Am I a villain in your story?
Глаза с жадностью вглядывались в бьющиеся о берега волны, то грохочущих, то умирающих в собственной тиши. Солоноватый запах ударил в ноздри, мягко щекоча, и вгонял в полудрему. Холодный бриз трепал подстриженные чуть ниже лопаток темные волосы, легкой дланью гладил и без того ледяную кожу, придавая чувство умиротворения. Было так спокойно, что хотелось вечно стоять у скалистого берега, под пурпурным небосводом. Сэл запрокинула голову, прикрыв серые глаза, и с шумом глотнула воздуха и выдохнула. Три месяца пролетели незаметно и лето, выдавшееся в этом году очень жарким и сухим, близилось к концу. В сентябре ей уже стоило бы шагнуть через порог своего университета, как первокурснице, однако жизнь круто перевернулась на все триста шестьдесят градусов. Никакой университет не откроет свои двери, и она не познает горькую сладость студенчества. Однако впереди ее ждало куда большее, чем вся серость людского быта. Рядом был отец, который был начитанным и инферусской, и земной литературой, тем самым ставший ей учителем; был Джефф, с которым девушка чувствовала неземное счастье и спокойствие; были сестра и друзья, что каждый ее день заполняли всевозможными красками, когда слишком тусклыми, иногда очень яркими. И темноволосая, принявшая скромную фамилию матери — Кроу, ни на что не смела жаловаться. Она впервые за долгие годы отрешения, утопая в собственных страданиях и сомнениях, чувствовала себя живой. Как раньше, живя под светлыми крыльями любимых Йохансонов. Но даже так тишина не давала покоя. Демьян более никого не посылал на Землю для слежки или еще чего; рекренты, что лишились его покровительства, вырыли себе норы поглубже и ждали неведомо что. Они, кажется, не могли смириться с тем, что хозяину более не было дела до них, и Сэл надеялась на ответную реакцию. Однако безликая ошиблась с доводами, потому что рекренты все же были преданы своему огненному повелителю. Когда ей прожужжали однотипные истории, кои связывал «таинственный, всепоглощающий огонь», девушку едва ли не ломило от смеха. Ей не были понятны мотивы тех, кто всецело до фанатизма был предан Демьяну (она не сомневалась, что это был он). Ну, подумаешь, его огонек чуточку жарче, чем у Люцифера. Вероятно, тот предложил взамен могущество, богатство и все прочее, и обращенные повелись на уловку. Да, безусловно он мог дать им все, сил и власти у него хватало на это. Но демон на то и демон, что всякая сделка в любом случае будет в его пользу. Как бы она недолюбливала Стива и Джейка, парни не заслуживали участи худшей, как быть пешками в одной большой игре. Девушка не оправдывала никого — ни себя, ни тем более бывших одноклассников, — но в душе вселились крупицы сожаления. Все могло быть по-другому. Сзади послышался негромкий рокот стальных копыт и девушку коснулась улыбка, когда влажный нос Валлара прошелся по бледной щеке. Келпи изучал ландшафт и, видимо, нашел много чего съестного в местной флоре и фауне, раз его не было почти час. Опустившись на шелковую траву, фырча и растрепывая темную гриву, несколько прядей коей были заплетены в аккуратные косички, Валлар, уподобляя хозяйке, зацепился взглядом за горизонт. Солнце скрывалось за кучевыми облаками и мир на небольшом островке постепенно погружался в сон. Голоса резвых зверьков поутихли, заместо них зазвучали мелодичные уханья сов и светлячков. Усилившийся ветер всколыхнул кроны деревьев, сгибая их. Сорвавшийся золотой листочек хаотично парил в воздухе, пока не приземлился на ладонь Сэл, скрытой за черной перчаткой. Время так неумолимо летит. Девушка с грустью вспоминала юность, глядя на удаляющийся от ее взора лист, что вдалеке казался бликом, сияющим золотым светом солнца. Новый телефон затрещал от входящего звонка. Достав его из кармана пальто чуть ниже колен, девушка ответила. — Да? — Я только что вернулся в отель, — послышался голос Тима, — Как ты там? — Все хорошо. Думаю, еще пару часиков постою здесь, — с улыбкой сказала Сэл, — Ночь сегодня будет красивой. — Не сомневаюсь. Ладно, я позвоню Джеффу, чтобы не беспокоился. За что она благодарна прокси, так за то, что он прекрасно понимал ее чувства и желания. Человек иногда хочет побыть в одиночестве, переосмыслить что-то или просто наслаждаться чувством свободы. Но не только это было поводом приезда в Сен-Пьер.***
