И маятник качнулся...

Дерево немного смягчило падение, благодаря чему Фрэнки почти не пострадал, если не считать кровоточивших царапин на груди. Хитон давно из белого превратился в красный, и сказать за это «спасибо» нужно одной чудесной крылатой даме. Перед глазами кружились маленькие амуры, разогнать которых оказалось задачей непосильной: пухлые младенцы задорно хохотали, кололи Фрэнки в пальцы крохотными стрелами из крохотных луков и совсем не желали улетать обратно на Олимп. Вдруг они замерли, обернулись и, побледнев, закричали так истошно, что визг огромного кракена показался бы райской песней в сравнении с ужасом, что терзал сейчас барабанные перепонки. Фрэнки с трудом сел и поморщился: царапины болели при каждом движении. Ну что ж, оракулы говорят, что все беды и испытания дарованы людям свыше, богами. Будем бороться с бедами и проходить испытания, чтобы в конце долгого пути найти того самого бога и посмотреть ему в честно-наглые глаза. И уши надрать по самое не балуй. Играть с судьбами людей они могут, а как помочь – закроются облаками и делают вид, что Небеса недоступны простым смертным. Странная дрожь волновала землю: с деревьев опали жёлтые слабые листья, травы пригнулись, а бабочки упорхнули прочь, спасая себя. Не понимая, что могло произойти за несколько мгновений, что он лежал без сознания, Фрэнки протёр рукой глаза и посмотрел туда, откуда прилетел. «Простите, боги. Если вы слышите – я не буду надирать вам уши. Вообще вас не трону, только объясните, что это, мойры вас поглоти, такое?!» Величественные грабы меркли своими размерами перед этим существом. Встав на две ноги, оно рогами задевало верхние ветки и едва не валило деревья, такая невероятная в нём таилась сила. Руки, уступавшие лишь титанам, обрушивались на землю медленными, но смертоносными ударами. Существо ревело раненым зверем, а из его закатанных глаз катились градом крупные, с человеческую голову, слёзы. Между его ног мелькала чёрно-золотая тень. Присмотревшись, Фрэнки узнал крылатого Сфинкса. Она то уклонялась от огромных пальцев, пытавшихся её схватить, то взмывала вверх и пыталась достать когтями до морды великана, однако её всякий раз останавливали раскидистые и очень острые на вид рога. Фрэнки сидел, словно громом пораженный, и не мог поверить своим глазам. Неужели это – Чоппер?.. — Стой, не трогай его, Сфинкс!.. Не трогай, я сказал! — закричал изо всей мочи Фрэнки и медленно поковылял к месту неравной битвы. Услышав знакомый голос, олень прекратил бить руками землю, но его размеры и сила всё едино внушали страх. У кого угодно, кроме Фрэнки. — Ты что делаешь, глупая? — почти ласково спросил он у женщины, которая утратила половину своего лоска и выглядела точно львица, что защищает своих львят. Растрёпанная, взвинченная, испуганная и злая одновременно. — Он же не понимает ничего! Он напуган, ему больно! Отойди, я сам. — Он убьёт тебя, архитектор! — выдохнула Сфинкс, глядя на сумасшедшего человека с изумлением. — Раздробит твои кости и смешает с внутренностями, превратив в кровавое месиво. — Посмотрим, — раны болели и тянули кожу, правая нога плохо слушалась после падения и подволакивалась при ходьбе. Свои силы Фрэнки оценивал здраво. Что бы ни случилось с Чоппером, остановить его не получится… Если считать несчастного мальчика монстром. Он напуган и не понимает, что делает, так разве имеет кто-либо право его за это осуждать? — Не мешай. Разберусь здесь – вернёмся к твоей загадке. Сфинкс фыркнула, но послушно отлетела назад, с лёгким беспокойством глядя на великана, который едва не загораживал собою солнце. — Чоппер, — позвал ученика Фрэнки. — Ты слышишь меня? Узнаёшь? Олень трубно заревел и ударил кулаком в землю рядом с Фрэнки. — Не