерящегося Дина. *** Георг вернулся через двое суток, но к тому моменту Том знал, как решить проблему с гидрами. Морган де Вер смог раздобыть запись из личного кабинета Гильомы и в обход дядьки привез ее Томасу. Ничему не удивляясь, дракон увидел на ней Николса Гамильтона де Драко, своего троюродного племянника по линии отца и дядьку в пятом колене по линии одного из младших мужей Георга. Николс – сын Джеймса Гамильтона де Драко, скорее всего, действовал по указке отца. И намерения его были очевидны – когда гидры уберут Томаса, наследным графом Аберкорн станет Джеймс. Запись могла бы избавить Томаса от всех проблем с гидрами, но хотелось сделать что-нибудь подлое в ответ на подлость. Пока ничего умнее, чем просто прикончить отпрысков Джеймсона, в голову не приходило, но убивать драконов, тех, кто в будущем станут его вассалами, было неразумно. В конце концов, когда Гидры узнают, кто убил Гильому, то сами прикончат ублюдка, а также тех, кто попадется им на пути. Пока же Томас чувствовал себя спокойно, а Джеймса можно было шантажировать записью. Все это время Томас к Дину больше не приезжал. Нужно было успокоиться, а то желание убить четвертака превышало здравый смысл. Заказов от дома Гвидон не поступало, и дракон скучал. За пару дней к дому Кэрриана трижды приходили гидры, пытаясь обманом попасть в дом Саламандры. К счастью, беременный Лиз был еще более невменяемый, чем обычно, и никого в дом не пускал. Ощущение опасности порядочно надоело, и Томасу хотелось выбраться и свернуть кому-нибудь шею. — У меня плохие новости, сэр, — один из слуг положил перед Кэррианом письмо, но поклонился сидящему напротив Томасу. К кому именно он обращался, было не ясно. — От кого послание? — Лиз на письмо не отреагировал, и Томасу пришлось подняться, чтобы взять конверт. — От Совета Драконов и Саламандр, они призывают всех к оружию. Томас махнул слуге рукой, и тот послушно удалился. Кэрриан все так же задумчиво смотрел в стену, его живот значительно подрос, и он поглаживал его, мечтательно улыбаясь. Беременным он не казался таким уж опасным, но даже Барт предпочитал не показываться Лизу на глаза – непредсказуемость саламандры была убийственна. — Тебе интересно? — Томас бросил взгляд на супруга и вскрыл конверт. — Ты ведь мечтал отправиться на войну. — И воевать против драконов, — равнодушно повел плечами Лиз. — Как бы ты хотел их назвать? — Кого? — мрачно уточнил Том, прекрасно зная, о ком идёт речь. — Наших малышей. Доктор сказал, будет тройня. Два дракона и один саламандра. Не могу дождаться... — Лиз не договорил, повернулся к окну и провалился в свои фантазии. Оставалось лишь порадоваться, что срок вынашивания у саламандр не превышал два месяца. После родов Кэрриан придет в себя и не будет похож на инфантильного идиота. Детей же ему максимум дадут на руках подержать. Письмо было официальным, в нем Совет приглашал всех дееспособных мужчин на войну против Зимних Троллей. Видимо, долгие переговоры и поездка отца в Ирландию не спасли положения. Томас с радостью пошел бы воевать, но со сломанным крылом в бой его не возьмут. Да и Георг прикладывал массу усилий, чтобы его последний сын не отправился на тот свет раньше времени. Впрочем, теперь, после появления потенциальных наследников, все может измениться. Дети Кэрриана Лизарда, графа Кемпбелла, и Томаса де Драко, графа Аберкорна, смогут претендовать на трон со стороны Драконов и Саламандр. И до их совершеннолетия всего двадцать один год... — Я направляюсь к отцу. Прошу, не покидай дом. Лизард холодно обвел взглядом мужа, словно приходя в себя, и скривил идеальное лицо: — Не смей мне указывать, дракон, скажи спасибо, что я не вышвырнул тебя на улицу. Если вздумаешь еще командовать... Томас не стал слушать очередную истерику омеги. Да и дожидаться окончания бури рядом с ее эпицентром было опасно для жизни. Лизард пару дней назад уже показал, на что способен – вышел из себя из-за какой-то мелочи и прикончил пару слуг. Вскоре и завтрак подавать будет некому... Томас не знал, что принесет встреча с Георгом. Избавиться от гидр с помощью записи он надеялся и сам, но приструнить Джеймса пока не мог – не хватило бы власти и влияния. Георг мог с этим хорошо подсобить, но Том собирался говорить не об этом. Ему хотелось отправиться воевать, вывести отца из себя своим стремлением и чтобы статус Дина Батлера, наконец, утвердили. Вспомнив об истинном, Томас с облегчением понял, что злость отступила, и он сможет нормально говорить с плохо дрессированным рабом. Кроме того, он не без удивления заметил некую тягу, которую здравый человек мог бы назвать тоской, но дракон предпочитал списывать все на нехватку энергетической связи. Он не прикасался к омеге уже четыре дня, и при мысли о его коже от нетерпения начинало покалывать в подушечках пальцев. До старого шекспировского театра Том доехал на мотоцикле, прятаться уже надоело, так и подмывало заявить всем о своем местоположении, чтобы прикончить хоть парочку желающих получить наследство. Но за ним даже не следили. Вероятно, Лизард всех распугал, и рядом с домом Саламандры не было ни одного наемника. Рядом с Глобусом он припарковался и в ближайшем супермаркете купил Дину какие-то вещи и бутылку воды. В яме копошился с десяток кобольдов. Они как-то сняли омегу с крюков, скорее всего, сорвали, и сейчас Дин лежал на земле, и крупный самец, пристроившись у него между ног, неспешно двигал бедрами. Дин не подавал признаков жизни, и Томас взволнованно спрыгнул в яму, принимая боевую форму. Крысы тут же испуганно завизжали и бросились врассыпную, спасаясь от опасного хищника. Только тот, что совокуплялся с омегой, замешкался и за это лишился головы. Дин был отвратительно грязным, исцарапанным, искусанным, и на его спине, где кобольды вырвали крюки, кровоточили две некрасивые раны. Дракон перевернул парня на спину, проверяя пульс и рассматривая изуродованное