«- Сэлли, долго не стой у обрыва — простудишься! — Окей! Апрель 2012-го. Почти три года с тех пор, как они переехали. Снова. У отца получилось заключить еще одну выгодную сделку с крупной компанией по производству цифровой технологии, и теперь с семьей живет в Канаде. Планировалось, что они проживут не более двух лет, но Йохансонам очень понравился Монреаль. Чего таить, златовласой Селене он тоже полюбился. Здесь было намного спокойнее и красивее. Несомненно, она скучала по друзьям из Франции и преподавателю по музыке, но и в Монреале нашлись прекрасные люди. Сдав хорошо экзамены, девушке дали разрешение на недельный отпуск с родителями. Островок Сен-Пьера был восхитительным. Воздух невероятно чистый, как и кристальная морская гладь, а шум прибоя так приятно ласкал слух. Ей полюбилось одно местечко у высокого холма, окруженного высокими деревьями с пышной кроной. Оттуда открывался непревзойденный вид на морской причал, лодки и корабли, деревянные дома и, самое главное, на бездонное пурпурное небо. Был третий день отпуска, а блондинка любила пропадать именно в этом месте. В наушниках переливалась успокаивающая музыка, в то время как в голове рождались ее собственные ноты. Селена не была превосходным игроком на скрипке или пианино, и не была талантлива, чтобы создавать музыку, но иногда, незаметно ото всех, она убивала пару часиков ради этого. Сидя на траве, пальцами постукивая в такт комбинации мелодии Шопенгауэра и ее собственной, изредка покачивая головой, Сэл спиной почувствовала чье-то присутствие. Немного повернув голову, взгляд ухватился за очищенный носок тимберлендов, а потом и на самого обладателя столь дорогой обуви. Она не заметила, как перестала дышать. Парень, стоявший позади нее, был невероятно красив и от его легкой, мягкой улыбки все нутро залилось согревающим теплом. Кончики неаккуратно уложенных темных волос слабо колыхались на морском ветру, мешаясь ярко выраженным глазам, цвета очищенного серебра. Они были чуть темнее ее, похожих на две холодные луны. В испуге девушка встала с места, чуть не оторвав наушники и спрятав их в кармане ветровки, и смущенно улыбнулась. Парень хихикнул, умиляясь ее неловкости, хотя и сам чуть ли не готов был зарыться носом в землю. — Прости, я не хотел напугать тебя, — сделав пару шагов к ней, промолвил незнакомец. — Нет-нет, ты вовсе не напугал. Просто, ты так неожиданно оказался за спиной, — махая руками перед собой, еле выдавила из себя Селен, опустив взгляд. Темноволосый, кажется, нервничал. Украдкой она замечала это, ловя неописуемый восторг от дрожащих губ и ресниц, и неловких движений рук. — Марсель, — наконец, он подошел еще ближе и протянул руку. В миг, когда они сцепили руки, девушка почувствовала, как по телу пробежались электрические заряды и сердце учащенно забилось. — Селена, — полушепотом ответила, не внимая, что голос ее был слишком глубоким и холодным, от которого Марсель задрожал. То ли от страха, то ли от осознания, кто перед ним…»***