бойся, малыш, тебя больше никто не обидит. Не плачь. Помнишь, я обещал, что не позволю тебе плакать? Так что прекращай, ладно? Чоппер покачнулся, неловко переступил ногами и, потеряв равновесие, упал, растянувшись во весь рост. Несколько деревьев он вырвал с корнем, из-за чего целые комья земли обрушились на Фрэнки и Сфинкса, в воздухе распавшись на песчинки и траву. Женщина недовольно отряхнула мусор со спины и дёрнула крыльями, а вот странный человек даже не задумывался о подобных мелочах. Он, ощутимо припадая на одну ногу, добрёл до оленя и положил руки ему на морду, гладя слипшуюся от слёз шерсть. Он говорил что-то неразборчиво-нежное, пронзительное и честное, он, казалось, клялся защищать создание, появившееся на месте маленького мальчика, ценой собственной жизни. Несмотря на раны и опасность, Фрэнки успокаивал Чоппера и тот, шумно сопя в ответ, пытался лизать мужчине руки, а получалось, что вылизывал его всего с головы до ног. Сфинкс не понимала, зачем архитектор, изгнанный из Афин за преступление (а совершал ли он его?) так заботится о легендарном Минотавре, полукровке, от которого отказался даже родной отец. Нет выгоды. Нет смысла, только… Чувство. Безграничное доверие и преданность, слова, не значащие для Душегубительницы ровным счётом ничего. Пустой набор звуков. Никто не полюбит чудовище, не станет доверять убийце. — Ты можешь встать, Чоппер? — ласково спросил Фрэнки, и у оленя перестали литься слёзы. Он всхлипнул, вспахал пальцами пять борозд, на которых после легко можно сеять пшеницу или ячмень, а затем вдруг за один вдох стал таким, как прежде. Маленьким заплаканным ребёнком. — Всё-всё, я тут, всё хорошо… — Как трогательно, — Фрэнки прижимал к себе Чоппера и баюкал его на руках, словно родное дитя. Сердце Сфинкса кольнуло острой иглой непонятной досады, она сурово поджала губы и постаралась говорить как можно ироничнее. — Раз теперь всё разрешилось, я бы хотела задать вопрос и услышать на него ответ. Иначе мне придётся вас съесть. — Мы жёсткие, зубки поломаешь, — хмуро произнёс Фрэнки. Чоппер уткнулся носом ему в грудь, случайно бередя едва-едва поджившие раны, и вести разумную беседу никак не мог. Ему бы выспаться и прийти в себя, а там уже можно узнать, как именно малыш обратился в… это. — Что там у тебя за вопрос? Женщина растянула губы в улыбке, продемонстрировав много мелких, но острых зубов. — Чего я хочу? Фрэнки недоуменно задрал брови вверх. — Неужели это настолько сложно для человеческого разума? — в притворном разочаровании заметила Сфинкс. — Я спрашивала уже стольких героев и обманщиков, которые называли себя мудрецами, что скоро потеряю терпение. — Дай мне время подумать, — Чоппер медленно, но верно успокоился, его дрожь унялась, а дыхание снова стало ровным. Фрэнки понизил голос, чтобы не будить малыша. — Хотя… Мне кажется, что я знаю ответ. — Странно, — снова улыбнулась-оскалилась Сфинкс, грациозно легла и вытянула вперёд лапы, становясь живым воплощением мудрости. Про острые когти, мощные ноги и сложный характер тактично опустим – те, кто узнал всё это, обычно долго не живут. — Думай, архитектор. У тебя минута. Им невероятно повезёт, если из города не отправят патруль проверить, отчего столетние деревья падают, точно полые тростинки на ветру. Времени мало, а Фрэнки слишком устал, чтобы бороться ещё и с людьми. — Половина времени истекла, — флегматично констатировала факт женщина. На её красивом лице проступила печать скуки и тоски. Ветер неприятно обдувал мокрый от крови хитон, хотелось тепла и еды, желательно того самого зайца, что каким-то чудом остался цел во время буйства Чоппера. Крылья, заботливо сложенные в тугие рулоны, тоже не пострадали. Видимо, кто-то из богов соизволил повернуть к ним свой