тело. Дин тяжело вздохнул и приоткрыл глаза. Заметив рядом с собой альфу, он захныкал, протянул к нему руки и стал умолять забрать домой. Томас, поддавшись эмоциям, погладил его опухшее лицо, и Дин сразу вцепился в нежащую его руку, стал целовать грубые чешуйки на ладони и обещать быть верным и послушным рабом. Томас хотел дать ему крови, но, пожалев, достал одно из купленных зелий восстановления. Четвертак вцепился в скляночку, судорожно сглатывая горькую жидкость, и почти сразу потерял сознание. — Неплохо они тебя... — пробормотал Томас, рассматривая быстро стягивающиеся глубокие следы от когтей на бедрах и спине. Видимо, с Дином провели свой гон несколько самцов, они же, скорее всего, сорвали парня с подвески. Хорошо еще, горло не перегрызли в горячке. В будущем, когда Дин станет драконом и сможет лечить себя сам, Томас намеревался приводить его сюда чаще и натравливать на парня более интересных обитателей Аркадии. Ямы Драконов – отличный способ наказывать непокорных, а Дин слишком много перечил. — Ты заслужил! Подхватив омегу на руки, Томас вынес его в реальный мир. Нужно было привести Дина в порядок перед поездкой к отцу. Только прогулки с голым телом привлекут слишком много внимания. Пришлось запихнуть его, грязного и вонючего, в одежду. Выйдя из театра, Томас направился к ближайшему отелю. Дина следовало обмыть и трахнуть. Сняв номер на пару часов, дракон раздел омегу и запихнул в душ, не дожидаясь, пока он придет в сознание. От холодной воды Дин задергался, стал отплевываться и даже поднялся на ноги. Том намеренно сделал напор посильнее и посмеивался, когда парень начинал закрываться от жгучих струй воды. Но Дин больше не перечил, не возражал, не забывал своего места. Смыв с него основную грязь, Томас сбросил свою одежду и, отрегулировав воду, встал у омеги за спиной. Дин напрягся, это чувствовалось каждой клеточкой, и страх омеги Тому не понравился. Рукой он надавил ему на шею, заставляя прогнуться, коленом заставил расставить ноги пошире. Проведя по промежности свободной рукой, дракон стер неприятную на ощупь сперму кобольдов и протолкнул в анус большой палец. — Оттраханный животными, — усмехнулся он негромко, но так, чтобы раб услышал, — весь в их шерсти и сперме. Надавив пальцами на вход, он заставил вытекать скопившуюся в нем жидкость. Скопилось там немало, и Томас попытался вставить в Дина ладошку, чтобы избавить его от вязкого эякулята. — Подожди, не спеши, — подал голос раб. Но Томаса это лишь сильнее раззадорило, и он толкнул руку сильнее. Дин вскрикнул, сжимая кулаки, тяжело задышал, стараясь успокоить боль, постарался расслабиться, а Томас с рычанием и довольной улыбкой прижал его к стене. Этот омега пробуждал внутри него что-то противоестественное и не всегда жестокое. Потому что сейчас до безумия хотелось вылизать ему шею, целовать поясницу и покрытый слизким семенем вход. Томас не чувствовал переходов в этих желаниях, не замечал, как гнев сменяется на нежность, и все делал по-своему – так, как хочется и нравится именно сейчас. И когда его поцелуи стали обжигать кожу, а пальцы слишком ласково и нежно поглаживать изнутри, Дин сжался еще сильнее и стал тихонько всхлипывать, уверенный, что следом за лаской непременно последует наказание. Дракону это явно не понравилось, он вытащил руку и несколько раз шлепнул омегу по тощему заду. Когда тот, подчиняясь, расслабился и успокоился, медленно вошел в уже истекающую смазкой дырку и стал медленно и слишком осторожно двигаться. Дин старался лишний раз не дышать, чтобы невольно не разозлить совершенно непредсказуемого альфу. Но близость пары и его ласка очень быстро возбудили, и Дин стал сладко постанывать, выгибаясь и насаживаясь на крепкий член. Как только омега кончил, Томас повернул его к себе лицом, закинул ноги на бедра и стал двигаться уже быстрее, при этом прижимался к его губам и страстно стонал в приоткрытый рот четвертаку. От странной нежности и рвущего сердце желания Дину хотелось реветь, но он старательно цеплялся за сильные плечи, обхватывал ногами торс своего истинного и мечтал, чтобы так было всегда. Но Томас кончил и с усмешкой посмотрел в испуганные глаза. Снова прижался к губам в поцелуе. После нескольких минут сладких и страстных прикосновений схватил зубами кончик языка омеги и с силой сжал. Дин задергался, а когда хватка стала нестерпимо болезненной, отчаянно закричал. Томас отпустил его. Рассмеявшись, поставил на пол и с прежним вниманием слизал капли крови, оставшиеся на губах. — Я ведь обещал оторвать тебе язык за излишнюю болтливость? — с усмешкой напомнил он. — Прошу, не надо, я буду молчать, — Дин с отчаяньем прижал руки к груди и опустился на колени на кафельный пол. — Вот и молчи! — сердито рыкнул дракон и, подхватив омегу, вытащил его в комнату. Наспех обтерев полотенцем, уложил раба на постель и, уже привычно спешно и заботясь только о своем удовольствии, трахнул его. Постель в дешевом мотеле пахла каким-то средством от клопов, на подушке – странные разводы то ли от крови, то ли от блевотины. А в теле расслабленная благодать, покой и ни малейшего желания что-либо делать. Томас перебирал темные пряди влажных волос и смотрел в огромные, печальные глаза омеги. Дин всегда смотрел на него немного печально. А хотелось, чтобы смотрел преданно, нежно, как влюбленный щенок, и чтобы не возражал против любых попыток сделать ему больно. — Знаешь, когда я впервые увидел тебя, мне показалось, что ты ангельски прекрасен. Недостижим, волшебен. Что смотреть на тебя и прикасаться – и есть великое благо. Но со временем, изучая тебя, наблюдая за твоими холодными улыбками и пустыми стеклянными глазами, я понял, что ты просто хорошо сделанная кукла. Ты – ненастоящий, пустая оболочка, в которую забыли положить душу. Как ты можешь быть моей половинкой, если у тебя нет души? Дин испуганно закусил губу, и его глаза стали еще печальнее. — А