***
Кристофф, весело улыбаясь, прогуливался по рыночной площади, рассматривая десятки палаток с вычурными и экзотическими товарами. В Эренделл прибыли торговцы из соседних государств, каждый из них хотел поучаствовать в ежегодной ярмарке, устраиваемой принцессой на протяжении многих лет. После всех событий, накрывших их город, такие развлечения были наилучшим лечением. Люди нуждались в лёгкости и безмятежности. — Вот видишь, Свен, человек привёз оленей для продажи. Светловолосый юноша, удерживая лохматого друга, повернул его к необходимой палатке. — Будешь и дальше проказничать – я тоже тебя продам. Понял меня? Северный олень издал какое-то возмущенное фырканье, когда Кристофф уставился на него тем самым страшным взглядом. Их немое противостояние продолжалось около минуты: ни питомец, ни его хозяин не собирались уступать. Наконец, Бьоргман вздохнул. — Ну хорошо, уговорил. Но это твой последний шанс, Свен! Последний! И не смотри так на меня! Никаких угощений сегодня! Погрозив пальцем перед глазами оленя, Кристофф гордо распрямил плечи и сделал несколько шагов назад, чтобы отойти от старого друга. И совершенно неожиданно он, безусловно, врезался в чью-то фигуру. — Прошу прощения! Извинения сорвались с уст Кристоффа прежде, чем он успел рассмотреть лицо того, кто и пострадал от его невнимательности. Свен следил за происходящим перед ним с непереводимой никем иронией… это была чисто оленья ирония, когда карма постигла того, кого надо. — Мой дорогой друг! Кристофф! Ореховые глаза замерли на счастливом лице высокого мужчины. — Принц? То есть… кхм… Ханс. Да, Ханс. Принц Ханс. Пальцы светловолосого потянулись к измявшейся на плечах рубахе, словно данный жест мог что-то изменить, а после – соскользнули к узорчатому поясу, перетянутому на мужской талии. Бьоргман в забавной манере важно кашлянул, и положил руки на сильные бёдра: поза точно достойная героя. Принц, наблюдавший за ним с искренним интересом, вдруг подошёл ближе, укладывая руки, облачённые в перчатки, на широкие плечи Кристоффа. — Кристофф, Кристофф. Такое великолепное тело должно быть облачено в великолепные одежды. И, не позволив ему сказать ни слова, Вестергорд схватился за чужую ладонь и потащил опешившего юношу за собой. — Ханс! Игнорируя восклицания позади себя, Ханс остановился у первого же торговца, выложившего десятки тканей, готовых нарядов и украшений. — Мистер, нам нужна ваша палатка на ближайшее время. И кинув в руки торговца мешочек с золотом, обладатель светло-коричневых, словно молочный шоколад, волос затащил всё ещё безмолвного Кристоффа за собой. Шторка была деликатно задёрнута за молодыми людьми, и они остались одни в окружении такого количества одежды, которого Бьоргман в жизни не видел. — Итак, раздевайся. Приказной тон принца Южных островов вызвал на лице светловолосого неконтролируемый румянец. — Ч-что, прости? — Раздевайся. Замешательство на лице Кристоффа было неописуемым. Тело его в предостережении напряглось, и рельефы мышц были видны даже сквозь грубую ткань. — Что же ты такой тугодум? Демонстративно вздохнув, Вестергорд подошёл к ничего не понимающему блондину. Ловко развязав пояс, он схватился за края рубахи и с силой, не терпящей возражений, потянул её вверх. — Хан-мф…! Попытка вывернуться из крепкой хватки темноволосого закончилась их общим падением на пол, устланный коврами; завидный грохот раздался внутри палатки, а после – послышался треск ткани. Ханс восседал на Бьоргмане и в руках его находилась одна половина разорвавшейся рубахи. Кристофф, чьи ладони в испуге расположились на чужих упругих бёдрах, залился краской пуще прежнего – у него, кажется, покраснели даже уши. — Ну, зато мне удалось стянуть с тебя рубаху. Теперь штаны. — Ха-анс! Невозмутимости принца Южных островов можно было позавидовать. Сдерживая самодовольную улыбку, он провёл ладонями по крепкой груди блондина, ощущал чуть ли не стальной пресс, и, наконец, достиг ремня. Зрачки Кристоффа