Сын Безумия.

-Отец! Папа! Я знаю, что ты здесь! Выходи! Осматривая каждый шкаф и комнату, наследник и завидный жених Дрожащих островов медленно брел по коридорам Дворца. Он искал отца. Обычно, когда Безумец впадал в депрессию, что случалось очень редко, он любил прятаться по всем возможным углам, а это выходило у него лучше всего. Однажды он закрылся в шкафу, где Хаскилл хранил разные тряпки, одеяла и дворцовые шторы. В общем, хорошо там замаскировавшись со своей цветастой одежкой под очередную штору, имперец просидел в ящике целый день, совершенно не подавая признаков жизни, а искавшая его прислуга даже не догадывалась, что их господин прямо у них самих под носом. В последний момент, когда Арсари собиралась менять простыни для постели своего маленького, на тот момент, подопечного, то обнаружила там нечто, напугавшее каджитку до нервного тика, которое выпрыгнуло оттуда, словно стервятник, которого спугнули с трупа коровы. От чего у кошки до сих пор трясутся уши при воспоминаниях об этом. Теперь найти Безумного старика было настоящей проблемой. А если учесть, что безумец не был человеком, любящим отзываться на собственное имя, то это было еще сложнее. Лукас уже обшарил весь дворец, за исключением одной единственной комнаты. Если отца там не будет, то придется идти по второму кругу. Ведь батька Лукаса всегда хорошо играл в прятки и мог даже пробежать у сына за спиной, а тот даже не заметил бы, как даэдрот перепрятывается на новое место. Парень машинально повернулся, но сзади никто не стоял и не бегал. Кажется, у юноши проснулась, присущая Деменции паранойя. Прикрывая рукой лоб, он из последних сил тащился к двери в комнату в конце коридора. Эта каморка служила богу Безумия чем-то вроде склада. Если хорошенько покопаться во всем, что там было, то там можно было откопать и много чего интересного. Отец часто сидел там, часами рассматривая блики на оружии и броне, свои трофеи. Иногда, под покровом ночи, туда пробирался и Лукас. Когда он был маленьким, то просто лапал руками все витрины и подставки, пытаясь получше разглядеть находящиеся в них предметы. Местами Строгий родитель не давал мальчику насладиться всем этим богатством. Никогда не давал ничего потрогать. Только изредка, когда сын вконец изводил его известным всем родителям: - «Папа! Покажи! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Я буду себя хорошо вести и никогда больше не буду тебя донимать! Я только посмотрю и всё!» доставал с полки какой-нибудь меч и давал сыну хорошенько рассмотреть предмет со своих рук вблизи. Но желая познакомить сына с оружием, предоставил ему скрупулезно выбираемого учителя по фехтованию и верховой езде, как бы то ни было, он должен был обеспечить это сыну, как светский феодал в свое время. Он даже удивился, когда узнал, что на Островах нашелся подобный человек, причем почти без пунктиков. Из манящей своим древним ароматом двери вился прохладный ветерок. Видимо, внутри было открыто окно. Легонько постукивая по каменному полу каблуками своих туфель Лукас двигался к этому проходу молясь Девяти (Как бы то ни было, Шеогорат привел сына в эту веру, ибо сам когда-то состоял в Имперском культе) за то, чтобы отец сейчас оказался за ним и не пришлось идти обратно. По приближении, из двери стал отчетливо слышен лязг металла, как будто кто-то усердно сотрясал воздух огнивом, чтобы разжечь костер. Парень как можно тише подошел к приоткрытой двери и толкнул ее плечом. Она легко распахнулась и пропустила его внутрь. За небольшим секретером в углу комнаты сидел седой мужчина в знакомом костюме. Положив одну ногу на столешницу, а другой тихонько постукивая по полу в такт занимательной мелодии, напеваемой им сквозь усы, приводил в порядок точильным камнем красивый эбонитово-черный меч. Наконец он, оценивающе приоткрыв глаза, осмотрел продукт свой деятельности со всех сторон. Клинок сиял на свету и играл бликами граней. Задумчиво подергав бородку, он выдернул пару волосков и, выбросив их куда-то в угол, (эдакий тамриэльский Хоттабыч) провел завершительные движения камнем по лезвию. Решив, что