Доверие.

Свет рассеялся так же скоропостижно, сколь и возник. Зеленоватый туман последовал за ним, открывая непривыкшим глазам темный коридор подземелья Слизерина. Люциус ошарашено смотрел вокруг и крепко сжимал в руках сына. Перед глазами все еще упрямо стояла смертоносная белизна. Теперь, конечно, она являлась не более чем отголосками шока. Неужели возможно выжить после подобного? Нет, вне сомнений, даже если ведьма могла промахнуться, как минимум, половина магического заряда прошла сквозь него. Но только половина. В противном случае Люциус не сумел бы так долго не замечать развороченных внутренностей, даже если бы ни одно повреждение не отразилось внешне. И только сейчас мужчина удивился тому, как неестественно повис на его руках сын. На спине выступила холодная испарина, а в районе шеи поселился противный холодящий ужас. Дрожащие руки Люциуса медленно опустили свою ношу на едва влажный камень пола. В чем дело? Магия никак не могла задеть Драко. Опять же, если бы тетка промахнулась, то искры ударили в противоположном направлении. К тому же мужчина отчетливо помнил ощущение ударившей в него энергетической волны, показавшейся сгустком тепла. Грудь мальчика едва вздымалась и, поймав этот мелкий ее трепет, отец вздрогнул, торопясь привести юношу в чувства, пусть и существовал страшный риск сделать хуже. Ресницы дрогнули и приоткрыли пасмурную сталь серых глаз. В тот же момент тело мягко пронзило обезболивающее заклинание. Оно пришлось как нельзя кстати. Дыхание юноши стало легче и свободнее. Отрывистые вдохи сменил один глубокий. - Не двигайся и не пытайся говорить, – мягкий тон не терпел возражений. Отец отстранился и, быстро ориентируясь, скрылся в темной арке одного из многочисленных коридоров, точно зная кого и зачем ищет. Драко, с неуместным любопытством, старался проследить за мужчиной, наблюдая за ним одними глазами. Шевелить шеей или, не приведи Боже, перевернуться было страшно до чертей. Что касается ног, их он, казалось, и вовсе не чувствовал. Юноша старался как можно меньше думать об этом, всякий раз упрямо переключая свои мысли в сторону того, куда так надолго ушел отец. Прежде чем Драко стало это мало-мальски удаваться, отец вернулся, сопровождаемый Северусом. Его сальные черные патлы были безобразно растрепаны, а на мантии красовались бурые отпечатки наскоро вытертых об нее рук. - Должно быть, - печально подумал юноша, - со мной все действительно плохо, раз Снейп оторвался от зельеварения. Что было, прямо скажем, из ряда вон выходящим событием. Как монетка, вставшая при броске на ребро. Люциус стоял на коленях рядом с подоспевшим учителем, так же склонившимся над пострадавшим, и что-то подавал колдуну. - Я всегда знал, что от вас, Малфоев, стоит ждать исключительно неприятностей. Юношу, грубее чем следует, устроили на полу. Голову едва приподняли, и в горло ударила мерзкая горечь обезболивающего зелья, моментально разлившегося магией по всем конечностям с такой щепетильной точностью, что казалось, будто даже ноготь на мизинце получил свою исключительную порцию – не больше и не меньше. Северус встал и, оглядевшись, быстро наложил на окружающую тьму пространства заклинание, ускользнувшее от внимания оставшихся сидеть. Когда же Люциус поднялся, мужчины о чем-то разговорились, а Драко, как нельзя вовремя, снова попрощался с сознанием. *** Ранее. Шкаф вот-вот был готов сдаться. Каждый уже сжал в кулаке по горсти пороха, когда в комнату ворвался магический свет. Тело среагировало раньше, чем разум попытался его остановить. Драко оттолкнул отца опустевшей ладонью и прижался к нему, прикрывая самое дорогое, что было с ним, от смертоносного огня. Белоснежная буря накрыла беглецов, едва юноша выкрикнул название случайной окрестности Хогвартса. *** - Так и быть. Чем смогу, помогу. А в долгу оставаться не в твоих правилах, Люциус. Я не ошибся? – последнее предложение Северуса только с виду походило на вопросительное… Нет, не походило. Брюнет поморщил лоб. Зельевар подошел к одной из стен подземелья и, шелестя тяжелой мантией, достал палочку. Та описала неразборчивый зигзаг по периметру каменной кладки. Кирпичи тяжело и нехотя разошлись в стороны, обнажая скрытую за ними комнату весьма уютного вида. Под потолком парила пара непотухающих свечей в хрустальных капсулах, потому освещена комната была из рук вон плохо. Драко пришел в себя, будучи уже внутри. Он лежал на чем-то очень мягком. Облако. Да, это было облако. Воздушное, нежное, почти невесомое и какое-то странно теплое… Нет, всего лишь кровать, покрытая нежно-голубыми