Бойцы нужны разные

Саша почувствовал, что у куратора может найтись в самом деле интересное предложение для него. Что-то такое, о чём он, Саша, даже представить не мог. А куратор не спешил раскрывать карты. Медленно мешал ложечкой чай, хотя сахар он туда не положил. Наконец задумчиво заговорил. - Вот скажи мне, Саша... для тебя что важнее - спасти тех людей, которые ещё живы? Или отомстить за уже погибших? - Вы опять попрекаете меня местью? Не получится. Не надейтесь, что моя совесть помешает мне мстить. - И ты хорошо представляешь, что тебе, быть может, придётся на фронте самому убивать живых людей? - Людей ли? Тот, кто может обречь на смерть от голода целый город - разве человек? Тот, кто расстреливает судно, перевозящее ДЕТЕЙ - разве человек? - Саша, я понимаю, поверь. Но ещё я знаю и то, что, несмотря на весь ужас совершенного такими людьми - это всё же люди. - А можно я вам задам вопрос? - Ну попробуй. - Если вы увидите, что бешеная собака бросилась на человека - вы её пристрелите или позволите ей покалечить человека? - Вон ты о чём. Понимаешь, это не совсем то же самое. - Ага. То есть вы не хотите ответить прямо даже на такой вопрос? Хотя я всё же уверен, что вы заступились бы за человека. А не разводили бы толстовство и "быть или не быть". Скажите - а вы точно были на фронте? - Был, Саша. И много думал. Ты, наверное, хочешь спросить - стрелял ли я там в людей? Да, Саша. Конечно стрелял. Причём метко. И ещё наверняка придётся стрелять. Но именно поэтому я думал. У тебя ещё есть вопрос? - Есть. - Чем убийцы, целящиеся в детей, лучше бешеной собаки? Ну вот чем? - Саша, послушай, пожалуйста, внимательно то, то я тебе скажу. Постарайся не перебивать. Потому что я и сам пока смутно всё это понимаю, и ещё сложнее всё это в слова облечь. Да ещё и так, чтобы было другому понятно... А все твои вопросы ты задашь потом. Я не говорю, что знаю всю истину. Я сам многого пока не понимаю. Я не виню тебя за желание мстить... И я не оспариваю твоего права защитить людей... И за собой такое право признаю. ...Но мне кажется, что для твоего же блага и для блага всех людей мы должны понимать, что, убивая одних людей для защиты других людей, мы убиваем всё-таки людей. Да, Саша, людей... Людей, которые при других обстоятельствах могли бы стать нашими друзьями. Могли бы делить с нами хлеб. Петь с нами песни. Представляешь? - ПЕТЬ. И мы могли бы так с ними подружиться, что стали бы защищать уже их... Да, сейчас они чинят огромное горе. Да, нам приходится их останавливать. Убивая их. Но это, Саша, огромная, огромная беда, что у нас нет другого способа их остановить, кроме как убивая... - Всё правильно. Кто их просил идти нас убивать? Сидели бы себе дома или пришли к нам с дружбой - и они тоже живы остались бы. "Кто к нам с мечом придёт - тот от меча и погибнет". - Тоже смотрел картину "Александр Невский"? - Ну конечно. - Что ж, в тебе есть что-то от твоего великого тёзки... От нескольких тёзок. Александр Невский... Александр Суворов... Александр Македонский... Ты знаешь, что Македонский ни одного сражения не проиграл? - Знаю. - Он всегда находил способ победить. И наш Суворов тоже. - В детстве я одно время думал, что Македонский - тоже русский. - А может он и русский. - Как? - А мать его из племени, которое вполне может оказаться прорусским. Да и отец... фракийцы, Фракия - это тоже очень к нам близко. - Какие интересные вещи вы рассказываете. - Если не убежишь - много чего расскажу. - Кто о чём, а вы... Вот когда вернусь - тогда и расскажете. - Мы отвлеклись. Так вот - я продолжу. Саша, это огромный риск для нас самих - убивать даже таких жестоких убийц, как они. Даже для защиты людей от них. - Какой риск? - Какой риск?... Риск стать такими же, как они. - Как они??? Не может этого быть. Мы такими не можем стать. Только не как они. - Ты так говоришь, потому что пока никого не убивал. - Как знать. - Неужели уже убивал? - Но вы же не знаете. - Поверь мне, Саша. Если бы ты уже убивал - я бы понял это, даже если бы ты уверял, что не убивал... Потому что убийство (даже вынужденное) оставляет в человеке характерный