дело закончено он взвесил меч на вытянутой руке и коснулся заостренным кончиком богатого гобелена, висевшего на стене. -Как всегда великолепен…- распробывая на вкус каждый звук произнес Шеогорат и отточенным движением запрятал длинный клинок в невиданной красоты ножны, лежащие на коленях. Лукас знал, что отец его давно заметил, услышав шаги еще в коридоре, просто игнорировал его появление. Потому он тихонько ждал у двери переминаясь с ноги на ногу сложив руки за спиной, словно провинившийся ребенок, ожидающий хорошей порки ремнем от сурового родителя. Хотя… Порки он никогда не испытывал. Такая расправа с детьми, по его мнению, была кощунством. В прочем, как Защитник Сиродила в прошлом, отец не раз помыкал достать что-нибудь, да и отхлестать парня по всем лещам. За что? Много за что. За то, что бегал с успешно содранной с окна занавеской по дворцу на пару с пытающемся поймать проходимца Хаскиллом – раз; за то, что убегал в город без спроса в поисках приключений на свою задницу и находил, между прочим – уже два; за то, что пререкался с камердинером заставляя его жаловаться на непокорного мальчишку – три, хотя в большинстве случаев, тот просто заводил глаза и выполнял все требования Детища Островов с учтивым: «как пожелаете, молодой господин». Теперь же, через двести лет советник мог вздохнуть спокойно. -Эм…Папа… - решился наконец Лукас нервно сжимая конец своего одеяния за спиной. Такой рискованный ход… Он прекрасно ведал по своему опыту, что отец может быть сейчас в любом состоянии. У Шеогората есть множество разных периодов, в которых он может прибывать, например - жажда «хлеба и зрелищ», глубокая депрессия, полное безразличие и еще много чего в некоторой степени безумного. И от каждого состояния можно ожидать совершенно чего угодно. Особенно нужно было опасно общаться с ним после подобных ситуаций, мало ли что у Безумца на уме вертится. В таких ситуациях он может даже забыть, что перед ним его сын, а не очередной ничего незначащий смертный. Но даэдрот, на удивление, просто неподвижно застыл и осторожно перевел взгляд на зеркало, в котором отражался Лукас. Это зеркало, как и все ему подобные на Дрожащих Островах, искажало изображение, но на нем было отчетливо видно, как принц, щурясь от резкого света из окна, лихорадочно смотрит на мыски своих туфель. Потом имперец медленно опустил глаза на меч и по лицу расплылась саркастичная улыбка. -Явился – не запылился. Я уже думал, что все меня бросили… хех. Если сумасшедший сбежал из психушки, то все пускаются в погоню, особенно если этот псих – вооруженный псих. А может пироман-суицидник, который к тому же в прошлом был садистом….не так ли? А в прочем, кому оно нужно? Только тому грейпфрукту, как его там звали? Пасваль? А! И еще СЫР! – Принц Безумия закинул еще одну ногу на столик. Кресло под ним встало на две ножки, а сам даэдрот откинулся на спинку, так что его голова висела в воздухе. Он закатил глаза и, посмотрев на сына, зажмурился и бешено расхохотался. От этого смеха затряслись все поджилки молодого человека и предметы на полках. Кадык бога истерично дергался в такт колебаниям звука, а меч на коленях подпрыгивал в воздухе. Наконец он закончил безумную истерию и внезапно посерьезнев вернулся в привычное положение. -Но что же это я? Присаживайся, дорогой. Поговорим. Лукас сжав край своего короткого плаща, опустился на стул напротив отца. У него было такое чувство, будто он собирался отчитываться перед учителем за разбитое окно. Знаете такое ощущение? Когда лоб и затылок странно разгораются ноющей болью, а руки и ноги непроизвольно дрожат. Причем это часто выдает дергающийся глаз или другое навязчивое состояние. Ах да! И еще странно хочется улыбаться и хихикать. Такое чувство еще перед опасностью, угрозой, смертью. Ждешь наказания и гадаешь, что же случится дальше, молишь бога, чтобы все обошлось. Вот так и принц. Как-то странно улыбаясь подергивая уголками рта в истерике и сжимая в дрожащих руках плащ плюхнулся с под подкашивающихся ног на опору стула. -Как же ты вырос…как-никак 200 лет прошло. – князь даэдра