Бойцы нужны разные

Саша понял, что всё его лицо мокрое. Он что - плакал, что ли, во сне? Он, стало быть, всё же заснул? А думал, что так и не заснёт около Лены. Но слёзы - вот ещё чего не хватало. Ещё и около Лены - а вдруг увидит. Хотя Лена уже видела его слёзы. Причём сама же и была их причиной - она тогда слишком долго не возвращалась домой. Задержалась, чтобы помогать передавать воду на хлебозавод. А его предупредить не смогла. А он за те часы, что её не было, чуть не поседел от страха за неё. Поседел на самом деле он позже, когда думал, что она умерла. ... Лучше не вспоминать. Ему тогда стало уже настолько всё равно, плачет он или нет, что он не вытер слёзы, даже когда нашёл её. Впервые за три недели выйдя на улицу после того, как не вставал из-за голода. Ну и ещё она видела его слёзы, когда он потерял карточки... Если бы он их тогда не потерял - может быть, кто-то ещё из их квартиры выжил бы, кроме них двоих. Но всё же сейчас слёзы - это... и неуместно. А главное - Лена может встревожиться из-за его слёз. Стоп - да это же не его слёзы. Значит, это Лена плачет??? Почему? Что случилось? Не из-за него случайно? Свет раннего утра позволял увидеть, что Лена к тому же ещё и спит пока. Значит, плачет она во сне? Опять? И из-за чего на этот раз? Или не спит, но не стала выбираться из его объятий, чтобы не будить его? Поди разбери. Вот она зажмурилась, из-под век выступила ещё одна порция слёз. - Ты не спишь? - Нет. - Ты плачешь? - От тебя ничего не скроешь. - Я и забыл, что спать с тобой - это значит умыться в твоих слезах. - Извини, - Лена попробовала отодвинуться, но Саша не позволил, а, наоборот, прижал её к себе ещё теснее. - Лена, да я же не виню тебя. - Мне всё равно неудобно. Единственное, что радовало меня в том, что мы больше не спим вместе - это то, что я больше не мочу тебе щёки своими слезами по ночам. - Лен, я был бы не против твоих слёз на моём лице, если бы они не означали, что тебе плохо. ... Очень плохо. - Сашенька, какой ты добрый. Я давно это заметила. Жаль, не замечала до войны. - Ну, тогда ты и не могла заметить. )) ...Лучше скажи, что тебя огорчило на этот раз и чем помочь тебе. - ... Ты ведь жив - это единственная помощь, которая мне нужна. - Но из-за чего-то же ты плакала? - Саш, да всё то же самое. Но мне не хотелось бы об этом говорить лишний раз, чтобы не расстраивать ещё и тебя. Давай ты не станешь меня спрашивать о том, почему я плачу? Чтобы мне не пришлось лишний раз говорить это. Я же понимаю что тебе ещё тяжелее, чем мне. - Вовка? - Да. - Лена, я знаю, что ты тоже его очень полюбила. Так что он - наша... наше общее горе. Он последний, кто был с нами из тех, кого мы потеряли. И он должен был быть сегодня с нами. ... Но спасти его мы не смогли. Тебе не надо прятать от меня свои слёзы. - Слезами ничего не исправишь... - Но если тебе легче от них - плачь. - Мне давно пора научиться владеть своими чувствами. - А может, нам пора не прятать друг от друга эти чувства. А разрешить себе говорить о нём. И тогда нам станет легче. - Я не хочу легче. (( Пусть будет так, как есть. Я не хочу это забывать и становиться такой же весёлой, как раньше. - А Вовке было бы приятнее, если бы ты стала весёлой. - ... потом, Саша. Может быть потом... - Как хочешь. Я только хотел сказать, что ты можешь не бояться ранить меня разговорами о Вовке. - ... Ладно... - Лена, я сам тоже всё время о нём думаю. ... Обо всех них... Но Вовка ... он ещё маленький был... я растил его с самого рождения. - Да, я помню, как ты не разрешал мне с ним водиться, говоря, что не позволишь девчонке воспитывать твоего брата )) - Я просто ревновал его к тебе. - Ревновал? - Ну, он же не сразу стал забиякой, который на равных со мной делал тебе пакости. Когда он был совсем маленький - он к тебе тянулся, видя, как он тебе нравится. Даже просил отвести его к тебе. А я не отводил. Дурак был (( А могли бы ещё тогда подружиться и вместе водиться с Вовкой ((( - Ладно, Саш, теперь это такие