расширились, пальцы сжались вокруг бёдер принца; губы его приоткрылись, будто вот-вот и он закричит, но тишина осталась не тронута. Вестергорд, наблюдая за блеском в ореховых глазах, медленно начал спускать чужие штаны… — Я сам! Бьоргман в панике скинул Ханса, подрываясь на ноги, но… штаны, которые более не были укреплены ремнём, без всякой преграды, свободно соскользнули с его сильных бёдер. Темноволосый, потиравший в этот момент ушибленный бок, ненадолго замер. Зелёные глаза Ханса оценивающе скользили по такому, да простят боги, мускулистому телу светловолосого. Очередная улыбка возникла на его лице, в то время как у Кристоффа, казалось, ещё немного и пойдёт кровь из носа. Блондин в приступе дикого смущения попытался прикрыться руками, однако… Вестергорд, подошедший к нему и протянувший новенький фрак, дружелюбно засмеялся. — Вот и всё. Так сложно было, м? Одевайся. И подмигнув вновь опешившему блондину, Ханс почтительно отвернулся, позволяя ему переодеться. Где-то через пять минут они вышли из палатки. Всё такой же улыбчивый и довольный принц, а вместе с ним – совершенно преобразившийся Бьоргман, одетый в приталенный фрак тёмно-синего цвета, белую рубашку, заправленную в чёрные брюки, и до блеска вычищенные сапоги. Торговец, видимо, слышавший абсолютно всё, что происходило в его палатке, только осмотрел двух молодых людей очень… многозначительным взглядом. Ханс благодарно поклонился и схватил за руку краснеющего Кристоффа, утаскивая его к небольшим повозкам с овощами, у которых был Свен. — Ханс… принц, спасибо. Хотя я… не понимаю совсем, что сейчас произошло. — Пустяки, мой друг! Как я и сказал: такое великолепное тело требует великолепной одежды. Считай это моим подарком. — Но… — Кстати, тебе очень идёт! Ещё бы постричь, избавиться от щетины, и ты сойдёшь за благородного лорда. — Не думаю, что… — Займёмся этим в следующий раз, договорились? Не пропадай, Кристофф! И обняв Бьоргмана так крепко, что все здравые мысли покинули голову, Ханс подарил ему последнюю улыбку, после чего уверенно зашагал в направлении королевского замка. Блондин, всё ещё лишённый дара речи, укоризненно уставился на северного оленя, жующего чьи-то овощи. — Свен, перестань! Мне же придётся платить за твою морковь! Надеявшийся, что все странности проходящего дня закончились, светловолосый начал оттаскивать своего питомца от повозки, когда вдруг… — Кто…! Кто-то потянул за угол его самого, резко прижав к прохладной каменной стене. Кристофф в удивлении уставился на маленький силуэт, определённо вдвое меньше его. Женское лицо было скрыто за натянутым капюшоном соболиного плаща. — Ты ещё кто?! Голос светловолосого взлетел на несколько октав, когда он попытался стряхнуть маленькие ладошки с воротника новой рубашки. — И когда это вы с Хансом так подружились? — Что?! Анна?! — Я – Рапира для тебя. Предатель! Ты что, теперь водишься с этим индюком? — Какого…! Стянув капюшон с головы принцессы, Кристофф мгновенно поймал на себе её разъярённый взгляд. Рыжеволосая смотрела на него, не моргая, словно желая прожечь дыру где-то во лбу. — Господи боже, этот день вообще закончится нормально? — Отвечай на вопросы, предатель. С чего это принц покупает тебе новенькие наряды? Пристальный взгляд бирюзовых глаз, как будто заглядывающих в саму душу, заставил блондина поёжится. Громко сглотнув, он отодвинул Анну подальше от себя, наигранно кашляя. — Во-первых, мы с ним не друзья. Во-вторых, я не просил его ничего покупать. Он сам сорвался и потащил меня к торговцу. Так что фактически моей вины ни в чём нет. Прошу выключить режим гневного разглядывания. — Ну-ну. Принцесса недовольно хмыкнула, не отрывая недоверчивого взгляда от лица светловолосого юноши. Наконец, насмотревшись вдоволь, когда сам процесс ей уже надоел, она сокрушённо завопила и вновь вцепилась мёртвой хваткой за воротник Бьоргмана. — Кристофф! Ты должен мне помочь! Пожалуйста! — Анна! Успокойся! Проведя несколько минут в лёгкой