когда открылся тебе и стал к тебе еще ближе, то осознал, что ты такой и есть. Монохромный. Существо без желаний и мыслей. Ты совершенно ни на что не способен и не годен, только удовлетворять мои физические потребности и быть украшением подле меня. Четвертаков специально в инкубаторах выращивают, чтобы они были красивыми и безмозглыми? Дин открыл рот, чтобы что-то сказать, но Томас резко поднялся и потянулся, с удовольствием чувствуя, как поют мышцы после связи с истинным. Наверное, это была единственная хорошая вещь в четвертаке – их связь. Других Томас найти не мог. — Схожу принесу еды, — альфа оделся и с равнодушным видом погладил ладонью остывшую спину Дина. — Ты что-нибудь хочешь? — Я очень голоден, — тихо ответил омега. — Могу заказать ужин. Дин сдержанно кивнул, хотя от голода сводило желудок. Томас ушел, а Дин завернулся в одеяло и сжался в комочек, стараясь успокоить нахлынувшую дрожь во всем теле. Нужно было что-то менять. Что-то делать с этими безумными отношениями. Выживать рядом с Томасом и надеяться на его временную милость не хотелось. Было тошно от своей беспомощности и оттого, что не было сил уйти. О побеге Дин думал часто, но каждый раз затыкал себя воспоминаниями о прошлой попытке – его слишком слабое тело просто не выдержит разлуки. Дин знал, что ему не хватит силы воли скрываться от своей пары. Но и жить под гнетом дракона не было сил. В голове мелькнула идея просто себя прикончить. Но и на это у омеги не было мужества. И самое неприятное, Дин понимал, что приспособится, привыкнет и будет радоваться редким проявлениям великодушия, терпеть все задвиги безумного дракона. И даже любить его будет, легко и бескорыстно, как и положено любить своего хозяина и свою истинную пару. Дверь за спиной скрипнула, и Дин с неохотой оторвал лицо от подушки. В проходе стояли двое незнакомых мужчин, и Дин удивленно открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел, потому что один из гостей выстрелил в него из тизера... Томас вернулся в номер с большим подносом, настроение было приподнятым, и он планировал, как быстро провернет все дела с отцом и отправит запись с промашкой Николса, избавляясь от преследования гидр. День намечался идеальный, но он не нашел в комнате своего раба, и благодушие в одно мгновение сменилось гневом. Отшвырнув приготовленный поднос в стену, он раздраженно зарычал, собираясь поймать сбежавшего четвертака и распять на верхушке Лондонского Тауэра, где днем и ночью кружили вороны. За пару часов они выклюют глупому омеге глаза и все лицо. Лишь когда он заметил брошенную на полу одежду и обувь, у него появилось неприятное предчувствие, что все не так просто. Воспользовавшись своими способностями, Томас увидел, как его раба похитили у него из-под носа, и злость накатила с новой силой, только теперь на похитителей. Первой мыслью было отправиться к гидрам и разнести их жилища к чертовой матери. К счастью, прежде чем он начал действовать, его телефон зазвенел, и на табло высветился номер Джеймса Гамильтона де Драко. — Слушаю, — как можно спокойнее произнес Томас, уже понимая, что Дин Батлер попал в руки его двоюродного брата. — Приезжай к станции Ватерлоо. Там тебя встретят. — Скажи, что именно ты хочешь? — теряться в загадках Том не любил, как и ходить вокруг да около. — Что за глупый вопрос, Томас де Драко, граф Аберкорн? Я желаю получить твой трон! Мотоцикл Том оставил рядом со стеклянной высоткой наземной парковки. Убедившись, что за ним не наблюдают, достал служебное оружие с мечеными пулями и засунул его в кобуру на груди. Если придется убивать Николса, то лучше воспользоваться своим званием наемника и отдать право на выкуп убийства любому желающему, а не перенять наследование самому по идиотским законам гидр. Рядом с главным входом станции, украшенной старинной аркой, стоял уже знакомый похититель, и Томас с трудом сдержал желание прикончить его на месте. Хвост нервно бил по кафельной поверхности пола, временами оставляя неглубокие следы в реальности, и задевал прохожих, которые удивленно оглядывались, пытаясь понять, что попалось им под ноги. Мужчина провел Томаса мимо торговых лавок и газетных киосков, поднялся на второй этаж к кафетериям и открыл перед ним служебное помещение. Вероятно, Джеймс сильно его боялся, раз решил встретиться в столь людном месте. Только не учел, что Томасу плевать на смертных, а оружие наемников стреляет без промаха и в Аркадии. Джеймс ждал его в маленьком узком кабинете без окон и со второй проходной дверью. Дракон был в парадном мундире со знаками отличий и с большой дубовой тростью, которой он пытался скрыть свое духовное оружие. Томас редко пересекался с дальним родственником, впрочем, почти все драконы Лондона так или иначе были родственниками, но у него с Джеймсом с самого детства не сложились отношения. Уже тогда он метил на трон и радовался каждой смерти отпрысков Георга Фридриха. Самому Джеймсу было не меньше четырехсот, и просидеть на теплом месте он долго не сможет. Томас невольно сжал пальцы, чувствуя, как сплетается в Аркадии его духовное оружие. Хотелось убить всех присутствующих на месте, и сейчас он даже не сомневался, что справится с Джеймсом. Останавливало лишь то, что он не знал, где находится Дин Батлер, и, не получив этой информации, отыскать четвертака может быть проблематично. — Присаживайся, — Гамильтон махнул рукой на простой офисный стул. — Зачем? — Томас чувствовал спиной присутствие охраны и понимал, что Джеймс не разговаривать его пригласил. — Лучше делай, как говорят! — рыкнул на него дракон, и Томас, сжав губы, опустился на стул. К плечу тут же прижалась чужая рука, и прежде чем Томас дернулся, он почувствовал легкий укол и растекающееся по телу тепло. — Я все ждал и надеялся, что проблема в виде неполноценного выскочки Томаса де Драко решится сама собой. Надеялся, что ты сдохнешь на войне, что отец скинет тебя