пустяки... - Да, пустяки... ... Знаешь, по мере того, как мне становилось лучше и возвращались силы, я всё сильнее приходил в ужас от того, что Вовке не хватило всего пяти дней до спасения. До приезда папы. Одно дело, когда надежды и шанса нет совсем. И совсем другое дело - когда не хватает каких-то пяти дней. - А ещё его могли спасти конфеты, которые мы с тобой нашли, когда достали ёлочные украшения перед Новым годом. (( - Да... А ещё - если бы я не потерял наши карточки. - Ты же не виноват, что начали обстрел. - Но я мог убрать их не на улице, а в магазине. - Да, так лучше было бы. Но всё равно по ним ничего не удавалось купить в конце октября. - Ты права, конечно. Но с ними хоть какой-то шанс был. Хоть надежда. - Шанс был бы, если бы из дедушкиных припасов нам дали бы для Вовки хотя бы пару банок молока. - Или если бы мы сами сделали запасы, как дедушка. - И тогда у нас их точно так же изъяли бы, как у дедушки. - Так что же - никакого шанса? - Получается - только если бы совсем не было блокады... - То есть никакого... - Саша, он так сильно любил тебя. - Я знаю (( - В тот день, когда ты потерял карточки, мы всей квартирой ждали тебя допоздна, и уже все боялись, что ты не вернёшься. - Я помню. Когда я наконец вернулся - все так на меня набросились. Даже ты тогда впервые меня расцеловала. - Да... так вот... я раньше не рассказывала тебе, что всё это время он просидел на полу у входных дверей с твоей фотокарточкой... - Лена, не плачь. )) - и он гладил её пальцами и что-то неслышно шептал... - Лена... Но слёзы заливали лицо и самого Саши. На этот раз это были уже его слёзы. Перемешавшиеся с Лениными. С новыми порциями Лениных. - Лен, ты же такая худенькая. Откуда в тебе столько слёз? (( - ... наверное, от вчерашнего чая. (( ... А потом... ещё позже... он вообще в открытую рыдал у входной двери... - А об этом я догадался. У него тогда тоже всё лицо было мокрое, когда я пришёл. - Ага... И мне больше всего за него было страшно. В то, что ты вернёшься - я почему-то верила, хоть и боялась, что не вернёшься. Особенно когда все вокруг рыдают - тут и сама тоже станешь бояться... Но Вовка, - Лена впервые произнесла имя, а не "он", - его так жалко было, когда он рыдал от горя... Саш, да не вытирай ты их - сам же видишь, что это бесполезно. (( - Вижу, что ты слишком много чая выпила вчера. Но я буду вытирать их до тех пор, пока они не закончатся. - Закончатся ли они когда-то. - Закончатся. Мы не забудем нашего Вовку. Но слёзы всё же закончатся... - Спасибо, что ты так меня поддерживаешь. - Ну а как иначе, Лена. - Хотя это я должна тебя поддерживать в этом случае. - Ты и так меня поддерживала долго. Меня и Вовку. Сама же говорила - что, если бы не мы, не необходимость ходить за водой и хлебом для нас - ты бы от слабости вообще не вставала. Теперь моя очередь тебя поддерживать. Теперь у меня много сил. - Знаешь, мне на самом деле легче из-за того, что ты обнимаешь меня. Боль становится не такой острой. - Вот и хорошо. Значит, буду обнимать почаще. - Спасибо, что ты не сердишься на меня за то, что я плачу. - Вот ещё. Я же понимаю, что ты плачешь из-за горя. Я и сам, между прочим... Так что как на тебя сердиться. - Саша, я всё время, всё время вспоминаю какие-то моменты нашей жизни. (( Если вспоминаю, как злилась на него до войны - мне становится от этого горько. Если вспоминаю его маленького - то же самое (( Особенно по контрасту с воспоминаниями о том, как он подбирал с блюдца крошки после разделки хлеба - по одной. Как воробушек. (( Лена снова зажмурилась. - Я помню это. - Но ты не помнишь - ты этого не застал - как он приносил мне чай, когда я делала уроки. И как он делился со мной своими конфетами - приносил половинки. ... а я тогда и не знала, что у меня тоже в ёлочных украшениях лежат старые, но вполне съедобные конфеты "Мишка на севере". (( - Всё ясно. Ты можешь растравливать себе душу этими воспоминаниями до бесконечности. (( - А я и не хочу забывать ни одного момента.