потасовке, они, уставшие, присели на землю в тёмном переулке. Принцесса снова натянула на голову капюшон, а Кристофф, наблюдая за ней, не выдержал. — Что случилось, Анна? Почему ты прячешь своё лицо? — Я сохраняю режим «инкогнито». Здесь рядом рыскают гвардейцы, которых Эльза приставила ко мне. Еле убежала. Они, мол, «должны следить за мной и докладывать обо всех моих подозрительных выходках». Почему мои выходки обязательно должны быть подозрительными?! — Интересно… Ты что, опять под домашним арестом? — Кристофф! Что значит «опять»?! — А что тогда за кодовые имена? Рапира… В самом деле? Светловолосый юноша старался сдержать рвущийся наружу смех. — Эй, я ответственно подхожу к задаче, чтобы меня никто не узнал! Рапира – смертоносное оружие, которое все недооценивают. Я подумала, что у нас много общего. Убийственная гримаса на лице рыжеволосой резко отбила всё желание смеяться. — Ну… ладно, не злись. Значит вы с Эльзой в очередной раз что-то не поделили, и она тебя наказывает? — Не совсем… — В смысле? — Послушай, Кристофф. С Эльзой творится что-то странное. После той… ночи. Она изменилась. Совсем другой человек. И несколько дней назад, когда мы были с ней в тронном зале, где она… Голос принцессы дрогнул. Бьоргман в сожалении опустил голову – он знал, о чём говорила подруга. — В общем, она не похожа на себя. А когда я случайно коснулась её груди, то не почувствовала биения сердца. Ты представляешь? Будто её сердце… остановилось. — Я или запамятовал, или когда ты успела обзавестись степенью в медицинских науках? — Кристофф, я серьёзно! — Я тоже, Анна. Как ты можешь говорить с такой уверенностью, что её сердце не бьётся? Ну… если бы оно не билось, хм… вряд ли она вообще ходила бы. Как бы… жизненно важный орган. — Чтоб тебя, Кристофф, какой ты иногда тугодум. Блондина передёрнуло при упоминании очередного «тугодум». — А ты говоришь глупости. Не может такого быть. — Может! Это магия! Те духи украли сердце моей сестры! — Что? Казалось, он наконец-то посмотрел на неё с должной серьёзностью. Анна, понурив голову, рассматривала тёмную брусчатку под ними. — Она пожертвовала собой. Ради меня. Они забрали её. Они забрали мою сестру, Кристофф. Я должна вернуть её. Любой ценой. — Анна, я… слушай, я понимаю, что это очень важно. Но если всё действительно настолько серьёзно… как ты собираешься противостоять миру духов? — Я разберусь. Потом. — Никаких «потом»! То, что ты внезапно обрела магические способности, не значит, что ты сможешь побороть неизвестное! Эльза обучалась волшебству всю свою жизнь и даже она не смогла победить их! Это самоубийство! — Мне плевать, Кристофф! Внезапный крик Анны привлёк к ним внимание прохожих. Люди, слышавшие женские всхлипы, с удивлением поворачивались в сторону закоулка, в котором они сидели. Но видя, что ничего предосудительного не происходит, продолжали свой путь. — Мне плевать! Я готова отдать всё! Я дойду до края земли! Но я верну Эльзу! Я… я… Слёзы текли по её щекам. Бьоргман виновато поджал губы, обнимая Анну за плечи и подтягивая ближе к себе. — Я люблю её… я так люблю её, Кристофф. Он улыбнулся с несвойственной ему нежностью, успокаивающе поглаживая её по голове. — Я знаю. Я знаю, принцесса. Не плачь. Постепенно успокаиваясь, Анна смахнула последние мокрые дорожки с лица. Когда она подняла голову, чтобы посмотреть на лучшего друга, он всё так же улыбался ей. — Ты… поможешь мне? — Как и всегда, ваше Высочество. Ты можешь положиться на меня, чтобы не произошло. Лучезарная улыбка озарила заплаканное лицо рыжеволосой. Издав милейший от счастья писк, она накинулась на него с крепкими объятиями, чуть не повалив их обоих. — Тише, тише! Вообще-то на мне новый костюм! — Зануда. Усмехнувшись, Кристофф поправил соскочивший с плеч фрак, а затем посмотрел на принцессу. — Чем я могу помочь? Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Кристофф… Эльза сказала, что у нас есть двоюродная сестра. Хельга. Я хочу… чтобы ты отвёл меня к ней. Улыбка резко исчезла с его лица. Бьоргман, осознав услышанное, нахмурился и отрицательно закачал головой. — Всё, кроме этого. Ни за что. Я не отведу тебя в руки к этой… — Кристофф, она тоже моя сестра. Выбирай выражения. — Ты её не знаешь. Ты понятия не имеешь, что из себя представляет Хельга! — Так позволь мне узнать! Отведи меня к ней! Я знаю, что тебе известен путь! Блондин оскалился, закрывая лицо руками. Потирая переносицу, он молчал около минуты. Мужской взгляд постоянно метался из стороны в сторону, словно наихудший страх всё-таки настиг его. — Кристофф… Бьоргман продолжал молчать, сжимая кулаки. Он хотел закричать, хотел объяснить Анне всеми возможными способами, что глупее идеи у неё в жизни не было. Он даже думал о том… чтобы пойти к Эльзе и рассказать обо всём. Но тогда он навсегда потерял бы её. Анна не простила бы его. Ни за что. Сколь благородными не были бы его мотивы. Кристофф хотел защитить её, однако, и отказать не мог. Никогда не мог. — Хорошо. — Кристофф?.. — Я отведу тебя к ней. Завтра. На рассвете. — Спасибо. Спасибо большое. Принцесса обняла его, обвив за шею, и крепче прижалась. Пряча лицо у него на груди, рыжеволосая с облегчением вздохнула, когда сильные руки блондина тоже обняли её. Несколько минут они просидели вот так, не шевелясь и не говоря ни о чём. Пока внезапно, где-то совсем рядом, не раздались голоса, которые Анна знала хорошо. — Чёртовы гвардейцы. Они уже здесь. Я должна возвращаться. Иначе они доложат Эльзе, что я исчезла… а мы точно не хотим знать, что она сделает в этом случае. — Верно, тебе пора возвращаться. Отдохни и приготовься. Я буду ждать тебя на нашем месте. Не опаздывай, Рапира. Светловолосый парень шутливо поддел её плечом, когда они поднимались на ноги. Анна ещё раз улыбнулась, а затем – побежала обратно на заполненную людьми улицу, притворяясь, что гуляла здесь всё время, пока непутёвые стражи разыскивали её.***
Небо над Эренделлом окрасилось в оттенки ночи. Анна, уставшая и уже отчасти сонная, шагала по коридорам королевского крыла, где находились их с Эльзой покои. Ей так и не удалось встретить её. Прошло столько дней, но… чёрт возьми, принцесса так скучала. До невообразимого сильно. Несмотря на всё то, что её сестра сказала или сделала, – Анна скучала по ней. Минуя библиотеку, рыжеволосая услышала нотки спокойной мелодии, раздающейся где-то неподалёку. Минуточку… я, может, никогда не уделяла должного внимания на занятиях, но я точно знаю, что так звучит фортепиано. Подождите-ка… Эльза. Неужели она… неужели она снова играет? Я не слышала её игру на музыкальных инструментах с самого детства, когда… когда родители ещё были живы. Чувствуя растущее в груди волнение, Анна ускорила шаг. И совсем скоро она находилась рядом с искомой комнатой. Стараясь себя не выдать, принцесса осторожно приоткрыла дверь. К счастью, вездесущий скрип не раздался и ей удалось заглянуть, практически сразу рассмотрев расслабленный силуэт молодой королевы. Пальцы Эльзы мягко перебирали клавиши, её плечи шевелились в такт создаваемой музыке. Неизменной оставалась её прямая, словно со страниц учебников, осанка. Одетая в лёгкое платье, подчёркивающее изгибы её тела, светловолосая не обращала внимания на приближающуюся к ней Анну. Блондинистые волосы собраны были в неряшливый пучок, многие пряди выскальзывали и падали на безмятежное лицо. Взгляд старшей был влажный, словно потерявший концентрацию, однако, миниатюрные запястья её постоянно меняли угол наклона, а пальцы касались всё новых и новых клавиш с невероятным мастерством. Когда Анна подошла ещё ближе, она ощутила еле различимый запах алкоголя. Бирюзовые глаза, прикованные до этого к величественной фигуре за фортепиано, поднялись чуть выше – туда, где на лакированном покрытии музыкального инструмента стояла открытая бутылка с вином. Принцесса нахмурилась, предполагая такое явное. Она пила. И неизвестно, сколько она выпила до моего прихода. Осторожно, Анна, очень