со сломанным крылом с летающего замка или твой муж прикончит тебя после первой брачной ночи... Слова Джеймса смазывались, теряли смысл, тело казалось напряженным, готовым к драке, вот только шевелиться было тяжело. — Что ты мне вколол? — Потом я рассчитывал, что кто-нибудь доберется до твоего истинного. Даже намекнул Кэрриану Лизарду, что, убив Дина Батлера, он избавится от замужества с драконами. Но четвертак так и не умер. Как и ты. Тогда при помощи Николса устроил убийство Гильомы. И, кажется, снова просчитался. Думаю, ты понимаешь, что убивать тебя в открытом бою мне нет никакой выгоды – твой отец взбрыкнет и, скорее всего, прикончит и меня. Зато если бы умерла твоя половинка, очень быстро ты сам бы отправился за ним следом... — Что ты мне вколол?! — четче и громче повторил Томас. — Яд мантикоры, — Джеймс поднялся, знаком указывая охране держаться рядом. — Идиот, — Томас усмехнулся, — когда я впаду в неистовство, то первым делом прикончу тебя. А потом разнесу весь вокзал к чертям собачим. Как отнесется общество к твоей семье, если узнает, что ты причастен к подобному акту вандализма? — Никто не узнает, — Джеймс победно усмехнулся, и Томас резко выдохнул, когда Дракон переместил его в Аркадию. Комната тут была шире и светлее, но казалась грязной и потертой. Кроме стула, на котором туда переместился Томас, в комнате находился еще один – на нем сидел связанный Дин Батлер. Парня кое-как одели в дешевый спортивный костюм, в рот запихнули кляп, а на голове у четвертака был закреплен сдерживающий обруч. При появлении Томаса омега задергался и замычал, и Томасу захотелось подойти к нему, сорвать сковывающие веревки и убедиться, что тот цел и не пострадал от рук похитителей, но тело не подчинялось. — В Аркадии людям и станции ты не навредишь, — продолжил Гамильтон, прогуливаясь между Томасом и Дином, — а я ждать твоего безумия тут не буду. Когда ты прикончишь четвертака, вызову шерифа, и он просто пристрелит тебя, решив, что ты взбесился и потерял контроль над своим драконом. Впрочем, яд Мантикоры так и действует – вытаскивает дракона на поверхность, оставляя нашу человеческую суть где-то в подкорке сознания. Дин снова замычал и дернулся на своем месте. С трудом оттолкнув себя от стула, Томас преодолел несколько метров, что разделяли их. Опершись на подлокотники, он заглянул Дину в глаза, и сердце забилось быстрее. Убивать его не хотелось. Совсем. Не то что прежде. Том отчетливо понимал, что хочет, чтобы Дин жил и был рядом. Но как спасти его из сложившейся ситуации, Томас не представлял. — Прости, — чуть слышно шепнул он, но Джеймс услышал и рассмеялся за его спиной. — Оставляю вас, времени немного осталось, — сказал он и перешел барьер. Томас дрожащими пальцами вытащил у Дина кляп и прижался к его губам, целуя с напором и не позволяя четвертаку и слова сказать. Болтать не имело смысла – объясняться с ним было не о чем, а извиняться или прощаться Томас ненавидел. Он неплохо провел с ним рядом год и прекрасно - последнюю пару месяцев. Разве нужно было теперь о чем-то сожалеть? — Томас, — Дин пытался крутить головой, избавляясь от навязчивого поцелуя, — Томас! Сними с меня этот чертов обруч! Ты слышишь? — Не поверишь, все, что хочу сейчас - это трахнуть тебя напоследок, — усмехнулся Том, чувствуя, как становится вялым язык и с трудом удаются слова. Облизнув губы, он почувствовал первые чешуйки и заметил, что рот Дина испачкан кровью. — Ты такой сладкий, раб, я бы целовал тебя до тех пор, пока дракон не выберется на поверхность. Может, тогда он будет к тебе благосклонен и не убьет так быстро. Голова стала тяжелой, и Томас уронил ее Дину на плечо. От его запаха все кружилось перед глазами, и Томас был рад, что погибнут они сегодня вместе. Жаль, что не одновременно. — Да сними ты этот обруч! — взывал к нему Дин, стараясь столкнуть с себя голову дракона, быстро покрывающуюся острыми наростами и рогами. Томас с трудом поднял руку, зацепил ногтем один из болтов, выдергивая его и срывая сдерживающий способности обруч с головы Дина вместе с оставшимися болтами и кусками кожи. Четвертак вскрикнул, закусил губу, давя подступающие слезы, и расслабленно откинул голову на спинку стула. «Тебе нужно убраться в какое-нибудь безлюдное место». «Я с трудом двигаюсь», — изъясняться мысленно было намного проще, чем пытаться шевелить непослушным языком, — «жаль, что я тебя все же прикончу. Ведь обещал этого не делать. Мне будет тебя не хватать». «Вот как?» — слова эти прозвучали насмешливо, и Томас про себя подумал, что не мешало бы Дина пороть почаще. – «Расслабься, дай мне попробовать взять тебя под полный контроль». Томас и не пытался сопротивляться, он даже с трудом мог стоять на ногах. Но когда его руки стали достаточно четкими движениями снимать с Дина веревки, удивление заполнило все мысли. Омега рассмеялся, посмотрел на него игриво, снова рассмеялся теперь уже над негодованием и злостью Томаса. «Не смей надо мной смеяться, раб, прикончу, когда освободишь меня!» «Хочешь, освобожу сейчас, и это сделает твой дракон?» По телу прошла волна неприятных мурашек, Томас испугался, и от собственного страха было неприятно. «Отведи меня к Джеймсу, он должен поплатиться за то, что притронулся к тебе!» Мысли были четкие, выражать их было легко, и Том с приятным удовлетворением чувствовал накапливающийся страх четвертака, когда дракон предлагал возможные варианты расправы. «Я не знаю, как перейти барьер». «Я знаю. Используй меня, это несложно. Словно идти сквозь плотную паутину. Но она никогда не задерживает, напротив, Аркадия сама направляет. Как только сделаешь первый шаг, дальше будет проще». Побледневшее от ужаса лицо двоюродного брата невероятно обрадовало. Он заслужил расправы, и, возможно, даже более жестокой, чем получит. Мысли летали быстрее взглядов, все решалось в мгновения. «Отпусти, пусть за меня все сделает дракон». «Я