Быть лучшим

У меня появилась бета! Спасибо огромное Akkermriff за работу) Глава 36. Поговорим? Через полчаса Гарри уже стоял напротив картины рыцаря и таксы. Мальчик переминался с ноги на ногу, то и дело нервно хватался за кончик простой косы. От чего-то было боязно, словно впервые. Вспомнилось самое начало их взаимодействия. Та боль, то унижение и непринятие, и еще те самые чувства, из-за которых все началось. Гарри осознавал, что что-то поменялось с тех пор в нем самом. Нет-нет-нет. Он все так же любит Люциуса, но сам Гарри поменялся. Сильно и безвозвратно. И от этого почему-то печально. Вспоминая, каким он был тогда чистым. В самом начале, когда казалось, что у него нет даже крохотного шанса приблизиться к возлюбленному, но он все равно шел к своей цели, своему счастью, которое может рухнуть в одночасье. Кажется, что именно сейчас, именно этот разговор решит его дальнейшую судьбу. Было страшно. Оглядевшись, заклинанием разгладив несуществующие складки на одежде и перекинув многострадальную косу с одного бока на другой, Поттер наконец решился. – Сэр, передайте Лорду Малфою, что пришел мистер Поттер, он вызывал меня, – сказал Гарри твердо смотря на картину. Рыцарь ничего не ответил, только схватил жалобно заскулившую собаку подмышку и, бряцая доспехами, ушел куда-то за раму, наверное, на другую сторону картины. Секунды длились словно часы, Гарри закусил мягкую, пахнущую малиновым маслом губу и твердо сцепил перед собой руки. Казалось еще немного и он начнет их заламывать, словно нежная девица девятнадцатого века. Наконец рама с щелчком приоткрылась. Мальчик вздохнул и потянул, открывая проход в полутемное помещение. Пройдя внутрь Гарри огляделся. Гостиная – небольшая прямоугольная комната. Тяжелые бархатные шторы задернуты и будто бы подсвечены, видимо солнце изо всех сил пытается пробиться внутрь; стены и потолок украшены вычурной лепниной библейских мотивов, а в самом центре свисает громоздкая люстра с, наверное, сотней, сейчас не зажжённых свечей, в раскрытых пастях изумрудных драконов. Наконец Гарри перевел взгляд на кресло возле камина – Люциус сидел, закинув ногу на ногу. Он как всегда великолепен! Как же долго они не виделись. Поттеру нестерпимо хотелось кинуться мужчине на шею, впиться собственническим поцелуем в тонкие губы, запустить пальцы в волосы. Но, мальчик медлил, стало зябко от осознания, что Малфой мог охладеть к нему, он ведь так и не удостоил его ни единым взглядом за завтраком. – Анри, – Люциус улыбнулся, – чего ты замер? Поттер поджал губы, но в два шага оказался возле кресла, ему не захотелось садиться на соседнее, поэтому, преодолевая непонятно откуда взявшееся смущение, он уселся к возлюбленному на колени. Блондин совершенно не был против, он обхватил талию сильными руками, мягко поглаживая. – А теперь рассказывай! – приказал не терпящим возражений тоном. Гарри замялся, закусил губу. Этого делать не хотелось, но мальчик понимал, что выбора у него нет. Ему нужна помощь не только профессора Бабблинг, но просто не знал с чего начать. Люциус тихонько ласкал его по спине подбадривая, но от этого не становилось легче совершенно. – Давай, – Люциус поцеловал мальчика в щеку, – начнем с твоей записки. Мужчина сильнее прижал Куколку, почти укладывая его на себя. Гарри вздохнул расслабляясь, скользнул взглядом по рукаву с перламутровой овальной запонкой. – Я не знаю, что добавить, я же прислал тебе свои воспоминания. – У вас были еще стычки, о которых я не знаю? – Нет, – Гарри помотал головой, задевая мужчину пушистыми, выбившимися из косы волосами, – мы вообще мало пересекались в последнее время, я старался не сталкиваться… Гарри не договорил, но и так было понятно, что иначе между ними опять бы случилась безобразная ссора, которой Люциус был бы не рад. Гриффиндорцу совершенно не хотелось об этом говорить, просьбу он так и не выполнил – от своей неприязни не избавился, так что же теперь? Поттер перевел взгляд на свои ботинки. Надо же, запылились, а он и не заметил… – Хорошо, что ты написал мне. Спасибо, – Люц легко взял Анри за подбородок, удобно повернул его голову и невесомо поцеловал в губы. – Это много значит. Я узнал, что они задумали, теперь попытаюсь обезопасить и тебя и Драко. С души Поттера будто камень свалился. Все тело затопило невероятное облегчение, казалось, все