светлый лик. Фрэнки почесал щёку и задумчиво посмотрел на Сфинкса. — А имя у тебя хоть есть? — Тебе интересуют подобные формальности, когда твоя жизнь висит на волоске? — удивилась Сфинкс. — Десять секунд. Есть. Но оно никому неинтересно. — Если я спрашиваю, значит, интересно. Что здесь непонятного? — рассердился Фрэнки. Сфинкс раздражённо ударила хвостом по земле и сощурила глаза. — Время вышло, мистер архитектор. Ответ? «Она лгала, когда говорила, что отпустит нас. Но если я не ошибся, то можно попробовать…». — Хватит называть меня «мистер архитектор». Меня зовут Фрэнки. И что до твоего вопроса… Мне показалось, что ты хотела умереть. Сфинкс вздрогнула всем телом. Фрэнки не успел моргнуть, как женщина переменилась. Зрачки заняли почти всю небесно-голую радужку, делая глаза непроницаемо-чёрными. Черты лица заострились, а губы побледнели. На обнажённую грудь не надо было смотреть вовсе – Сфинкс быстро и часто дышала, тщетно стараясь унять охватившее её волнение. — Почему… Хотела? — она встала и закружила по разбитой вдребезги поляне, нервничая и оглядываясь на мастера с учеником. — Неужели ты знаток душ и понимаешь меня лучше, чем я сама? — Нет, — Фрэнки спокойно пожал плечами и слабо улыбнулся. — Считай это интуицией. Так что, я прав? Сфинкс остановилась так же резко, как вскочила. Склонила голову, позволив густым волосам закрыть лицо, а затем сказала: — Я принимаю твой ответ. Правдив он или нет — решать мне. До нескорых встреч, мистер… Фрэнки. — Стой! — Фрэнки протянул руку, словно мог схватить деву-львицу за хвост, и получил в награду лишь ехидный смешок. — Что это значит? Ты хочешь другого? Тогда… Пошли с нами. Мы завтра улетим на Сицилию, зачем тебе продолжать держать Фивы в страхе? Сфинкс впервые улыбнулась по-доброму и рассмеялась – искренне. — Забавный ты человек. Зовёшь меня, ту, кто ранила тебя и твоего друга, угрожала… Не думаю, что нам по пути. Она пружинисто припала к земле и одним слитным движением взмыла вверх, где огромные матовые крылья подхватили воздушные потоки и унесли Душегубительницу прочь, скрыв за верхушками деревьев. После неё не осталось даже перьев. — Что ж, на всё божья воля, — вздохнул Фрэнки, не допуская ни капли сомнений: эта женщина не послушается ни Зевса, ни Аида, если те вздумают указывать ей, как жить и что делать. Но всё-таки жаль. Фрэнки показалось, что ответ, который он дал — всего лишь часть истины… — Давай-ка мы с тобой, Чоппер, переберёмся в другое место. Так безопаснее. Соорудить переноску для мальчика не составило большого труда. Фрэнки не обращал внимания на свои раны, на нём обычно всё заживало, как на собаке. Разделав давно остывшую тушку зайца, мастер сложил скудные пожитки в котомку, укрепил на спине Чоппера и поудобнее перехватил обеими руками рулоны с крыльями. Нести их оказалось намного тяжелее и сложнее, нежели лететь с их помощью, рассекая воздух подобно духам эфира. Удобное место нашлось спустя полдня непрерывного пути. Выступ скалы образовал навес, под которым путники могли переждать непогоду или просто отдохнуть. Натаскав сухих веток, Фрэнки заботливо укрыл Чоппера, а сам направился к ближайшему ручью – по журчанию он определил примерное направление. Отдирать пропитавшуюся кровью и засохшую ткань не особо приятное занятие. Когда вода в ручье из грязно-бурой сменилась на слегка розоватую, Фрэнки удовлетворённо хмыкнул, насухо вытерся тем, что раньше было штанами, сложил окровавленные тряпки в мешок и абсолютно нагой вернулся под навес. Было холодно, но не настолько, чтобы стучать зубами. Лучше дать ранам затянуться. По пути в меру скромных познаний Фрэнки собрал немного лечебных трав. Пережевав их в неаппетитную кашицу, он приложил её к царапинам и ноющей ноге. Облегчение