сменил ухмылку каким-то безразличием. Кошачьи зрачки пробежались по Лукасу, залезая в самые мелкие складки одежды и следя за каждым движением. Он как-то несвойственно потупился и медленно перевел взгляд на окно словно надеялся найти там что-то. -Папа, я… -Ты не виноват. – Шеогорат еле-еле покачал головой и придвинувшись к секретеру сложил на него меч начав открывать по очереди каждый ящичек. – Просто… - он поймал взгляд сына. – нет, Лукас, я не обиделся. Шеогорат не может обижаться, это ему не свойственно. Слова Сангвина заставили меня задуматься. – Наследник широко раскрыл глаза и немного напугано глянул на отца. – Нет-нет, не в том смысле конечно. Просто… -Что? – теперь парню стало откровенно интересно, что о нем думает вечно безумный родитель. Он, конечно, подозревал, что добрый и храбрый «папка» в своей более-менее нормальной части считает сына бессовестной сволочью, хулиганьем, звериным мучителем (маленький Лукас часто издевался над насекомыми и мелкими животными, что свойственно всем мальчишкам), балдой и прочими обидными словами, но все же хотел услышать все это из уст самого имперца. В остальном он этого вымещения чувств искренне побаивался. Почему? Примерно шестьдесят лет назад, летом (если на Дрожащих Островах лето хоть как-то выделяется) Шеогорат лично высказал Хаскиллу, Релмине и герцогам все, что он о них реально думает. С тех пор Хаскилл не пристает к богу с ничего незначащими жалобами. Релмину после этого не видели при дворе около двух лет, а позже выяснилось, что данмерка скончалась от сердечного приступа. Герцоги вообще сидели в своих залах и не показывались Принцу Даэдра. -Дело в том, что когда я нашел тебя, я не думал, что все будет так сложно… С тех пор когда ты появился здесь, моя жизнь косвенно изменилась. Буквально перетекла в другое русло. Жизнь Дрожащих Островов изменилась. Я это заметил. С тех пор прошло много лет, но я помню, как они выглядели тогда. Грязные улицы Деменции стали чище, жители стали более…нормальными. Сын, ты должен знать, наличие тебя здесь нарушает природный алгоритм. -То-есть… -Моя кровь в твоих венах предусматривает тебя, как второго меня. Острова не выдерживают двух Шеогоратов. Встает на ноги вся ЛОГИЧНОСТЬ этого совершенно НЕЛОГИЧНОГО места. Все пошло вспять. Ты же помнишь мои рассказы про Серый марш? Вторым Безумцем становится смертный. Ты не смертный и одновременно кровный наследник престола. Смекаешь? Тем более… как бы то ни было… ты всегда останешься моим сыном, никогда не почувствуешь определенной власти над этим местом. Мне очень тяжело все это объяснить… - даэдрот немного тоскливо вытащил из одного ящичка красивый кожаный мешочек и положил его перед собой. -Я понимаю твои выводы, папа. – что-то заставило Лукаса положить на плечо Шеогората свою руку, как бы жалея. Он, правда, понял, что на самом деле чувствовал отец. Он просто хотел, чтобы сын получил лучшую жизнь. Сам считал, что Дрожащие Острова не лучшее место для содержания ребенка, особенно, если ты хочешь, чтобы он вырос вменяемым. -Поэтому я хочу тебе сказать…. – Князь даэдра замолчал, пытаясь правильно сформулировать мысль. Время его адекватного состояния подходило к концу. Скоро должен был проявиться новый приступ безумия или депрессии, когда он пошлет сына на три веселых (или нет) буквы и уйдет в истерическое забытье. Рассуждения прервал голос. -Нет. Это я хочу тебе кое-что сказать, - имперец поднял голову на сына, в глазах которого лучилась поистине королевская решительность. Он даже не успел возразить. – Если я уйду с Островов, то тебе станет легче? А потом снова вернусь. Я сделаю это для тебя, пап. Правда. Ведь мы одна семья. А в семье всё делают друг для друга? Так ты мне говорил? Бог немного уныло опустил глаза. Да, он рассказывал сыну о том, как ведут себя в Нирне и пытался объяснить, что такое любовь, дружба, смерть… Ведь Лукас, придя на Острова сразу забыл все, что соответствует смертным, в том числе и свою мать. Но теперь он чувствовал, что сын делает это искренне для него, хочет сделать лучше. Он даже не знал, что сказать, что ответить ему. Сам не зная почему, он приглушенно выдавил одно слово: -Однозначно…– и сжал юношу в крепких объятиях так быстро, что хваленая реакция полукровки не успела сработать. Пытаясь освободиться, принц сдавленно прохрипел: -Пусти!...