Так много дней утекло… Понадобилось немного сил, чтобы восстановить память и, в конце концов, увидеть все с самого начала. Их встреча произошла в далеком 2012, но ощущения, будто все произошло вчера. Однако сейчас на скалистом холме стояла не златовласая и неуверенная в себе Селена, слушавшая музыку. И хоть смотрела на все те же знакомые пейзажи, на то же небо, усеянное мириадами белых огоньков, здесь была другая девушка. С огромной любовью теперь к другому человеку, что во многих аспектах отличался от романтичного и веселого Марселя. Джефф был крепкой стеной, за которой она чувствовала себя в безопасности. Джефф был ее кислородом, ее звездами и вселенной. И когда их жизни случайно связались прочными нитями, что оба остро чувствовали друг друга, Вудс был незаменим. Ее ждало тяжелое «после», но она ни за то никогда не пожалеет о времени, проведенным с этим человеком. Марсель был стеной, что разбилась вдребезги, как хрустальная посудина, и она смогла выжить. Чтобы встретить «того единственного». Марсель был ее началом, и, может, более не жила в ней прежняя горячая любовь к мертвому, как она думала, музыканту, он все равно дорог. Все же первую любовь невозможно забыть, хочешь-не хочешь. Валлар раздраженно вздернул голову, утробно зарычав, как того не делает ни одна лошадь, и пылающими от ярости большими глазами оглянулся. Следивший за девушкой и келпи мужчина наполовину выглядывал из-за дерева, его фигуру скрывала налегшая тень пушистой листвы. Его запах отнюдь не нравился инферусскому зверю, и клыки само собой угрожающе удлинились, пуская слюни. Девушка успокаивающе погладила по шелковистой шкуре, поблескивающей темно-фиолетовым, и при этом продолжила смотреть на темнеющий горизонт. Мужчина словил это, как знак, поэтому стал приближаться к парочке, пошатываясь от жгучей боли от незаживших ран. Его тело было испещрено порезами, кое-где присутствовали ужасные дыры от колов. Было трудно достать свежую одежду, но он не утратил способность договариваться с каждым даже на простую мелочь. Одежду дали и немного денег на еду, но вид его все равно оставался жалким. Келпи издал предупреждающий звук, и он остановился, более не смея и шагу вступить навстречу той, к кому стремился все долгие годы, пребывая в мучительном мертвом сне. В ней не билось его сердце. — Я — первый человек с сердцем животного, — тон ее голоса был спокойным, с неслышными нотками усмешки. В первую их встречу он был пронзительным и ласковым. Сэл сильно изменилась. Однако он не мог не отрицать, что она стала куда прекрасней той солнечной девочки, в которую был влюблен. Девушка быстро поднялась, оттряхивая одежду от прилипших листочков и комочков почвы, и повернулась к мужчине. В завораживающей темени ее глаза неестественно сияли холодом луны; они были красивее как никогда и пугающими. Но его не обмануть, он видел в них неверие, тревогу и толику радости. Именно радости, но не счастья. И это больно кольнуло по тому месту, где когда-то билось его горячее сердце. - Tu es devenu très beau, mon amour, — вырвалось из него дребезжащим голоском. — Merci, Marcel, — твердо ответила, внутри радуясь тому, что догадалась надеть перчатки, дабы парень не видел ее подрагивающих пальцев. Между ними повисло долгое молчание. Вот бы броситься к нему, крепко обнять и никогда-никогда не отпускать. Потом вернуться в особняк и сесть за стол, с удовольствием поглощая стряпню матушки и слушая довольные реплики отца, вернувшегося с работы. Однако все это померкло. Это были ее наваждения, неосуществимые мечты. Ее, страдавшей от пустоты и собственных сомнений. Скарлетт прекрасно знала, что причиняла боль тому, кого когда-то любила. Но что поделать. Жизнь всегда была шаловливой сукой. Настало время задать мучающий ее долгие дни вопрос. — Как ты выжил? — Я… Когда тебя прооперировали, меня забрали. Поставили опыт… Наглая ложь. Чего, но от него она никогда не ожидала подобного. Марсель ни за что бы не врал ей. Как тяжело осознавать, что Марсель никогда не был Марселем. Пугающие слова Инестры до сих пор крутились в голове. Как бы не отрицала всего Сэл, очевидное перед глазами. То, что именуется Марселем, всего-навсего — оболочка. С сильной душой и едва ощутимым былым могуществом. И «Марсель» ощущал, как девушка стала сильной. Как то должно было произойти. Как он в то верил. На ее лице он ясно прочитал ее немой