Часть 24
7 июня 2015 г. в 11:39
- Тогда пиши.
- Что?
- Записывай всё, что ты помнишь.
- ... Ты прав. Надо записывать всё до малейшей мелочи.
А то вдруг я всё же что-то забывать стану со временем.
- И я тоже стану записывать.
- Правильно. И хотя я не хочу, чтобы острота воспоминаний сглаживалась -
но, если эти записи хоть немного приглушат остроту боли -
так уж и быть - пусть приглушат.
А то я и сама чувствую, что из-за этого не совсем точно соображаю,
что делать...
- Ты о своём желании уехать на фронт?
- Да.
Но теперь точно немного обожду -
сначала запишу.
- Это хорошо. Но это ненадолго тебя задержит.
- Так и хорошо. Надолго не надо ((
- На фронт тебя гонят горе и месть - не самые лучшие советчики.
- Других и нет...
Ну и пусть горе и месть.
Вполне естественные чувства,
когда помнишь, как ребёнок просил "молочка" перед своей смертью.
...Шёпотом. Так как сил говорить у него уже не было.
- Не спорю, что естественные.
Неудивительно, что ты не можешь отказаться от намерения уехать на фронт,
раз каждую ночь плачешь во сне из-за подобных воспоминаний.
- И не говори, что это неправильно.
- А я и не говорю.
Я и сам таким был.
- Был?
- Ну и есть.
Но когда оказалось, что ты не умерла -
я всё-таки как-то ожил.
И ты оживёшь.
- Когда? Как?
- Я не хотел тебе это говорить. Пока.
Но, наверное, лучше сказать всё-таки.
Вдруг это тебе поможет так же, как помогло мне.
- Что сказать?
- Виктор Антонович сказал мне, что горечь потерь может смягчиться,
когда рождаются собственные дети.
Сначала эти слова показались мне такими пустыми.
Но потом... потом я почувствовал,
что эта мысль почему-то в самом деле принесла мне облегчение.
Причём впервые с тех пор, как не стало моего Вовки.
То есть нашего Вовки.
- И ты думаешь...
- Что ты сможешь научиться жить с горем,
и даже смягчить его,
когда у тебя появятся свои дети.
Лена, ведь ты же при этом дашь жизнь новым людям.
Дашь то самое, что отняли у наших родных.
Представляешь - кто-то отнимает жизни,
а ты можешь эти жизни давать.
Кто-то делает так, чтобы люди исчезали.
А ты можешь сделать так, чтобы люди появлялись.
Правда, они сначала маленькие.
Но они же потом вырастут.
- ... Наверное, ты прав.
- Лена, ты же девочка.
У тебя есть эта способность давать жизнь.
Ну, конечно не прямо сейчас, а когда ты вырастешь.
Но это же уже совсем скоро.
- Это конечно хорошо.
Вот бы ещё можно было заново родить Вовку. ((
И всех остальных тоже.
- Лена, так и будет.
Я хочу сказать - что после победы родятся новые люди.
И хотя это не вернёт нам тех, кто погиб.
Но зато это именно то, чего хотели бы погибшие, понимаешь?
Они хотели бы, чтобы у выживших появились дети.
Это их завещание, Лена.
Они не все успели это сказать,
но это единственное, чего они хотели бы.
Это единственное, что способно было бы хоть немного их утешить.
- Ты так думаешь?
- И ты тоже так будешь думать, когда пройдёт время.
Знаешь, если бы я умирал, то меня самого тоже очень утешало бы то,
что у меня есть сын. Или дочь. В общем, дети.
- Типун тебе на язык.
Не говори такого.
- А что я сказал?
- Про то, что ты...
- Умирал бы?
- Замолчи.
- Ладно, больше не буду. Я только суть объяснил.
Лена, помнишь, как ты старалась решить задачи назло фашистам?
- Откуда ты знаешь?
- Мне Вовка рассказывал ))
Значит, ты тоже помнишь.
Так вот, Лена, родить детей -
это тоже способ сделать так, чтобы планы фашистов разрушились.
Чтобы все те, кто мечтает о смерти нашего народа -
...поняли, что их планы рухнули.
Понимаешь? Это ещё сильнее, чем решить задачки.
- Ладно... Задачки так задачки.
- То есть?
- Я хотела сказать - дети так дети.
- Ты серьёзно?
- Да.
- И никакого фронта?
- Посмотрим.
- Ты опять??
- Не кричи. -
Смотря как дела у наших пойдут.
Если без нас справятся - тогда, может, и не поеду на фронт.
- Справятся, вот увидишь.
Уже сейчас у наших дела лучше.
- Посмотрим. Не говори гоп, пока не перепрыгнешь.
Вспомни, сколько раз нам говорили, что уже совсем чуть-чуть осталось - и победа.
- Я помню. Но теперь на самом деле всё к этому идёт.
- Но если дела у наших станут хуже - я уеду.
И тогда кое-кто сильно пожалеет, что убил Вовку.
И всех остальных.
За Вальку, за Арсения, за Вареньку...
за всех детей, взрослых и стариков.
Саша поёжился от голоса Лены, в котором сейчас слышался отзвук трагедии всего народа.
Сейчас в её голосе было что-то большее, чем просто желание мести.
Он почувствовал, что Лена в самом деле может сделать так, что кто-то пожалеет.