боюсь, что не смогу снова взять тебя под контроль». «Не бойся!» И мир окунулся во тьму… *** Томас стоял напротив испуганного Дина Батлера. Разбитое окно выглядело серым провалом в пустоту. За окном смеркалось, и мрачный город Аркадии погрузился в потемки. Томас медленно поднял руки, рассматривая пропитавшиеся кровью пальцы, посмотрел на одежду, покрытую грязными пятнами. На душе были безмятежный покой и умиротворенность. Такое чувство, словно он совершил что-то невероятно положительное. — Скольких я убил? — голос казался осипшим, скорее всего, дракон рычал, убивая своих жертв. — Немного, — хрипло ответил омега. — Джеймса, его помощников. Пару случайных свидетелей, прежде чем я снова взял тебя под контроль... — Это хорошо. Дин дергано улыбнулся. Он все еще был напуган, и Томас шагнул ближе, с огромным желанием его обнять. Но раб сжался, и это снова разозлило. Альфе не нравилось, что Дин от каждого его движения дергался. Хотелось, чтобы омега принимал с благодарностью и его нежные порывы, и его жестокость. Чтобы ждал прикосновений, холодных и болезненных или теплых и ласкающих. Такой – испуганный и недовольный - Дин выводил его из себя. — Не шарахайся от меня! — строго заметил Том и все же обнял его. — Я не думал... — Дин нервно сглотнул. — Что твой зверь настолько жесток. — Вот как? — Томас задумчиво осмотрелся. За пределами мира Унзели выли сирены, и полицейские заворачивали тела в мешки. Рассмотреть, что именно стало с телом Джеймса, было невозможно. Но ему было приятно, что дракон сделал все так, как хотелось ему самому. Возможно, его внутренняя сущность - его магическая связь с титанами - по-своему признавала в Дине свою пару и отомстила похитителю так, как тот заслужил. — Он заслужил... — Нет... Томас промолчал. Спорить не имело смысла, и ему было плевать, что Дин думает о его внутреннем драконе. Дина не должно было это вообще волновать, потому что в обычных ситуациях Томас неплохо держал зверя под контролем. — Что теперь? — просил Дин, постепенно успокаиваясь и крепче прижимаясь к Томасу. От его дыхания сбивался ритм сердца, и было очень тепло. Томас предпочел бы постоять так еще немного... примерно пару столетий. — Надо добраться до отца. Сообщить, что Джеймс Гамильтон де Драко мертв, а его сын Николс Гамильтон де Драко убил Гильома де Монфор графа Геннегау. Запись отдам отцу, пусть он сам разбирается с гидрами, ты же получишь новую метку моего официального любовника. Переедешь в мой дом и будешь только моим, — Томас наклонился к его шее, глубоко вдыхая запах своего омеги. — И мою личную метку получишь, — добавил он, нетерпеливо прикусывая омеге кожу. — Хорошо. От его слов действительно стало хорошо. Крепко прижав его к себе, Томас встал на разбитый подоконник и вылетел в окно. В замке на его появление отреагировали немного недовольно. Или это Дин вызвал сердитое перешептывание слуг? Томас не собирался там задерживаться, а всем этим прихвостням через пару лет, когда замок и вся власть перейдут к нему, придется привыкнуть к присутствию четвертака. В приемной отца сидел Морган де Вер, шестнадцатый граф Оксфорд, и Томас удивленно посмотрел на друга. — Собираюсь отказаться от своего места в доме Гвидон, — криво улыбнувшись, объяснил оборотень. — К кому пойдешь? — то, что де Вер решил к кому-то переметнуться, нисколько не удивляло. Морган всегда был целеустремленным и предприимчивым. — Ни к кому. Перееду в Индию. Там оборотней много. Может, встречу свою пару, — он скользнул взглядом по Дину и его дешевому костюму, задержался на босых ногах и рваных ранах на висках и снова ухмыльнулся. — Тут я больше не вижу для себя места. — Тебе все равно придется выбрать Дом. Свободному, конечно, удобно – ни перед кем не отвечаешь, но и защиты никакой. — Томас подошел к другу ближе и положил ему руку на плечо. — Возможно, в будущем, — Морган тяжело вздохнул. — Мой внук на днях обручится, но мне не хочется его видеть. Семья для Унзели всегда была пустым местом. Я устал от одиночества, Томас, даже тебе повезло найти свою половинку. В Англии моей пары нет, значит, надо двигаться дальше. Искать. Мне хочется, чтобы меня любили, обожали просто за то, что я есть, чтобы просыпаться рядом с кем-то и знать, что меня не оставят. Я давно должен был его отыскать... но, видимо, что-то не то случилось в моей прошлой жизни, раз моя половинка все еще не со мной. И это убивает. А Истинные пары для того и нужны, чтобы не умирать в одиночестве. — Ты не всегда был одинок. Ведь у тебя был я, — Томас сжал ему плечо и, отступив, снова встал рядом с Дином. — Спасибо, — Морган перевел взгляд на омегу, — и тебе спасибо. Хотел оставить вам прощальный подарок. Но, возможно, позже... ты поймешь... — Георг Фридрих, правящий граф Аберкорн, готов принять Томаса де Драко, — сообщил дворецкий, прерывая их разговор. Георг выглядел постаревшим и напряженным. Начавшаяся война явно подпортила ему многие планы, и старик совсем не хотел отправляться воевать. Но вся жизнь Унзели держалась на войне, и по-другому они жить не умели. Убивать или друг друга или своих врагов – единственный способ сохранить разум в этой слишком долгой и бессмысленной жизни. — В бой не пущу! — вместо приветствия заявил отец, а потом заметил Дина и помрачнел. — Зачем привел этого в мой дом? Я тебе говорил держать телепата подальше! — Подпиши бумаги, и до твоей отставки он тут не появится. — Выведи его. От его присутствия меня тошнит... — Заткнись! — Томас рыкнул на Георга, и они оба злобно посмотрели друг на друга. — Знаю, чего ты так бесишься. Ведь я читал все бумаги Гильомы и видел его родословную. Не хочешь, чтобы он знал? — Мне плевать на то, что думает раб! — Но тебе не плевать на свою репутацию и на мнение своих подчиненных! Потому ты ругался все время с Геннегау, ведь он держал тебя за яйца происхождением Дина Батлера. Омега непонимающе крутил головой, но объяснять ему никто ничего