след, который можно безошибочно определить. ... Быть может, это и есть печать Каина. - Только не проповедуйте, пожалуйста. Да, я пока не убивал. Но я не раз был готов это сделать, поверьте мне. Без сомнений и колебаний. И с полной уверенностью в своей правоте. И сделаю, если понадобится. Даже если это оставит в душе след. Потому что, если я не спасу людей, то у меня тоже останется след, причём намного хуже. И на фронт хочу именно для того, чтобы... - Чтобы убивать? - Чтобы на мне не осталось следа от того, что я не защитил, не попытался спасти. Ну вы же сами говорите - пока у нас нет другого способа остановить убийц. Ну даже в песне ведь поётся: дадим отпор душителям, мучителям людей так далее. - Поётся, да... Хорошая песня... - Великая. - Согласен... Правильно - отпор дать надо. Но при этом надо только дать отпор. Не более. Пойми, Саша, начав убивать пусть даже ради защиты - легко самому стать излишне жестоким... Легко потерять первоначальную... невинность какую-то... Убийство - это противоестественно для человека. Несмотря на то, что люди давно ведут множество войн. И если человек всё же вынужден убить для спасения - он должен понимать, что произошла беда. - Вы ещё скажите - он должен после этого замалчивать грех. - Может, и должен. - А как же тогда на поле Куликовом сражались монахи Пересвет и Ослябя? Их ведь сам Сергий Радонежский отпустил и благословил на битву. И князя Дмитрия Донского тоже. Сергий же знал, что они все в битве станут убивать. - Ты прав. Но они же не гонялись по степям за врагами, чтобы их убить. Они только защитили свой народ. Встав стеной на пути у убийц. И пока воин защищает от смерти, от убийц свой народ - его ратный труд и подвиг - святы. А вот если этот же воин озвереет от совершённых при защите убийств, если он станет убивать ради мести или ради грабежа - вот тогда... - Ну вот видите. Я тоже не ради грабежа. Зачем мне кого-то грабить? - Погоди, Саш. Есть в тебе что-то... Что вызывает особо сильное стремление помочь тебе. Я хочу тебя предостеречь. Чтобы ты не пропал. Я хочу, чтобы ты понял - убивая поначалу вроде как по вынужденной необходимости, человек рискует ... ну как бы заразиться, что ли. Это тоже как бы бешенство... Саш, это страшно. Поверь мне. Это реальный риск и самому перестать человеком. - И как от этого уберечься? Виктор Антонович обрадовался этому вопросу. - А вот не позволять ненависти брать душу в плен. Не забывать, что ты убиваешь людей. И не радоваться тому, что ты убил. А понимать, какая это трагедия для всех - и для самого тебя тоже - что приходится убивать. И не считать, что убивать - это геройство. Понял? - Может быть, и понял. - Просто вспоминай это и старайся понять, если попадёшь на фронт. Вот ты говоришь - чем они лучше бешеной собаки. Так ведь и они в каком-то смысле тоже больны. Понимаешь? И было бы здорово не убивать их. А лечить. - Чем же их вылечить? - Кто бы знал, Саша. Кто бы знал. Наверное, тут надо заранее делать какую-то прививку человечности... Как-то пропитать людей добротой и бережным отношением друг к другу... Чтобы они даже не думали сражаться друг с другом. - А это возможно вообще? - А вот ты бы и попробовал, а? - Я? - Ну да. А почему бы и не ты? Кто, если не мы? - Я не уверен, что способен решить такую задачу. - А ты подумай. - В любом случае сначала надо отбиться от врага. А потом уже думать над профилактикой. Иначе некому будет думать. - Тоже верно. - ... Виктор Антонович... а тем, которые уже больны - их можно вылечить? Виктор Антонович ещё больше обрадовался новому вопросу. - Не знаю. Может, музыкой, а? - Музыкой? )) - А что ты улыбаешься. Неужели ты никогда не замечал, какова волшебная сила музыки?? Как мощно и глубоко она влияет на душу человека? - И животных тоже. - Даже так? - Мне Вовка рассказывал... Он сам уже читал... Он хоть и не ходил в школу, а я его раньше научил читать... И он где-то читал про то, что животные тоже реагируют на музыку почему-то... Саша снова помрачнел и словно даже постарел от снова накатившего горя. Виктор Антонович незаметно вздохнул. - Саша... А ты не думаешь о том, что, если у тебя родится сын, в