Сейчас...кхр…задохнусь! – Шеогорат немного ослабил захват и положил голову на плечо сына. -Я просто не могу поверить, что ты уйдешь для меня. Ты же знаешь, как без тебя здесь скучно… -Знаю, но у тебя есть Хаскилл. А я всегда хотел побывать в Нирне снова, - Лукас отстранился чтобы посмотреть в кошачьи глаза отца, но тот лишь отвел взгляд. -Так и быть. Раз ты так хочешь, то так и будет, - Бог протянул сыну тот самый кожаный мешочек и черный меч. Осторожно принял подарок и осторожно обнажил половину блестящего клинка. -Что это за меч? Я его никогда не видел. – он поднял глаза на отца. Даэдрот нелепо улыбался, следя за выражением лица сына. -Это Умбра, мой мальчик. Меч, пожирающий души смертных и порабощающий своего владельца. Не смотря на красоту эбонитового лезвия клинок был неимоверно тяжелым для одной, пока что непривыкшей руки и Лукас попытался взвесить его на двух. -Ты хочешь сказать, что все что я слышал об этом мече на даэдра не действует, то есть на меня тоже. – Шеогорат, продолжая улыбчиво наблюдать, кивнул. Парень встал со стула и снял с ремня на поясе янтарный меч, который был давно уже не по его руке мал. Сложив старый меч на стол, он постарался повесить новый, но тот словно сопротивляясь, слетал с крепления пытаясь уйти от нового владельца. Наконец легендарный артефакт все так же нехотя покачивался на поясе принца и почти что скреб острым концом ножен каменный пол. -А это что такое? – Лукас не слушающимися от пережитых эмоций руками кожаного мешочка. Кошель был сделан из дорогой дубленой кожи и украшен вырезками похожими на лепнину. Ему было очень много лет, и он был немного растянут, но все же держался. Величиной он был примерно ладонь и по-видимому был набит под завязку. -Деньги, которые используются в Нирне, примерно три тысячи наличными и еще несколько сюрпризов от любимого папочки. – ответил Шео и с ухмылкой откинулся в кресле. Засунув руку внутрь мешочка, наследник безумного трона сразу почувствовал пригоршню холодного металла и что-то очень странное на ощупь. Схватив двумя пальцами это нечто, он вытащил на свет небольшую коробочку. Отец еще раз улыбнулся, как бы интригуя на открытие ее содержимого. Лукас без сопротивления надорвал верхнюю часть упаковки и высыпал ее содержимое на ладонь. На его глазах, из нутра коробочки высыпалась одна игральная карта. На одной ее стороне был изображен улыбающийся Шеогорат, как бы облокачивающийся на линию перегородки между нижней и верхней стороной карты и словно живой заглядывал в самую душу янтарными глазами. Одной рукой бог держал Ваббаджек, которым поправлял на голове шутовскую шляпу с бубенцами присущую известному в карточном деле Джокеру. -Ну как? Нравится? – Безумец улыбнулся и наигранно сделал маневр бровями. -Только я не понимаю зачем это нужно. – развернув карту лицевой стороной к отцу спросил Лукас. Шео сдержано хохотнул, рассматривая самого себя на игральной карте. -А я красавец! Молодца, Хаскилл! Хорошего зачарователя нанял. Эти карты помогут тебе, в крайнем случае, не везде же есть мой алтарь, чтобы ты смог меня воззвать ко мне за помощью. Они подскажут тебе, что сделать и как поступить, только посоветуйся с одной из них, и она подскажет. Как? Я сам не знаю, но должны помочь. А! И еще ими можно играть в карты! Самое удобное применение! - гоготнул даэдрот закинув ногу на ногу. -Понятно,- Лукас вложил бумажку на свое место и отправил в глубины мешочка и скептически добавил, – таким образом твоя вторая половина решила поиграть со мной в загадки. -Ага! – булькнул от радости вернувшийся в свое русло Безумный старикашка. – это будет интересно! -Тогда, до завтра. Я хотел еще выспаться. – Подтянув потуже начинающий удачно съезжать меч Лукас повесил на пояс мешочек и захлопнув за собой дверь ушел в сторону своей комнаты. А сзади уже слышались первые раскаты леденящего душу хохота.