наступило очень быстро, удивительно даже. Пока Чоппер спал, его наставник успел многое. Ещё раз вымыться в ледяном ручье, побегать (точнее, степенно походить, ибо нога всё ещё возмущалась против непомерных нагрузок), пополнить запасы питьевой воды и просушить крылья. Лишь убедившись, что для завтрашнего похода в Фивы всё готово, Фрэнки натянул лёгкие штаны и рубаху, лёг прямо на свежие, пахнущие землёй листья, и провалился в крепкий, исцеляющий сон. Возможно, его наслал Морфей, властитель сновидений, однако в мире под Олимпом ни в чём нельзя быть уверенным. — Не оборачивайся так часто, Чоппер, — посоветовал Фрэнки, успокаивающе положив руку между рогов мальчика. Их удалось хорошо замаскировать под высокий головной убор. — Нас пока не ищут, постарайся расслабиться. — Но Фрэнки… Я же мог тебя убить! — тихим жалобным голосом отозвался Чоппер. Они не поднимали тему превращения до самых ворот Электры, и уже в самом полисе ученик начал волноваться и оглядываться, словно боялся, что все узнают в нём Минотавра и попытаются убить или заточить в тюрьму. Сколько бы Фрэнки ни объяснял, что никто арестовывать их не будет, Чоппер всё равно нервничал. — Не убил же, — весело улыбнулся Фрэнки. — Давай не будем об этом, друг мой. Лучше зайдём в храм Аполлона, видишь, там, на холме? Внутри его богато украсили. А на обратном пути можем купить еды, лететь до Сицилии придётся долго. Чоппер вздохнул и сжал указательный палец Фрэнки маленькой ладошкой. Он не умел и не любил спорить. Если друг весел и знает, что делать, значит, не стоит волноваться… Да? В храм мальчик не особо хотел идти, про существование богов он узнал несколько дней назад и не понимал, чем может помочь кто-то мистический и невидимый. Вдруг его не существует вовсе? Но Чоппер молчал о своих опасениях и послушно семенил за Фрэнки, доверяя ему более, чем полностью. Кругом метались сотни незнакомых запахов, незнакомые звуки оглушали, а незнакомые люди — пугали. Особенно те, что громко кричали и предлагали предсказать судьбу на внутренностях рыб и птиц. У Чоппера к горлу подступил тошнотворный комок, ещё бы чуть-чуть и сладкие лепёшки, которыми накормил его Фрэнки, оказались бы на земле в пыли и грязи. — Аполлон нас правда услышит? — ступеньки храма показались невероятно огромными и длинными, а ещё — бесконечными. — И выполнит желание, если его загадать, да? — Не знаю, всё зависит от его настроения, — мимо величественных колонн и изящных барельефов Фрэнки проходил без всяких эмоций, его не удивляло ни мастерство резчика, ни тончайшая работа, не привлекал благородный блеск золотых украшений. Он положил приношение на алтарь и кивнул жрецу. Статуя Аполлона, совершенно безликая и несколько даже жестокая на первый взгляд, возвышалась над людьми в храме, давила на них своими размерами и тяжёлой аурой. Чоппер сглотнул и прижался к Фрэнки. — Охотнее Аполлон помогает красивым девушкам. Но иногда выполняет желания и простых смертных. Никто не запрещает попробовать обратиться к нему, верно? Просто закрой глаза и подумай о том, чего ты хочешь больше всего на свете. — А обязательно глаза закрывать? — испуганно шепнул Чоппер, которому казалось, что жрецы странно на него смотрят. — Можешь не закрывать. — Х-хорошо… Фрэнки замолчал, прикрыл глаза и опустил подбородок на грудь, будто бы его сморил глубокий сон. Чоппер же осторожно посмотрел вверх, на статую. Белоснежный мрамор был красив, бесспорно, но жизни в нём не теплилось. Ни следа присутствия бога. Мальчик чувствовал себя неуютно и печально в этом месте, но честно постарался представить, что напрямую общается с одним из божеств Олимпа. Ему вдруг вспомнились грустные глаза птиц на площади. Предсказатели привязали их лапки верёвками к