каком-то смысле это вернёт тебе твоего брата? Куратор не стал говорить "в твоём сыне к тебе может вернуться твой Вовка". Объяснять было бы долго. Саша мог не так понять... Но Саша и так растерялся. - Сын?? - Я понимаю, ты пока сам мал. Но лет через десять или даже пять ты станешь вполне взрослым. - Я пока не думал об этом... - Ты пойми меня правильно - я понимаю, что Вовку заменить невозможно даже сыном. Но всё же у тебя снова будет маленький мальчик. Ты сможешь его растить, как растил брата. Он будет таким лёгоньким и радостным, шумным и весёлым. Ты будешь для него огромным надёжным папкой, воплощением силы и мудрости. Он долго будет считать тебя всемогущим, а потом - просто Отцом, товарищем, учителем и проводником по жизни. - ... Не знаю... возможно, вы правы... просто это слишком непривычная для меня мысль. - Подумаешь на досуге. Виктор Антонович надеялся, что размышления над этим вопросом со временем на самом деле помогут Саше подлечить его горе. Как помогают они самому Виктору Антоновичу... Саша потёр лоб. - Чтобы были сыновья... надо сначала победить... А уже потом... - Саша, мы, взрослые, справимся. Мы победим. Москву отстояли. И совсем из страны прогоним врага. - Я не могу просто ждать этого в стороне. Я должен тоже приложить к этому руку. - Саша, я много тебе объяснял про опасность убийства даже при защите. - Но ведь вы же объяснили мне и то, как от этой опасности уберечься. - Ты так и не понял. То есть что-то понял, но не всё. Убийство калечит душу человека. Оно ранит самого убивающего. Он может оклематься, но ему труднее будет достичь высот духа. - Так что же - ради высот духа не сражаться с врагом? - Просто оставь это дело взрослым. Мы покрепче вас, молодёжи. Да нас уже и не так жалко, если честно. - Что это вы такое говорите? Как это вас не жалко? Я всё время думаю о папе - как он там. И о Лёньке - о Ленином брате. - И уверен, что сможешь помочь им? - Уверен. - А если с тобой что-то случится - твой отец потеряет и второго сына. Совсем без детей останется. Прервётся ваш род. Некому будет родить твоему отцу внуков. И отцу какое горе. - Вернётся победителем домой, многие встречаются семьями, а у твоего - никого. Это тебя не останавливает? - ...со мной ничего не случится... - Значит, не передумал? - Нет... - Ну, тогда, Александр, помни вот что: когда наши вошли в Париж... Париж они не сожгли... хотя многим этого очень хотелось после того, как из-за визита Наполеона сгорела Москва. Ты понял? Они считали и считают варварами нас. Хотя мы не сжигаем их столицы. Даже после того, как по их вине сгорают наши. Но при этом варварами они считают не себя. Ты понял? - ... Понял. - Саш, это не просто так. Мы именно поэтому побеждаем, понимаешь? Потому что мы, называемые варварами и презираемые, не жгём столицы тех, кто сжигает наши столицы и считает варварами нас. Именно поэтому сила на нашей стороне. Пока ты прав - с тобой сила. Не поддавайся ненависти. Защищай, но без ненависти. И ... найти в себе способность сострадать даже врагам. - Посмотрим. Но, даже если я и смогу ... сострадать... спуску я им всё равно не дам. И не позволю губить людей. - Аминь )) - Вот слушаю я вас и думаю... ловлю себя на ощущении... вы случайно не священник? Виктор Антоновия усмехнулся. - Ну, разве что по призванию )) - Ну вы и скажете. - Саша, в любые времена кому-то приходится копаться в человеческой душе. Пытаться найти там истоки бед и способы решения проблем. И ... чтобы попробовать хоть немного унять горе человека. Поддержать, а то и укрепить и вдохновить. - ... Тогда ... я, хоть и не передумал убежать на фронт... независимо от вашего разрешения... но мне бы хотелось, чтобы вы благословили меня на это. Как Сергий Пересвета. - А почему не Дмитрия? - Потому что я не Дмитрий, а Александр. - Александр... а не согласишься ли ты хотя бы окрепнуть ещё немного, прежде чем сбегать на фронт? - Да вы что - я и так уже сильнее, чем был до блокады. - И готов помериться силой? - С вами? - А хоть бы и со мной. - ... победить вас я может и не смогу... но вы же всё равно поймёте, что меня достаточно крепкая рука? - Пойму. Давай.