шелковыми простынями. Если судить по тем ощущениям, что уже успели вернуться в тело, то Драко слишком уж сильно накачали обезболивающим. Нет уж, облако – уже слишком. Юноша осторожно попытался подняться, проверяя кости на целостность и, не без труда, принял сидячее положение. Итак, вроде целы. И ноги тоже, если не считать противной тяжести в них от долгого пребывания без движения. Сколько он так провалялся? Рука зарылась во влажные ото сна волосы. Жирные, неприятно грязные. Кожа также от подсохшего пота была не слишком приятна на ощупь. Значит, долго. Комната была уютна и пуста. Стоп. Комната? Драко все внимательнее вглядывался в ее обстановку, а следом и в мельчайшие детали, и не находил ни одной знакомой. Где он, и следовало ли радоваться мягкому ложу раньше времени? Кровать медленно прогнулась под тяжестью человека, мягко опустившегося на нее за его спиной. - Весьма уютно, не правда ли? Хогвартс не устает меня удивлять, даже спустя столько времени после выпуска, – бархат любимого голоса вынуждал сжиматься и таять, поминутно чередуя два этих весьма приятных и болезненных состояния. Широкая ладонь отца легла на расслабленное плечо, чуть поглаживая его подушечками пальцев. - Я не помню этого места, – речь его звучала слишком спокойно, чтобы в это спокойствие можно было поверить. Спина юноши, несмотря на приносимую этим положением несомненную боль, была прямой и величаво-напряженной, судя по чему, можно было предположить, что тот явно идет на поправку. - Не недооценивай Хогвартс. Даже Дамблдор не знает всех его потайных дверей. - Красиво… - грудной, утробный от некоторой боли, все еще ощутимой в теле, голос едва не заставил Люциуса вздрогнуть. Тот вовремя одернул себя, тем не менее, чуть сжав руку, до того гладившую плечо мальчика. – А мы здесь надолго? – теперь уже более звеняще продолжил тот. Отец решил, будто дело все в тех же спазмах, переносимых Драко. На самом же деле юноша элементарно не совладал с ним, с голосом, когда его коснулся отец… Так нежно… Так осторожно, будто боялся сломать. - Не думаю, – выдохнул Люциус и не заметил, как прижал сына к себе. Близко, так, что грудью чувствовал выступающие на его голой спине позвонки. И прикрыл веки. Больше всего на свете мужчине сейчас хотелось сгрести это тонкое тело в охапку и утянуть за собой на мягкую постель. Дарить нежной коже россыпи поцелуев. Гладить и успокаивать заживающие ранки, оставленные неизвестной силой… Терзать губы, из последних сил борясь с безумным желанием овладеть собственным сыном, так похожим на свою мать. Малфой чуть отстранился. Ему было неприятно думать о том, что отец сейчас чувствует липкую грязь на его коже. - И долго я так? - юноша кивнул на постель, где пролежал явно не один день. И не два. - Достаточно, чтобы довести до безумия, – усмехнулся мужчина, скрывая чрезмерное, в данном случае, беспокойство. «Довести до безумия кого? Меня, конечно», - подумал тот, прикрывая глаза. - Мне бы в душ… Не помешало. На эту реплику Люциус махнул рукой в сторону неприметной двери. Да, выходить лишний раз из своего весьма уютного заточения не следовало, что и учел Снейп, предоставляя им данное убежище. Нужно отдать ему должное. Все-таки человек настолько же умный, насколько и странный. А Северус был очень странным. Мальчик встал с постели резче, чем следовало. Мир качнулся и стал накреняться куда-то в сторону, так же как и сам Драко. Падения не случилось, зато случились удержавшие его от поцелуя с деревянным полом руки. И непонятно было, что все-таки было бы хуже. Крепкие, немного напряженные. Юноша боялся поднять глаза. « Не смей поднимать головы. Не смей смотреть», - мелькали в голове мысли, старясь предостеречь своего хозяина от самого опрометчивого шага, который тот только мог сейчас совершить. И он поднял глаза, встречаясь ими с мужчиной, сейчас находившимся в непозволительной от него близости. Такой, что Драко мог, почти не тянувшись, коснуться губами его щеки. В груди разлилось горячее нечто, когда тот поймал очередной выдох, вышедший из легких отца. Люциус придерживал юношу крепче, чем следовало. И значительно ниже. Он мог бы поймать его за плечи, мог бы поймать за руки, но ладони сами потянулись к тонкой талии, накрывая белоснежную кожу и чуть сжимая ее нежность, едва не надрывая непривычно отросшими ногтями, которыми следовало заняться позже. Драко не заметил, как тело само потянулось навстречу такому близкому рядом, не в силах больше бороться с желанием прижаться к нему. Стена медленно, с характерным звуком, разомкнулась и впустила посетителя.