осторожно. Пьяная королева… такого опыта в моей жизни ещё не было. Переборов желание выбежать отсюда поскорее, пока не произошло ничего страшного, рыжеволосая подошла ещё ближе. Она практически стояла позади светловолосой, чувствуя всё тот же морозный холод, исходящий от её тела. Анна бесшумно вздохнула. Ей удалось рассмотреть всё ещё синеватые пятна на шее старшей; воспоминания неконтролируемым потоком ворвались в её мысли, заставляя покраснеть. Может быть, Эльза и вела себя как другой человек, но она должна была помнить. Должна была помнить обо всём, что связывало их. И, набравшись смелости, принцесса разъединила подрагивающие из-за напряжения губы, чтобы… — Где ты была? Голос королевы, отдающий чем-то… ледяным и таким горьким, разбил все планы Анны. Она сжалась за чужой спиной, и вся былая смелость была сметена в неизвестные закоулки её сознания. — Я задала тебе вопрос. Где ты была? Светловолосая потянулась к стоящей рядом бутылке. Поднеся горлышко к губам, она совершила несколько долгих глотков. Анна всё ещё молчала. Ей казалось, что язык её был парализован, а все слова испарились из памяти – она не могла ответить. И Эльза, расправившаяся с остатками вина, со страшной силой бросила бутылку на пол. Та, звучно разбившись, острыми осколками окружила их. — Я спрашиваю в последний раз: где ты была? Всё ещё сидящая спиной к принцессе, она начала медленно подниматься. Анна попыталась отступить назад, но тело будто не слушалось её. Мышцы, словно оплетённые цепями, неприятно сводило. Младшая шумно сглотнула, напрягаясь всё сильнее из-за практически клокочущего в гортани голоса королевы. — Я… я гуляла. В городе. — Гуляла? — Да… со мной же были твои гвардейцы. Когда Эльза, пошатываясь, развернулась к ней – Анна ощутила тот же больной укол в сердце. Голубые глаза старшей, неизменно безразличные, наполнялись чем-то тёмным, вселяющим страх, чем-то чужеродным. Светловолосая, сделав несколько неровных шагов, недоверчиво сощурилась. — Не смей лгать мне. — Эльза, я не… — Заткнись. Температура в помещении резко понизилась. Анна почти что споткнулась из-за ледяного, столь жестокого тона, которым к ней обращалась королева. Эльза смотрела на неё с тем же пустым безразличием, но что-то в ней не поддавалось контролю; что-то в ней продолжало расти. Сдерживаемая ненависть, уснувшая злость, потерянный гнев и исчезнувшие обиды – Эльза не чувствовала прежних тревог, её сердце не совершило ни единого удара. Только холод, до одури противный холод, засевший у неё в груди, достигавший позвоночника и всех нервных окончаний. Анна, наконец, отступила. Сжавшаяся из-за испуга, она медленно шагала назад. Королева, однако, не переставала сокращать между ними расстояние. Когда принцесса, ищущая выходы из сложившейся ситуации, беспокойно выдохнула, она увидела как маленькие облачка пара образовались у её рта. В комнате становилось всё холоднее. — Эльза, ты пьяна… — Гвардейцы потеряли тебя. Ты скрылась. Где ты была? — Я же сказала: я гуляла… откуда я знаю, где они бродили. — Смотри мне в глаза. Внезапно спина Анны упёрлась во что-то твёрдое. Стена. Отступать больше было некуда. Эльза неровной походкой подошла к ней. Практически вплотную. Её морозное дыхание, покалывающее кожу, отдавало спиртным. Худые пальцы коснулись подбородка принцессы. Королева склонилась над ней, их взгляды столкнулись меж собой. — Боже, услышь же меня! Нигде я не была! Мне что, уже на прогулку выйти нельзя? — Ты врёшь. — Нет! — Я не понимаю, почему ты обманываешь меня. Я всё сделала для тебя. Для твоей защиты. Неблагодарная девчонка. Терпение Анны дало весомую трещину. Она могла выдерживать всякое: бестолковые речи, жестокость, отчуждённость и запреты, но… обвинения в чём-то подобном – она была не намерена терпеть. — Да как ты смеешь! Крик принцессы, возможно, был слышен непозволительному количеству чужих ушей. — Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне! Ты! Ногти Эльзы начинали медленно впиваться в