время он держал на плечах тяжеленный мешок, а теперь сбросил его. Для него очень много значит это: «тебя и Драко», а не наоборот. Он прекрасно понимает, что такая постановка вполне может не иметь никакого смысла, но сердце забилось сильнее. Так хотелось, чтоб имело значение! Так хочется думать, что Люц хоть и бессознательно, но ставит его вперед сына. Счастье просто распирало, казалось еще совсем чуть-чуть и его разорвет словно переполненный воздушный шарик. Поттер повернулся и сам глубоко поцеловал мужчину, но отстранился быстро. Хоть недопонимание и разрушено, у них еще есть много, что обсудить. – А что они задумали? Мне нужно знать. Хочу понимать, что мне может грозить. – Куколка, не переживай, – Люциус погладил его по волосам, стянув удерживающую косу резинку. – Я так люблю твои волосы… Мужчина пальцами распустил косу, глубоко вдыхая запах лаванды и розмарина. Малфой задумался, очень не хотелось пугать Анри, но и в неведении оставить его нельзя, он может пропустить первые тревожные звоночки проклятия, когда его еще можно снять без серьезных последствий. Люциус рукой зарылся в волосы брюнета и стал легонько массировать кончиками пальцев, уложив к себе на плечо. – Слушай, – уже серьезно сказал Лорд остановившись, но все еще притягивая к себе, – то, что они задумали. Даже не так, то, что задумала Катарина может убить тебя или навредить слишком сильно, даже оставить сквибом. Ты когда-нибудь слышал про «passio per se detestari»? – Нет, «эмоции сути проклясть» – звучит странно. Это проклятие что-то делает с эмоциями человека? Гарри отстранился внимательно смотря в глаза. – Да. Только не одно проклятие, а целый раздел. Гарри, – Малфой смотрел пытливо, – это намного опаснее, чем кажется, когда слышишь название. Ты же знаешь, что во многом магия зависит от эмоций? Дождавшись кивка мужчина продолжил: – Маг может жить без чувств: не испытывать любви, ненависти, привязанности чего-то глубокого и длительного. Это никак не повлияет на его силу, только на личность, в древности даже были популярны некоторые ритуалы, избавляющие от чувств. Но эмоции – другое дело, они быстротечны, не глубоки, но они нужны нам более, чем чувства. На эмоциях завязана часть магии. Тот же патронус. Но даже не осознанно, любая магия всегда требует желания, которое невозможно без эмоций. Например, чтобы сотворить аваду нужно желать убить человека, при этом не обязательно его ненавидеть, его вообще можно не знать. Эмоции нужны, чтоб жить, а не существовать, словно растение. Ты учишься, чтобы получить удовлетворение от полученных знаний, от того, что с помощью этих знаний ты можешь чего-то достичь, что принесет тебе радость. Если у человека нет эмоций он все равно, что мертв – теряется смысл, мотивы, не остается чувств. Любое проклятие из «passio per se detestari» ведет к смерти. Быстрее или медленнее, но ведет. Нет эмоций – нет чувств, нет и того и другого – нет мотивов, нет мотивов – нет смысла, нет смысла – нет жизни. В конце концов, даже телесные нужды перестают волновать. «Рassio» опасны тем, что в отличие от проклятий, воздействующих на тело, их трудно обнаружить, иногда до самого конца невозможно понять, что ты проклят. Гарри слушал внимательно, и с каждым словом мужчины его все больше пробивала дрожь. Это же… это очень страшно. Почему он нигде не читал про такое, его пробила нервная дрожь. А вдруг… а вдруг он уже проклят?! В голове нервно метались мысли не давая ухватиться за какую-нибудь одну. – А как понять? – слабым голосом спросил гриффиндорец, уперевшись взглядом в стену. – Нужно провести ритуал, на следующих выходных я заберу тебя в менор, там все и сделаем. Голос Люца звучал как ни в чем не бывало, будто он и не заметил состояние Анри. Он вздрогнул, наконец во взгляд вернулась осмысленность. Гарри чуть не зашипел, злость, почти ненависть поднялась откуда-то изнутри, хотелось крушить, хотелось сию же секунду кинуться к виновникам и убить. Просто собственноручно зарезать ножом даже не полагаясь на магию. Заместо этого мальчик медленно взял лицо блондина в руки и поцеловал. Сначала просто коснувшись губами губ, потом надавил сильнее, буквально сминая сразу врываясь языком в чужой рот. Все сильнее, с большим напором. Гарри отстранился, перекинул ногу через колени Люца, встав лицом к нему, подрагивающими пальцами