не собирался. И, к счастью, четвертаку хватило ума не спрашивать и не читать чужие мысли. — Никто не узнает, можешь не переживать. И, подозреваю, своего неудачного отпрыска от человеческой шлюхи ты уже уничтожил, чтобы никто не смог концов найти? — Томас с довольным лицом насмехался над отцом, Георг же покрылся красными пятнами и смотрел то на него, то на опустившего голову четвертака. — Мне от тебя требуется лишь подтверждение его статуса. Кэрриан понес, как ты и желал. Отметь Дина моим любовником, и я не появлюсь тут до коронации. Георг еще несколько раз нервно дернул губами, а потом, взяв себя в руки, достал из стола бумагу и чернила. Обычная процедура – утверждение статуса, Дину даже необязательно было присутствовать, но Томасу хотелось видеть, как на его коже проступит знак принадлежности. Не обращая внимания на Георга, Томас расстегнул на омеге курточку и оголил плечи. Татуировка дракона и личный герб Томаса де Драко, графа Аберкорна, медленно проступала на теле раба. Дин дышал неровно, татуировка, должно быть, колола, и Томас с удовольствие потер зудящую кожу, раздумывая, где поставить свое клеймо вместо старого знака дома Трайда. Когда документ был дописан, Георг Фридрих поставил печать на лист и закрыл его в своем сейфе. В благодарность Томас кинул ему на стол родословную Дина. Георг кивнул и в одно мгновение спалил содержащие компрометирующую его информацию документы. Теперь отыскать родителей Дина Батлера будет невозможно. И узнать, что кровь его не так уж грязна, как переживал сначала Томас, а принадлежит его самому древнему роду драконов, тоже никто не сможет. — Кэрриан Лизард пойдет на войну? — поинтересовался Георг, удобнее устраиваясь в своем кресле. — Не думаю, — Томас постучал пальцами по столу, обдумывая, как лучше сказать отцу, что сам бы хотел покинуть город. Хотя бы на два года, пока не придет время его правления. — Мое крыло почти зажило… — Не говори глупости… — Я двигаюсь так же легко, как и раньше… — Не считая того, что теряешь силы в минуты… — Могу даже спикировать или оторваться с места… — Мы это уже обсуждали… Перебранку между отцом и сыном прервал низкий гул, переходящий в дрожь, и замок, испокон веков висящий в облаках над столицей Великобритании, пошатнулся и вздрогнул, словно собираясь упасть. — Какого черта! — Томас вскочил на ноги, в кабинет заглянули испуганный слуга и сосредоточенный Морган. — Ты, — Георг поднялся и указал пальцем на сына, — сядь и не вздумай ничего предпринимать. — Это Сандр Корг, — прошептал Дин Батлер, — он закончил ритуал… — Пойдем, — Томас направился к выходу, отталкивая отца, который попытался встать у него на пути. Подхватив Дина на руки и приняв боевую форму, дракон вылетел из замка. Летающий остров чуть накренился так же, как и остров, на котором стоял замок саламандр, и тысячи взволнованных элементалей беспокойно кружили рядом, стараясь восстановить равновесие. — Я заберу кольцо для тебя, — перекрикивая ветер, сказал Томас, высматривая кого-то на земле. — Ты его чувствуешь? Он в мире смертных или в Аркадии? Дин тяжело вздохнул и испуганно огляделся. — В Аркадии, — омега махнул рукой куда-то по направлению к Сент-Джеймсскому парку, и Томас направился вдоль Темзы, внимательно осматривая виднеющийся сквозь густой туман Лондон. Место силы, где сработало заклинание, ощущалось в уплотнившемся воздухе. Казалось, его можно резать крылом, и Томас спустился, продолжая путь по земле. Парк в Аркадии выглядел хмурым лесным массивом, через шаг в небо поднимались длинные стволы черных деревьев и каменные столбы земляных элементалей. Магии тут было много, даже почва ею была пропитана, местами потрескавшаяся от переизбытка силы, и в глубоких ямах можно было увидеть беснующихся огненных элементалей. Складывалось впечатление, что из расселин поднимается лава. Впрочем, элементали жгли не хуже расплавленной магмы. Сандр лежал на огромной пентаграмме почти в центре парка, земля вокруг была выжженной и все еще дымилась. От замка Саламандр и Драконов к нему протянулись тонкие нити силы, и рядом с его головой в воздухе застыло кольцо. Старинное святилище Святого Джеймса разрушилось, превратившись в горстку пепла, но в Аркадии оно вскоре само восстановится, так как многие здания в том мире были статичны. Увидев вампира, Томас замер, планируя, как быстрее его схватить и не угодить древнему низшему на обед. Но как только дракон подошел ближе, Сандр оторвал голову от земли и посмотрел на него в упор. Де Драко вытащил меч, собираясь напасть на Корга до того, как тот встанет на ноги. Про Дина он словно забыл, и четвертак отошел в сторону, боясь попасть под горячую руку. — Томас! — его окликнул Морган. Оборотень прибыл на место, пользуясь подсказками Дина, или сам бросился на поиски преступника, разыскивая его по магическому следу. Опустившись рядом с драконом, оборотень принял облик человека и с мольбой посмотрел на друга. — Не спеши… — Мне нужно Кольцо Саламандры! — Томас мельком глянул на де Вера и снова поднял меч на все еще лежавшего на земле вампира. — Он отдаст кольцо, — Морган нервно облизал губы, — отдаст тому, кто за него заплатил. — Плевать. Оно нужно мне! Томас рванул вперед, совершенно не обращая внимания на попытку де Вера его остановить. Преодолел в считанные секунды два десятка метров, что разделяли его и неподвижного вампира, но так и не успел опустить на него оружие. Дракона отшвырнуло в сторону, как котенка. Что именно преградило ему путь, Том даже не рассмотрел, но он врезался в дерево, на мгновение потеряв сознание. Корг медлить не стал. Двигался он даже быстрее, чем дракон. Силы в древнем теле были безграничны и, замерев перед павшим противником, извлек из его руки его же собственный меч. Дин от ужаса закричал, зажимая ладошками рот, Морган, обращаясь в боевую форму, прыгнул на вампира, стараясь его остановить. Корг замахнулся. Так медленно, что можно