жердочкам, обрезали крылья и обрекли на верную смерть. Чоппер понимал язык зверей и птиц – мыши, что заводились в лабиринте, иногда рассказывали ему, что творится в большом мире, с мышиной, разумеется, точки зрения. Убивать птиц, которые могли бы летать в небесах, ради потехи… Это жестоко и низко. Чоппер поджал губы и решительно посмотрел прямо в мраморные глаза Аполлона. «Освободи птиц на главной площади! Они не должны умирать!.. Пожалуйста». Фрэнки говорил, что с богами нужно быть вежливым, потому Чоппер запоздало мысленно попросил прощения за наглый тон и вжал голову в плечи. Вдруг Аполлону не понравится желание, и он поразит его молнией? Хотя нет, молнии – это вроде к Зевсу… Рядом в обморок упала пожилая матрона, многие засуетились вокруг неё, и Чоппер тоже повернулся в ту сторону, не заметив, что губы статуи дрогнули в улыбке, а сквозь белый мрамор проступило едва заметное тёплое сияние, тут же погасшее, стоило панике улечься. — Пойдём, Чоппер, — Фрэнки выглядел серьёзным и задумчивым. Мальчик выбежал за ним из храма и поспешил схватить за руку, чтобы не потеряться в толпе людей. Фрэнки всё ещё прихрамывал, но старался не показывать боли и ходил почти так же быстро, как и раньше. Чоппер прикусил губу от обиды: он ведь мог попросить, чтобы друга вылечили! Ох, дурак он, страшный дурак. — Хочешь чего-нибудь? — Нет, спасибо… Слушай, а что ты попросил у Аполлона? Фрэнки лукаво посмотрел на ученика и приложил палец к губам. — Это секрет. Если расскажу, бог не выполнит моего желания. О, смотри, птица летит прямо к тебе! — он удивлённо смотрел, как красивая угольно-чёрная птица села на плечо к Чопперу и, склонив головку, будто бы начала что-то говорить. Мальчик внимательно слушал, изредка кивая в ответ. Фрэнки поспешил увести друга с людного места, чтобы не привлекать лишнего внимания. По пути к Чопперу одна за другой подлетали разные птицы, то «рассказывали» что-то, то оставляли у него в ладонях камушки янтаря, яркие бусины, нитки, кусочки ткани. Спикировал даже хищный коршун, от которого испуганно шарахнулось несколько человек. Стрелять никто не стал: Аполлон часто является людям в обличии ястреба. Видно, решили, что так случилось и на этот раз. Повезло, нечего сказать. Когда коршун улетел, Чоппер счастливо улыбнулся, аккуратно сложил подарки крылатых созданий в небольшую сумочку и посмотрел на Фрэнки полными восторга глазами: — Теперь я верю в богов, Фрэнки! Они правда выполняют желания, если попросить! Что сказать на это? Хорошо, что Аполлон оказался в настроении и помог малышу. Бывало, что те, кто молился Аресу или Афине, получали в ответ совсем не то, чего хотели. Такие уж эти боги непостоянные и мстительные… — Здорово, правда? — Фрэнки погладил мальчика по голове. — Ты понимаешь язык птиц? — Немного… — стушевался и помрачнел Чоппер. — Скажи, а кто такая Медуза? Коршун сказал, что её хотят убить и отправили к ней какого-то Персея… Мы можем помочь? Фрэнки крепко задумался. Медуза горгона и две её сестры жили в труднодоступном месте, на острове, построенном специально для них, чтобы никто не мог туда добраться и освободить пленниц. Ходили слухи, что Медуза была настолько прекрасна, что Афродита приревновала и обратила волосы соперницы в змей, а глаза ей прокляла, из-за чего несчастная одним взглядом превращает всех в камень. Тяжёлая судьба, а всё из-за женских козней! Фрэнки вздохнул. Даже на крыльях они вряд ли доберутся туда меньше, чем через две недели. За это время таинственный посланник богов Персей успеет раз двадцать слетать на Олимп и похвастаться выполненным заданием. Только если он не ненормально добрый человек, что маловероятно. Боги обычно выбирают для своих дел безбашенных глупцов, готовых на всё ради наживы. — Медуза… Ей