расстегнул брошь, скрепляющую мантию. Малфой усмехнулся, провел по талии мальчика, спустился ниже, сжал попу, обтянутую приятной мягкой тканью. Мантия мальчика сбилась и Люц резко сдернул ее, откинув куда-то в сторону. Он подхватил мальчишку на руки и быстро прошел в спальню. О, Анри просто прекрасен! Люциус взглядом буквально шарил по телу любовника, вальяжно развалившегося на широкой кровати, пока сам не спеша расстегивал манжеты. Мальчик приподнялся, сел на колени и потянулся к рубашке мужчины, и так быстро, как мог, расстегнул пуговицы. Наконец оголилась будто высеченная из мрамора грудь, Гарри она казалась идеалом мужественности. Все в этом мужчина казалось ему идеальным. Мальчик наклонился и, дурея от собственной раскрепощенности, впился поцелуем в грудь рядом с соском оставляя красную метку, через несколько часов она потемнеет и станет хорошо видна. Анри посмотрел снизу вверх, поймал взгляд серых, потемневших словно грозовое небо глаз, и, нащупав руку, откинулся на подушки, потянув мужчину за собой. Он просто упивался вседозволенностью, сегодня, пока еще, Люциус давал вести ему. Это так пьяняще, голова кружилась, словно после бутылки сухого вина, тепло разливалось по всему телу вместе с кровью. Грезилось, что само счастье наполняет каждую клеточку тела. «Лишиться этого? Лишиться чувств?» – вдруг яростно подумал Поттер, – «Да никогда!» Люциусу надоело церемонится, взмахом руки он избавил их от остатков одежды и остановился, любуясь своим мальчиком. Он наклонился, провел носом от ключицы до уха, невесомо поцеловал, руки жили своей жизнью исследуя каждый сантиметр желанного тела. Как же он соскучился! Кажется прошла целая вечность, как они были вместе. Малфой целовал, покусывал и не мог насытиться такой необходимой близостью. Он спустился дорожкой поцелуев к низу, шепнул: – Согни ноги! Дождавшись выполнения просьбы, он прошелся жгучими, заставляющими Гарри метаться по кровати, поцелуями по бедру и припал губами к анусу. Анри будто лишился чувств, пальцы на ногах поджались, руками он впился в волосы любовника, сам не понимая отталкивает он или притягивает. Горячий, влажный язык чувствовался там гораздо, гораздо острее. Это и щекотно, и будоражаще, и приятно, и невероятно возбуждающе. Мальчику казалось, что только от этих ощущений, даже не притронувшись к члену, он может кончить. Наконец Люциус немного остановился, шепнул слова заклинания и Куколка почувствовал приятную наполненность. Смазка. Мужчина опять наклонился, мягко вставил один, сразу второй палец. Дразнящие движения заставляли Анри метаться по кровати, крутить попой, стараясь усилить ощущения. – Давай уже! Гарри чувствовал, что готов, он не хотел больше ждать ни секунды, и Люциус послушал. Он поднялся выше, невесомо чмокнул Анри в раскрасневшиеся губы и вошел неумолимым движением. О! Как же это нравилось Куколке, быть так близко – кожа к коже, чувствовать каждое движение, ощущать удары сердца. Быстрые, сильные толчки выбивали воздух из легких, заставляли стонать, просить еще и еще. Это чувство единения не сравнимо ни с чем. Анри закинул руки на плечи мужчины притягивая, будто хотел слиться. Стукаясь зубами, он целовал неистово, подмахивая в такт движениям. Поттер чувствовал, как из глубины появляется, нарастает горячая волна, будто он хочет сотворить какое-то заклинание. Наконец все кончилось, Малфой навалился всем весом, все еще двигаясь и от трения члена между их телами Гарри излился. Член его напрягся, он отчетливо почувствовал член любимого внутри, почувствовал приятную влажность. Люциус так и остался лежать на нем, вдавливая в мягкую перину. Мальчику было тяжело, но не хотелось двигаться, не хотелось, чтоб Люц отстранялся, даже зная, что он останется тут, рядом. Мучал страх, что стоит им отстранится и мужчина опять исчезнет, опять станет таким далеким, что не приблизиться, ни взглянуть открыто. Гарри все еще притягивал к себе любимого за плечи. Наконец, Малфой поднялся, со стоном перекатился, укладываясь рядом все еще не разжимая объятий. Поцеловал мальчика в мокрый от пота висок. – Останься ночевать. – Хорошо, – с мягкой улыбкой Анри повернулся, положил голову на плечо Малфоя, прикрывая глаза. Он сегодня так устал, все это… все это так вымотало. Прикрыв глаза, всей кожей ощущая любимого рядом с собой, Поттер спокойно уснул.