было с него портрет маслом рисовать. Он не спешил, наслаждаясь моментом своего превосходства. Корг знал, что если убьет дракона его духовным мечом, тот никогда больше не переродиться. Томас открыл глаза, приходя в себя, когда лезвие стало опускаться. Морган прыгнул на вампира, пытаясь сбить его с ног, но тот почувствовал по движению воздуха приближение опасности и махнул мечом в сторону Семурга. Лезвие разрубило оборотню плечо, входя в тело на ладонь. Морган пошатнулся и, рыкнув, ударил Корга в грудь, отшвыривая от себя и дракона. — Ублюдок... — прошипел Томас, ругаясь непонятно на кого и окончательно приходя в себя. Морган осел у его ног, и дракон смог вырвать из его тела свой клинок. — Какого черта ты лезешь под удар?! — крикнул он на товарища и снова бросился на вампира. Сандр Корг старался не вступать в открытый бой, он легко уходил от выпадов, скользил между деревьями и нападал исподтишка. Томас же упорно не понимал его выматывающей тактики, бежал следом, бил снова и снова, теряя скорость и силы. — Морган! — Дин с испуганным мальчишеским лицом сел над оборотнем и дрожащими руками прикрыл зияющую рану. Такой юный, такой глупый... — Надо лекарство... надо... драконьей крови. Его голос дрожал так же, как и руки, и Морган видел, что мальчишка напуган. Потому что, в отличие от дракона, он все прекрасно понимал и чувствовал – читал в мыслях и эмоциях. — Передай ему, — рука непослушно дернулась, раскрылась ладонь, на которой замерло серое, ничем не примечательное колечко, — я договорился с Георгом... попросил помочь и пригласить вампира… я хотел, чтобы Том стал прежним, — Морган тяжело вздохнул, судорожно хватая воздух распоротыми легкими. — Передай кольцо Томасу, Дин. Ты понимаешь, ведь, правда… он не станет лучше, но станет другим. Может, не идеальным, но сможет чувствовать... и он сможет тебя любить и сделать счастливым… — Ты сам передай, — глупый мальчишка растрогался, всхлипнул, давясь слезами, схватил ледяную руку, поднимая ее и причиняя еще больше боли. — Это прощальный подарок… ты понимаешь… Морган натянуто улыбнулся. Пальцы не слушались, но он все же смог раскрыть Дину ладонь и положил туда кольцо. Слишком дорогое кольцо, которое должно было все исправить. И, вероятно, все же исправит. Только не для него. Но Морган знал, что так и будет. Понял в ту самую минуту, когда узнал, что Томас де Драко встретил своего истинного. Кем бы он ни был, истинная пара всегда важнее. Хоть и неприятно это осознавать. Даже если они не смогут друг друга любить, природа постаралась сделать пару неделимой – без физического контакта тело умирает, а значит, эти двое до конца своих дней будут цепляться друг за друга… Томасу казалось, что он нагоняет вампира. Что еще несколько быстрых шагов, и он отрубит нахальному непрошенному гостю голову. Сможет предоставить ее Альфонсу де Веру и получит шикарное вознаграждение в виде денег дома Гвидон и волшебного кольца, которое превратит его скучного раба в настоящего дракона. Это стало навязчивой идеей с того самого момента, как Том узнал про кольцо. Ему нравилось думать о каких-то запредельно недостижимых моментах своего будущего, в котором они вместе с Дином будут если не на равных, то хотя бы просто рядом. Летать под облаками серого угрюмого города, встречать рассветы на застывших в небе островках и падать в объятия теплой постели, чтобы доставлять друг другу удовольствие. Или причинять боль? Эти понятия были близкими, почти синонимами. Потому что боль Дина всегда приносила удовольствие. Романтическая хрень, над которой можно было смеяться, сменялась развратными кровавыми картинками безудержной страсти. Но чтобы получить кольцо, нужно было просто двигаться немного быстрее, перерезать вампиру глотку, дотянуться до его ловкого тощего бледного тела… но на каждое резкое движение Корг отвечал еще более резким уворотом. На каждый выпад следовал блок или отступ. Достать его не удавалось. Не получалось даже срезать клок длинных, белых, как парус, волос. — Томас! Дракон слышал раздражающий голос четвертака уже давно. Дин что-то кричал, пытался привлечь к себе внимание. Но Том был слишком увлечен погоней. — Томас! Эти окрики вызывали ярость, и дракон планировал исполосовать грудь омеге, как только закончит с вампиром. А потом он жестко трахнет Дина, так жестко, чтобы тот не мог встать. Или, наоборот, трахнет и наденет на него кольцо, чтобы быть внутри, пока тот изменяется… — ТОМ! Корг пробежал совсем близко с рабом, и сердце кольнуло испугом, что вампир случайно зацепит и прикончит слишком хрупкого человека. Де Драко обернулся, теряя секунды, посмотрел на маленькую одинокую фигуру на фоне деревьев-исполинов, поймал его измученный взгляд. «Кольцо у меня», — Дин успел наладить контакт и передать ему мысленное послание. Дракон остановился. Бежать за Коргом больше не имело смысла, и сейчас он чувствовал, что порядочно выдохся. Прибить вампира стоило только ради поднятия собственной самооценки, но альфа никогда не мучился гордыней. Остановившись, Томас уже спокойнее посмотрел на раба, обвел взглядом поляну с выкорчеванными магической волной деревьями и вздыбленной разорванной землей. Огненные элементали недовольно выскакивали из расселин и прятались в них вновь. Они требовали жертву за свое беспокойство. — Все имеет свою цену! — Сандр остановился прямо напротив него, словно насмехаясь и показывая, как драконы слабы по сравнению с ним – бессмертным и обретшим могущество вампиром. — И мне уже заплатили. Томас хотел ударить его, даже приподнял свой меч, но вампир исчез, растворился в воздухе, переходя в реальный мир. Преследовать его больше не было ни малейшего желания, и Томас, переходя на бег, поспешил к своему истинному. — Морган… — всхлипнул Дин, указывая на сжавшееся лохматое тело Семурга. Томас лишь мазнул по нему взглядом. Проклятье разучило его сожалеть или сопереживать. Но в груди что-то