кожу на подбородке рыжеволосой. Анна схватилась за её плечи, до треска натягивая ткань тонкого платья. — У тебя мозги совсем отморозило! Как ты смеешь обвинять меня в неблагодарности, когда всё своё время я посвящала только тебе! Когда всё, что я делала, всегда было только для тебя! Даже сейчас, когда все готовы выступить против тебя, я всё равно остаюсь с тобой! И ты говоришь мне, что…! Тирада, сочащаяся сухим разочарованием, была неожиданно прервана. Анна широко раскрыла глаза, когда почувствовала жуткий холод на своих губах. Эльза, склонившись, запечатлела на её устах грубый, лишённый всякого тепла, поцелуй. Принцесса недовольно мычала, с силой давила на острые плечи светловолосой, пыталась оттолкнуть её от себя, но королева ни на сантиметр не отдалялась. Они кусали друг другу губы, постоянно сталкивались зубами, их дыхание – исторгавшее мороз январской ночи и мягкость солнечных лучей весеннего утра – смешалось между собой. Анна ощущала, как слёзы предательски собирались в зажмуренных глазах, как начинала сокращаться гортань в преддверии скорых всхлипов. Прикосновения Эльзы обжигали, оставляли неприятный привкус алкоголя и ещё чего-то совсем чужого, такого далёкого. Принцесса, не способная выносить это и дальше, занесла одну из ладоней у прекрасного лица старшей; всего секунда – и раздался отвратительный звук, впитавшийся в бледную кожу королевы красными от соприкосновения с пальцами пятнами. Блондинка, встретившись с пощёчиной, замерла. Не испытавшая ни капли раздражения или негодования, Эльза немного отстранилась. Она спокойно смотрела в горящие обидой глаза младшей, и снова не могла понять. Не могла почувствовать. — Не смей прикасаться ко мне! Не смей! После всего, что ты сделала! Худые пальцы, находившиеся на подбородке, опустились на шею. Эльза сильнее прижала её к стене, однако, принцесса, почти что рыча от злости, вывернулась из цепкой хватки светловолосой, не обращая внимания на боль. — Куда ты собралась? Запястье Анны оказалось в плену холодных пальцев, не позволяя отойти. Королева схватившись за тёплую руку, настойчиво потянула её обратно. — Немедленно отпусти меня! — Ты никуда не уйдёшь. Я запрещаю тебе. — Да чёрта с два! — Анна. Ты останешься. С небывалой для себя силой молодая королева притянула сопротивляющуюся принцессу, загребая ту в крепкие, практически душащие объятья. Анна более не могла бороться. Её ведь обнимала Эльза, её любимая Эльза, и даже отвратительный холод, окутавший их, не имел значения. Это ведь… была Эльза. Проклятье! Дьявол! Что за чертовщина! Почему она не понимает! Почему она просто не понимает! Моя бестолковая сестра, у тебя же не мозги забрали! Чтоб тебя! Оцепеневшая на короткие секунды, Анна обмякла в её руках: властных, жадных, собственнических. А потом – будто очнувшись, принцесса вновь начала отталкивать её. И когда светловолосая отдалилась, принцесса нанесла ещё одну пощёчину: такую сильную, что болью отдалась в её сердце; она не хотела причинять боль старшей, милостивые боги, ничто в мире не приносило ей большей боли, чем это, но у неё не было, правда, не было выбора. — Ещё раз прикоснёшься ко мне – пожалеешь. Угрожающий голос Анны заставил Эльзу остановиться. — Протрезвей сначала. Не имея больше сил справляться с подобным, принцесса выбежала из комнаты, громко захлопнув за собой дверь. Она не останавливалась, пока не оказалась в своих покоях, пока не заперла массивные двери, пока не убедилась, что блондинка не преследует её. А затем – рыжеволосая упала на колени посреди комнаты. Кожа, которая до сих пор хранила ледяные прикосновения молодой королевы, вытесняла все воспоминания о совершенно иных касаниях – тёплых, нежных, заботливых. Анна закрыла лицо руками. Перед глазами всё ещё сохранялся образ непробиваемой, словно глыба льда, сестры. Спустя всего лишь несколько минут где-то вдалеке раздалась та же ласкающая слух мелодия. Эльза, вернувшаяся к фортепиано, продолжила играть. Сон так и не настиг их.