вопрос. Кто ты такой? Интересно и самому бы знать. Кем же он был? Он помнил боль и страдания, зловещий смех и скрежет металлических цепей. Он причинял муки, как и ему в последствии. Он искал и нашел. А потом умер. Он знает имя, которое ни в коем случае не должна узнать и услышать Скарлетт. Только не от него. — Я — демон. Обычный демон, поклявшийся защищать тебя, — тонкая бровь темноволосой недоверчиво вскинулась, — Я бы сказал, что этому приложила руку твоя мама. Да… так я бы сказал при иных обстоятельствах. Но… — он был рад, что не утратил сил и умения отлично прятать мысли. Ни одно существо, даже те Валирии, не могли бы прочитать их. — Ты хотел уберечь меня по собственной воле? Почему? — полушепотом спросила девушка, медленно подходя к мужчине. — Потому что люблю? Ответ ее не устроил. «Марсель» видел это. Однако Сэл не давила, ибо ей важна была причина. «Почему»? Скорее, она спрашивала саму себя. Внезапно внутри сжалось в густой ком и тело едва стояло на ногах. Его контузило. Кроу поспешила к падающему демону и поймала, аккуратно уложив на сырую землю. На глаза предательски навернулись слезы, оставляя прозрачную дорожку от щеки до подбородка, хрустальными каплями падая на исхудавшее и измученное лицо парня. Он выглядел ужасно, а она только давила на него своими вопросами, игнорируя его терзания. Так ли поступают с теми, кого раньше любили? Хрипло дыша, Марсель стиснул в своей ладони ее ладонь, ощущая прожигающий холод, источаемый от черной кожи. С уголка губ стекала вязкая кровь, пачкая воротник куртки. Боль в груди усиливалась, опаляя и свертывая остатки внутренностей, как будто ему влило жидкого свинца. Оно неприятно переливалось по венам и артериям, истязая и медленно умерщвляя. Все же нашли, ублюдки. Как и думал, решили вдоволь наиграться и с ним, и с Сэл, чтобы пробудить в ней чудовище. Чтобы она сломя голову рванула за теми, кто причастен ко всему, что случилось. Глаза окутала пелена и он с грустью ухмыльнулся. Он больше не видел прекрасного лица возлюбленной, словно это наказание для него при смертном одре. Да, он умирал. И вполне готов встретиться лицом к лицу со своим жнецом. Но «Марсель» не мог умереть просто так. Ему еще нужно хоть как-то помочь. Пока не было слишком поздно. Плевать, что потом о нем будет Сэл. Плевать… Он сам был виноват, что попался в ловкие ручонки той суки, и стал играть в ее жестокие игры. Жар неожиданно спал, и он ощутил приятную прохладу. Было все еще больно, но и тому демон был рад. Разум прояснился, как и зрение, и он, в конце концов, вновь увидел любимую. Ладонь так и сжимала другую в перчатке, а того леденящего душу мороза не чувствовал. Девушка как будто бы стала теплой. Светлой, горячей, как июльское солнце. Как сердце Утренней Звезды, которому был так предан прежде. — Я думал, что смогу уберечь тебя… Я думал, что избавлю тебя от бремени наших ошибок… Я думал… Скарлетт молчала. Слова словно унеслись морским бризом далеко-далеко. Ей было невыносимо слушать предсмертные слова дорогого человека. Слезы лились ручьем — не было смысла сдерживать их. И в то же время Кроу пыталась понять слова «Марселя». Неважно, обманывал он ее, но делал все ради благих целей. Она ценит это и очень благодарна этому демону. Как печально, что нельзя повернуть время вспять, дабы вернуть любимых. Жизнь и время — жестокие суки, нет во вселенной чудовищ хуже. — Сэл, — отрывисто протянул, ощущая на губах сладость ее имени. Другой рукой он потянулся к виску и, прошептав что-то на демоническом языке, из нее вытянулась ниточка, горящая бледным голубым огнем. — Это все мои воспоминания… Я хочу, чтобы ты увидела их… До последнего момента… — девушка кивнула в знак согласия и, стянув перчатку, щелкнула пальцами, после чего над ладонью образовался маленький сосуд (размером для духов). Нить самовольно «поплыла» и наполнила собой сосуд, став голубой жидкостью. — Ты всегда будешь жить… — сквозь слезы сказала Сэл и поцеловала демона, ощущая на кончике языка горечь его крови. — В моей памяти… Как… как тебя зовут, мой демон? Мужчина издал последний громкий вздох. Тело обмякло, глаза остекленели. Но он смог выговорить последнее слово тихим голосом. — Демьян. Вблизи закричали вороны, что стали кружить над их головами и петь свою песню.***