неприятно кольнуло, и он раздраженно качнул головой. — Где кольцо? Дин раскрыл ладошки, показывая маленький серый кружочек. Ничем не примечательный, самый обыкновенный кусок железа. В нем не чувствовалось ни магических всполохов, ничего. — Ты уверен? — Да! — Тогда надевай! Дин поднял руку, смотря на сияющие глаза дракона сквозь тонкий круг металла. Кинул взгляд на погибшего оборотня и осторожно надел кольцо на палец. Оно подходило, словно было сделано специально для него, легко легло на кожу, согревая и обхватывая. Томас от восторга приоткрыл рот, он даже не дышал, живя этим мгновением. За спиной четвертака раскрылись крылья. Светлые, ангельски-белые, распускающиеся нежной лилией и ласкающие светом. Томас чувствовал этот свет, видел волшебство преображения и силу, что даровало четвертаку кольцо. От рвущегося счастья бухало в груди, словно сердце было готово взорваться. Таинство изменения, невероятное чудо, когда низший, падший смертный превращался в дитя титана. — Ты прекрасен! — слова сами сорвались с губ. Томас действительно хотел их сказать. Дин протянул к нему руку. Улыбнулся нежно и ласково, словно приглашая в свой собственный рай, переплел с ним пальцы и прижал к груди. В груди у Томаса разгорался пожар. Наплывами - то болью, то покоем. Словно волны огромного океана, смывающие следы на песке... они смывали что-то важное или, наоборот, бессмысленное, смывали старое, чтобы показать новое. От боли было тяжело дышать. Томас сжал руку Дина крепче, притягивая его к себе, вжимая стройное тело в себя, мечтая слиться, чувствовать его и быть с ним единым. От боли не было сил говорить. Изо рта рвались хрипы и стоны. Голова пухла от наплывающих эмоций и чувств, разрывалась от воспоминаний. Таких старых, забытых и ненужных воспоминаний, от которых столько лет он пытался избавиться и не мог. Воспоминание о его отце, жестоком и ненавистном, сосредоточенном на своей власти и не замечающем ничего дальше своего носа. О попытках вызвать в нем хоть что-то, заставить уважать, заставить замечать… и пренебрежение, даримое в ответ, всегда сопровождаемое угрозами. Всегда… или до тех пор пока Томас не остался единственным наследником. Тогда Георг сменил свой гнев на милость, словно пытаясь извиниться за все прошлые годы нелюбви и жестокие слова. Воспоминание о папе. Гордом, уверенном в себе драконе, которому не нравилось прогибаться под своего мужа. Который устал рожать и терять своих сыновей и который в один прекрасный момент убил себя, прыгнув на меч какого-то варвара в случайном бою. Все близкие, мимолетно встречные, братья и любовники смешивались в голове, выплетались из воспоминаний неприятными, голодными до чувств словами. Все те, кто погибли на войне, и кто погибал от его рук. Убитые, случайно или намеренно, жертвы не его войны и не его желания. Те, кого он потерял, пытаясь подстроиться под общество Унзели или сражаясь с самим собой. Томаса трясло от непрекращающейся боли и тошноты. — Что ты сделал? — де Драко не мог разлепить глаза, а сквозь мутную пелену слез на него смотрел улыбающийся Дин. — Это подарок, прощальный подарок Моргана… Оттолкнув его от себя, Томас взглянул на свою руку, что сейчас жгла не меньше, чем сердце. На пальце тонким ободком дрожало кольцо, впитываясь в кожу и растворяясь в нем, избавляя от проклятья, что помогало дракону долгих три года не помнить, не думать и жить так, как ему нравится. — Что ты натворил! — Томас схватил Дина за грудки, встряхнул так сильно, что у омеги клацнули зубы и разошлась молния на дешевой кофте. — Это кольцо нужно было для тебя! Чтобы ты смог стать полноценным! — Я и так полноценный, — слишком спокойно, совершенно не боясь, ответил Дин. — Это ты был испорчен! — Заткнись! — злость теперь казалась каким-то слепым волчонком, что пытается укусить любого проходящего мимо, но не видит своей жертвы. Томасу хотелось ударить его, разбить улыбающееся лицо и зашвырнуть в поток огненных элементалей, чтобы Дин сгорел заживо. Но вместо этого он просто с рычанием сжимал кулаки и кричал. Кричал, как ему мерзко от его присутствия, как неприятно понимать, что между ними пропасть, и как крутит от запаха смертного. Кричал, пока злость не скопилась ощутимым комком в горле и не стала мешать говорить. — Ты грязный ублюдок, выкидыш полукровки и человеческой шлюхи. Меня тошнит от одного твоего вида! — А меня от твоего! — Дина, казалось, не трогали ни слова, ни встряска. Он все так же смотрел с легкой улыбкой и какой-то глупой нежностью, отчего ненавидеть его хотелось до боли в пальцах. — Будь ты проклят, гаденыш! — Томас дернул его вверх, оттолкнулся от земли и легко поднялся. Крыло, как и его проклятье, излечилось, и теперь подчинялось его желаниям. Оттащив несопротивляющегося парня к самой большой расщелине, Томас вцепился когтями в его плечо и поднял над опаляющей ноги ямой. Хотелось его только припугнуть. Заставить молить о пощаде и просить прощение. Но Дин улыбался. Из распоротого когтями плеча текла кровь. Она падала в пропасть и шипела, оказавшись на раскаленных до красноты камнях. На дне жадно подвывали огненные всполохи в ожидании добычи, и Томас разжал пальцы. Дин вскрикнул. Взмахнул руками, словно пытаясь ухватиться за него, и исчез в одно мгновение. Вот был – и больше нет. Томас медленно выдохнул, чувствуя, как заходится сердце, как от быстрого ритма кружится голова, и заглянул в зияющий рот земли. Где-то на дне красные и желтые элементали растаскивали остатки обгоревшего тела. По кусочкам. Отрывали тощие почерневшие ручки, отгрызали вывернутые маленькие ступни, откручивали сморщенную от жара голову… Опустошенный и обессиленный, он опустился на землю. Жар от ямы не чувствовался. Отступила ноющая боль в груди, и стерлись образы из головы. Не было ничего. Только пустота и оглушающая тишина. И Томас понял, что только теперь, именно теперь он действительно ничего больше не чувствует…