не повезло. Она не плохая, просто так вышло, что она перешла кое-кому дорогу. Мы не можем тут ничего сделать, Чоппер. Прости. Если отправимся к ней, то погибнем. — Почему? — Видишь статуи в центре площади? — Фрэнки указал рукой на милых пухлых амуров, которые лили из кувшинов в фонтан настоящее вино. — Если посмотреть в глаза Медузе, мы превратимся в камень. Не думай об этом лучше. Мне очень жаль, но тут я бессилен. Чоппер шмыгнул носом, всхлипнул, надулся — но не заплакал. У Фрэнки тоже было тяжело на сердце, однако он уверенно шёл вдоль рядов со свежей рыбой и фруктами, выбирал продукты и одновременно следил, чтобы его маленький спутник не потерялся. Они вышли через ворота Электры, стражники узнали их и посоветовали возвращаться до темноты. Ночью усилят дозор из-за Сфинкса, почтенные жители полиса опасаются, что чудовище нападёт на город и разорвёт кого-нибудь на куски. Фрэнки вежливо поблагодарил доблестную стражу и спокойно направился по дороге прочь от Фив, делая вид, будто любуется окрестностями. На лугах паслись козы и овцы, ветер дул с юга и был приятно-тёплым, пахло травами и молоком, но душевного покоя это не приносило. Только тревогу. Крылья никто не нашёл — они лежали в сени деревьев, укрытые листьями. Фрэнки решил, что брать их в полис чревато расспросами, а так и спине легче, и не пришлось беспокоиться лишний раз о сохранности хрупкого механизма. — Вылетаем вечером. Ты готов? Чоппер проводил клин журавлей печальным взглядом, поправил свою сумочку и неуверенно кивнул. — Прости, я просто… — Мы не можем спасти всех, Чоппер. К тому же… Вдруг этот Персей окажется хорошим человеком? Не волнуйся, всё образуется без нас. Поешь пока, в полёте лучше не быть тяжёлым. — Угу, — мальчик жевал лепёшку, пока Фрэнки разворачивал крылья, проверял механизмы и осматривал каждое перо. — Спасибо. Ты очень добрый. — Не-е-ет, это у тебя сердце чуткое, — возразил Фрэнки и широко улыбнулся. Мальчик так мило смущался, когда его хвалили. — Так, я закончил! Посидим здесь или прогуляемся? Чопперу хотелось полежать на траве и послушать звуки природы. Они растянулись рядышком, тихо обсуждали всё, что доносилось до их ушей, смеялись и наслаждались удивительным ощущением полного взаимопонимания. Было немного грустно из-за Медузы, но Фрэнки прав — вдруг её не убьют? Да и птицы иногда ошибаются. Небосвод налился синевой на западе постепенно, но неумолимо. Умолкли птицы, пастухи погнали стада домой. Среди деревьев мелькали рыжие хвосты белок, которых Фрэнки прикормил крошками медовых лепёшек. Не спеша путешественники надели крылья, убедились, что никого рядом нет, и вышли на небольшой холм, откуда открывалось море, как на ладони. — Полетели, — разбежаться, оттолкнуться, прыгнуть — и ветер охотно подхватывает крылья, удерживает их, делая тело поразительно лёгким, почти невесомым. Чоппер, словно в первый раз, смотрел, как медленно мельчают лужайки, как растворяются и ускользают от острого взгляда головки засыпающих цветов. Семивратные Фивы же оказались наоборот так близко, что казалось, можно было коснуться нагретых солнцем камней рукой. — Фрэнки! — Чоппер вздрогнул и помотал головой, но страшное видение не исчезло. Он точно видел, точно! — Смотри, там… Там Сфинкс! Она летает над городом! — Что?! — Фрэнки резко развернулся и едва не рухнул вниз с большой высоты — механизм крыльев не любил, когда его использовали настолько небрежно. Действительно, у вторых ворот мелькала знакомая гибкая тень. Стражники уже переполошились и бегали от одной сторожевой башни к другой. Скоро посыплются стрелы, а может быть, и огонь. — Останься здесь, Чоппер! Не подлетай близко! — ветер бил в лицо, дыхание сбилось то ли от скорости, то ли от страха. Зачем полезла