Я сжег твой мир, Поглощенный моим убеждением. Оставил тебя дома в страхе, Пока матери рискнули. Не плачь, когда погаснут фонари. Что ж проснись… Никто не спасет тебя сейчас…
Раскатистый смех разнесся по всему миру, заполоняя им горы и моря, леса и хижины. Небеса озарились огнем, и начали падать метеоры, убивая все на своем пути. Твердые камни, на которых были вырезаны руны, засияли лазурным свечением, и через секунды из них вылупились крепкого телосложения воины. Они были высокими, широкоплечими, с толстыми многочисленными изогнутыми рогами; их тела были изрисованы незамысловатыми татуировками, чем-то напоминавших языки пламени; изодранные крылья на их спинах скорее были зловещим аксессуаром и взаправду вселяли ужас и страх в сердца тех, кто видел их; когтистые руки держали большую и хорошо заточенную саблю с горящей алой гравировкой. Один из демонов гордой походкой прошел вперед, изучающее вглядываясь в побледневшие лица случайных свидетелей. Кто-то крикнул и сорвался с места в надежде скрыться, однако розовые нити вмиг окутали их, поднимая их вверх ногами. Девушка истошно завопила, чувствуя, как нить медленно, издевательски стала тянуть конечности, разрывая несчастную на части. Уродливые существа, чьи лица напоминали обмотанные черной ниткой кольца, столпились над ней и с жадностью поглощали капли горячей крови. Момент и заклинатель сильно потянул нити в стороны, и четвертованное тело девушки упало на группу «колец». Увидев изуродованные остатки некогда милой девушки, некоторых стошнило и ломило от приступа рвоты, другие со слезами наблюдали за каждым шагом омерзительных существ, по-хозяйски расхаживающих по их родной земле. Пространство за спинами демонов завихрилось и после из сизого тумана появилась физиономия высокого существа. Оно было похоже на тень, со сверкающими синими глазами и клыкастой пастью. Левитируя к демонам, прибывшим до его появления, оставляя на месте своего пребывания огненные следы, существо с опаской остановилось подле самого главного. Грозная физиономия демона украдкой посмотрела на прибывшего и его пасть расширилась в отталкивающей улыбке. — Опаздываешь, Нехаштирон. — Владыка Ада приходит в то время, когда это нужно, — демон пытался стойко держаться перед командиром гвардейской армии рекрентов, однако от того не ускользнул дрогнувший тон в его голосе. — Да неужели? — глумливо пропел рекрент, — И чем же «владыка» был занят, позволь спросить? — Нашим планом! — Нехаштирону было противно находиться рядом с этим куском дерьма. Перед ним невозможно было держать контроль. Гвардейский командир был подобен изворотливому Змею, этому треклятому искусителю! — Вам бы тоже не помешало заняться своим делом, Мабулок, — прошипел пятый владыка и сглотнул. Искрящиеся недовольством и гневом вишневые глаза взглянули на него, как на ничтожество. Нехаштирон ни в коем разе не желал признавать свое никчемное положение, однако сила этого рекрента поистине поражающая. Не зря же его назначили новым командующим новой армии. — Знай свое место, пташка, или присоединишься к этой морбиусской шлюхе. Морбиус — одно из колонизированных измерений Преисподней. Он считался основным источником собрания душ для адских бесов. Немудрено, что рекренты первым делом решили обосноваться в этом месте. В час великой битвы им понадобится много энергии и сил. — Как там дела с главным блюдом? — голос Мабулока приобрел «добрые» нотки и вновь устремил свой взгляд на пленных, которых поедали «кольца». — Капкан готов. Через пять лун он прибудет