туда? Неужели правда хочет умереть, глупая?.. — Я вернусь, жди меня! — А если нет?! — Тогда лети один! — Фрэнки до боли в груди не хотелось этого говорить, но он понятия не имел, сумеет ли переубедить глупую крылатую женщину раньше, чем их обоих пронзят стрелами или обольют раскалённой медью. — Эй, Сфинкс, что ты делаешь?! Сфинкс замерла – ей это было легко сделать, с такими-то крыльями и хвостом. Идеальный баланс. А Фрэнки приходилось постоянно двигаться, чтобы механизм не сломался. Удивлённый взгляд был ответом мастеру. Затем — усталая улыбка. — Выполняю своё заветное желание. Ты же сам сказал, что я хочу умереть. Не самый плохой способ, верно? Вдох-выдох. Спокойно. — Я слышал, что монстр, пугающий Фивы, невероятно красив, — начал Фрэнки нарочито равнодушным тоном. Сфинкс внимательно слушала. — Это правда. Я также слышал, что он сильнее титанов. Это правда. Но вот речи о его мудрости сильно преувеличены. Глаза Сфинкса оскорбленно сузились, но Фрэнки резко выбросил руку вперёд и жестом приказал ей молчать. — Ни один мудрец не станет убивать себя! Ты действительно осознаёшь, на что идёшь? Ты умна, красива, у тебя есть крылья, лети, куда пожелаешь! Зачем же умирать? — У меня нет смысла жить, мастер Фрэнки, — грустно сказала Сфинкс. На её лице была написана решимость погибнуть именно этим вечером. Первая стрела чудом миновала крыло Сфинкса и просвистела над головой мужчины. Стражники дрожащими руками натягивали тетиву для новых атак. — Никто не ждёт меня дома. Никто не станет скорбеть обо мне. Не подставляйся сам, улетай вместе с мальчиком-оленем. Мне сложно понять, зачем тебе-то рисковать ради такой, как я. Вторую стрелу Фрэнки поймал и надломил пополам. От остальных пришлось уклоняться, используя воздушные потоки. — Тебе и не нужно понимать. Я считаю, что умереть – не твоё настоящее желание. И давай уже спустимся отсюда, беседа под стрелами — это не слишком романтично! Здравый смысл вовремя проснулся в Фрэнки, но он же побудил стражников на стенах прибегнуть к серьёзным мерам. Они завозились и удивительно быстро установили на башне аркбаллисту. Если стрела из неё попадёт в живого человека, то он быстро перестанет быть таковым. — Назад, ну же! — Сфинкс почему-то замешкалась, и Фрэнки, предчувствуя беду, кинулся к ней, чтобы силой утащить из-под страшного удара. Наконечник стрелы смотрел прямо в грудь женщины. Она не пыталась уклониться, только улыбалась загадочно, а Фрэнки не успевал всего чуть-чуть… Золотое сияние окутало Сфинкса за мгновение до того, как стрела пронзила бы её насквозь. Снаряд рассыпался в пыль, а солдаты закрыли руками глаза от ослепительного света, им казалось, что само Солнце взорвалось и теперь выжигает зрение провинившимся смертным. Фрэнки тоже отшатнулся, но, смахнув выступившие слёзы, посмотрел туда, где всё ещё парила Сфинкс — и обомлел. Боги редко спускаются на землю и одаривают людей своей благодатью. Ещё реже они являются в истинных обличиях, а не конями, змеями, коршунами и прочими неразумными созданиями. Случилось чудо?.. Нельзя объяснить, невозможно поверить, но вот он, вот! Златокудрый юноша в белоснежном хитоне, поверх которого спускался ярко-алый плащ до самых лодыжек. Бог небрежным жестом поправил чёлку, что закрывала левый глаз, равнодушно осмотрел солдат на стенах, будто они были пустым местом, и повернулся к Сфинксу. — О, прекрасная леди, не осените ли вы меня своей мудростью? — спросил он, лучезарно улыбнулся и попытался поцеловать женщину в губы. Вероятно, мудрость передавалась только через поцелуй. — Стой, ты что это вздумал? — разозлился Фрэнки и подлетел так, чтобы закрывать своим телом Сфинкса от любвеобильного божества. — Ты спас её только для того, чтобы совратить? — Грубым мужланам не понять тонкостей любви! — Аполлон гордо задрал нос и сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что совращать он будет только прекрасных дам, пусть у них и львиное тело с орлиными крыльями. — Если бы мне это Амур говорил, я бы согласился с «мужланом», — хмыкнул Фрэнки. — Но ты бог света и предсказаний, а не любви. Аполлон закатил единственный видимый глаз, вздохнул и вдруг щёлкнул пальцами — стрелы, пущенные солдатами, засветились и полетели назад, многих ранив, а кого-то даже убив. — Я исполнил твоё желание, Катти Флам, — сказал бог и почему-то подмигнул. Сфинксу надоело прятаться за человеком, она не слабая женщина, в конце концов, потому на неё вновь посыпались знаки внимания, как из рога изобилия. Принимала она их с величием настоящей богини, не меньше. — Ты должен быть мне благодарен. А вам, леди Робин, стоит подумать: хотите ли вы жить или умереть? Мнится мне, что первое намного приятнее. Тем более у вас относительно неплохая компания. Беглый архитектор и запас мяса, — Аполлон покосился в сторону Чоппера, прищурился и исправился: — Мальчик, которому отпущен шанс прожить иную, славную жизнь. Меня позабавило его желание и то, что он хотел спасти Медузу. Вы доберётесь до Сицилии. Сказал непонятно к чему, но Фрэнки был уверен — Аполлон знает о них все, даже то, что им самим неведомо. Ох уж эти боги… — Но только втроём! — погрозил им пальцем златокудрый Феб, улыбнулся и потянулся к Сфинксу, оттолкнув плечом архитектора. — Ну один поцелуй, владычица моего сердца!.. Робин, как Аполлон назвал Сфинкса, тонко усмехнулась и позволила поцеловать себя в щёку. Счастливый сверх меры бог окружил себя сердцами и крохотными амурами, не обращая внимания на панику, которая, как пламя, охватила Фивы. — Нам пора. — Пожалуй, вы правы, — Робин взмахнула крыльями и спланировала вниз, не опускаясь на землю, но держась вровень с ней. Аполлон махал ей вслед рукой, и вокруг него горело мягкое сияние, постепенно разраставшееся и падавшее искрами на город. Там, где падала искра, воцарялось спокойствие, вырастали цветы, а люди начинали слышать райский хор голосов. — Только вот… Хотите ли вы, чтобы я летела с вами? — Отчего бы и нет? Если мы летим на Сицилию, то и ты можешь. Что скажешь, Чоппер? Мальчик слышал не все слова Аполлона, потому пребывал в полнейшем восторге от встречи с богом во плоти. Он настороженно смотрел на деву-льва (или всё-таки деву-орла?), но не таил на неё зла и обиды. — Да, пусть летит с нами! — кивнул и, поймав воздушный поток, взлетел чуть выше, чтобы на крылья не попадали солёные брызги. Солнце замерло на небосводе и не садилось, хотя время уже давно прошло, когда ему нужно уступить место Луне. — Это почему так? Аполлон для нас сделал? — Он забавный, — произнесла Сфинкс задумчиво. — И добрый. Как и вы оба. Фрэнки хмыкнул и, приложив ладонь к глазам, посмотрел на ещё светлый горизонт. Половину неба заполнила тьма и звёзды, на другой же царствовали сумерки, полные багряных, синих и золотистых цветов. — У тебя красивое имя, Робин. Что бы ни было с нами в прошлом, теперь мы связаны не только волей бога. Ты ведь хочешь жить. — А ты помолился за меня Аполлону. Я не забуду этого, — в тон ответила Сфинкс, и её счастливый смех более не таил ни угрозы, ни недоверия. Она словно бы случайно задела кончиком крыла Фрэнки за плечо и, поднырнув под ним, оказалась рядом с Чоппером. — Если устанешь, малыш, говори. Я могу понести тебя на спине. Ты лёгкий. — Правда?! — глаза его сияли. — Спасибо большое, Робин! У неё никогда не было ни дома, ни тех, кому можно доверять. Случайная встреча изменила всё, и теперь у грозы Фив, жестокой Душегубительницы, появилось целых два смысла, ради которых она постарается полюбить жизнь.