в место назначения с некоторой охраной и тогда мы сможем взять его. Но я не буду там присутствовать. Сами знаете, в целях… — Планы поменялись, пташка. Люцифера должен взять ты. — Что?! Но мы условились… — Госпожа пожелала так. Ты будешь перечить ей? — искоса посмотрев на владыку, произнес демон. Тот поник головой, задрожав всем телом. — Вот именно, пташка, вот именно. Вы, жалкие демоны, не смеете и глазком взглянуть на великую госпожу, но для тебя она сделала исключение. Будь доволен этим, — отчеканил рекрент и отошел от владыки, оставляя того в глубоких раздумьях. Он всего лишь заполучить место, которого был достоен. Однако сместить Люцифера — все равно, что богам бросить вызов. Преданно служа великому архангелу, его змею и проклятому лютоволку, Нехаштирон заслуживал куда большего, чем просиживание на месте пятого круга. Наказывал души, давая им срок терзаний, даваемых треклятыми посланцами жнецов, и жил припеваючи. Но демоническая душа требовала много и много, и Нехаштирон захлебнулся в собственных амбициях. Лишь ради них он пошел на предательство отца своего создателя. Избавиться от Люцифера и самому стать Дьяволом, вселяющим ужас во все живое. Он хорошо играл свою роль в этом запутанном спектакле. Слишком хорошо. И собирается сделать предпоследний шаг, сыграть достойную партию и, наконец, сесть за ледяной трон. Отдать свой первый приказ, как Король Преисподней. «Не стесняйся своих желаний, дорогой Нехаштирон, не стесняйся. Грядет день, когда раненая ворона прибудет, и мы столкнемся в захватывающей битве! Ты заполучишь свое законное местечко в заснеженном тронном зале, ну, а я возвышусь, как было то предначертано! И Троица не сможет помешать нам!». Здесь и не стоило сомневаться в ее словах. Троица была такой же, как Бог для людей. Они вечно молчали и будут молчать. Не так уж они велики во вселенной и так почему же им стоит всецело верить в них, соблюдать их неписанный кодекс? Бессмыслица. Нехаштирон произнес слова заклинания и пространство вокруг него завихрилось. Исчезая в дымке, он оказался в зале своего круга и как ни в чем не бывало уселся за свой скромный трон. И в ту секунду, когда он открыл один старых фолиантов, в зал вошла Зиглинде в сопровождении своих волков. — Как хорошо, что ты здесь. — Что-то стряслось, дорогая? — притворно мягким голос спросил владыка, вставая с места. — Поймали воришек душ. Проклятие, спустя столько времени! — сказав это, владычица Лимба поспешила к другим хозяевам кругов, чтобы сообщить хорошие вести. О да, он определенно заслуживает главной награды.***
— Да, она уже вернулась. Только что заснула, — тихо проговорил Алекс, смотря на спящую девушку сквозь щель двери, — Хорошо, передам… Завтра вечером вернемся. Да, пока, — попрощавшись с Одри, прокси отключил телефон. — Ну что? — Райт подкрался сзади и легонько обнял парня, сцепляя ладони в замок на его торсе. — Одри попросила проведать Сэл. Говорит, Джефф что-то странное почувствовал и сильно забеспокоился, а дозвониться не смог. — Ну, разумеется, у нее же телефон сдох, — хихикнул прокси, поворачиваясь к возлюбленному, — Как насчет того, чтобы и наш «убить»? — Я не против, — прошептал Тим и утянул Пенбера в глубокий поцелуй. Не сопротивляясь, прокси последовал за ведущего их в спальню возлюбленным, попутно избавляя обоих от верхней одежды. Дни, проведенные в Сен-Пьере, всегда оставляли прекрасные впечатления, даря незабываемые ощущения свободы. Но сейчас, тихо плача в подушку, размазывая ткань в черных безликих слезах, Сэл не была уверена, что когда-нибудь вернется сюда снова. Как и обещала семье, она вернулась домой вечером следующего дня, скрывая боль за маской. И старалась забыть о ней, отдаваясь разгоряченным рукам своего возлюбленного. Вот он! Настоящий и поистине родное ей живое существо! Она не могла потерять его. И тысячу раз давала эту клятву, утопая в жарких звуках и наслаждении.