***
Лениво цедя некий экзотический коктейль, навязанный ему барменом, Като в десятый раз прогонял в голове невесёлые мысли. Сегодняшний поход в клуб был явно лишним, затеянным уже по инерции, не соответствующим ни одному из возможных желаний. Тело и душа больше не принимали пошлости предлагаемых увеселений. Кёске провёл выходные в доме его родителей — и всё вернулось с новой силой! Продолжать бессмысленную борьбу с собственной одержимостью не имело смысла. Пришло время принять нелёгкую правду. То, что он испытывал к Иваки, иначе как любовью назвать было невозможно. Ну что ж! Значит, так сошлись для него звёзды. У каждого свой крест. Он не собирался что-то менять в их отношениях и навязывать свои чувства. В конце концов, никто не может отнять у него права любить тайно, пусть и без ответа! Возможно, он и раньше, до случившегося с ним несчастья, был во власти этого влечения к Иваки — и ничего же! Они по-прежнему друзья! И никто… ни о чём… Мысли неожиданно замедлились, словно угодив в патоку. Сердце пропустило удар, а потом рвануло бешеным аллюром. Обрывки разговоров, ускользнувшие мелочи, непонятые намёки замелькали в голове сумасшедшим калейдоскопом, расталкивая и обгоняя друг друга. Ослепительная правда, как сигнальная ракета в ночи, вспыхнула перед глазами, безжалостно выхватывая из тёмных закоулков сознания все прежде затаившиеся догадки подозрения и недомолвки… «…тебе на роду написано было встретить свою, особенную любовь! — Женщина? — Такой особы не существовало… — Есть вещи, которые ты должен вспомнить сам…» Паззл сложился моментально! Фрагменты притягивались один к одному, выстраиваясь в стройную конструкцию. Сомнений не оставалось. Его чувство к Иваки существовало и прежде, до аварии. И не было секретом ни для близких, ни для самого объекта этой любви! Именно его образ преследовал его в ночных наваждениях. К нему стремился он во сне, узнавая голос и изнемогая от желания соединиться с возлюбленным. Это его, и только его, жаждали измученные душа и тело, пытаясь уловить неясные отголоски забытой страсти в суррогате грубых плотских наслаждений! Теперь Като знал это абсолютно точно, даже не успев толком удивиться, откуда родилось в его душе столь твёрдое убеждение. Молодой человек неожиданно почувствовал, что задыхается, как после быстрого бега. Одним глотком осушив бокал, он прикрыл глаза, стараясь утихомирить сорвавшиеся с цепи эмоции. Лихорадочные мысли никак не желали собираться воедино, в беспорядке перескакивая с одного на другое. Но если всё так, то почему от него скрывали правду? То, что родители и сестра были в курсе происходящего, было ясно как день. Не одобряли его нетрадиционный выбор? Не похоже. Они обожают Иваки и всегда рады его видеть! Тогда почему? Стоп!!! Он уже задавал этот вопрос совсем недавно. Отцу. И тот ответил… «Считай, что это желание человека, которого ты так хочешь вспомнить!» Като внезапно похолодел от пронзившей его догадки. Иваки… Иваки — тот человек, что пожелал оставить его в неведении! Значит, Ёдзи прав! Его любовь и раньше не встречала взаимности. И, видимо, причиняла кучу неудобств, раз все они с такой радостью ухватились за возможность оставить в прошлом его недостойное увлечение! И, самое ужасное, что инициатива исходила именно от него, человека, который называл сейчас себя его лучшим другом… Като сидел оглушённый и раздавленный. Горячая радость от посетившего озарения, позволившего найти ответы на многие измучившие вопросы, сменилась осознанием безнадёжности своего положения. Что толку в его открытии, если оно ничего не меняет в существующей ситуации! Иваки не любил и не любит его. А значит, судьба просто вернула Като в ту точку, из которой вырвала его ненадолго проклятая амнезия. Точку, где он, возможно, так же задавался пугающим вопросом: «Как жить дальше без надежды на счастье?»***
Погружённый в тягостные думы, Като не сразу обратил внимание, что уже не впервые перехватывает в зеркале напротив неотрывный взгляд сидящей рядом за барной стойкой девушки. Лицо показалось ему смутно знакомым. Ах, да! Он видел её здесь пару раз и запомнил именно по этому напряжённому, полному какой-то собачьей преданности взгляду, преследовавшему его всё время, пока он находился в клубе. Незнакомка никогда не приближалась, не пыталась заговорить – просто смотрела издали. Сегодня вот, видимо, осмелела… Девушка была самой обычной, ничего особенного. Разве что милая улыбка да роскошные, густые и блестящие волосы с необычным красноватым отливом. На такую Като никогда не обратил бы внимания в обычных условиях. Но сейчас… Горечь и ощущение собственного бессилия неожиданно подтолкнули его к контакту. — Привет! — резко развернувшись на хокере, он ослепительно улыбнулся. — Может, познакомимся? Девушка даже не вздрогнула. Казалось, она ждала его обращения и держала ответ наготове. — Я вас знаю! — радостно воскликнула она. — Вы — Като Ёдзи! — глаза влюблённо вспыхнули и, не мигая, уставились на собеседника. Молодой человек слегка смутился. — Хм… Приятно, когда тебя узнают такие красивые девушки! — льстил он, как всегда, легко и беззастенчиво. — А как ваше имя, прекрасное видение? — Мидори. Ну, что ж, Мидори, ты станешь финальным аккордом в моём бессмысленном беге от Иваки!***
Через полчаса и пару коктейлей Като знал о девушке всё, что ему было необходимо, а также кучу всего совершенно не нужного. Мидори оказалась его восторженной фанаткой. Млея от восторга и не сводя сияющих глаз со своего кумира, она вываливала на актёра подробности безумного восхищения его талантом и попутно детали собственной биографии, так или иначе связанной с её увлечением творчеством Като и им самим. Возможно, в другое время её болтовня доставила бы Ёдзи удовольствие, но сегодня, одержимый только одним желанием — хоть немного приглушить боль от своего неожиданного прозрения — он был не в состоянии до конца выдержать роль галантного кавалера. Обида и горечь, выжигавшие изнутри, требовали немедленного выхода. — А не переместиться ли нам отсюда в какое-нибудь более уединённое место? — пальцы интимно поглаживали податливую ладошку. В золотистых глазах горело недвусмысленное предложение. Мидори осеклась и покраснела. Смысл вопроса был абсолютно прозрачен. Но колебание длилось всего секунду. Слишком долго готовилась она к этому шагу, чтобы пойти на попятные из-за глупой щепетильности! — Мы можем поехать ко мне, — почти прошептала девушка, впервые потупив взор. И почувствовала, как одобрительно сжалась рука, ласкающая её кисть. — Тогда, вперёд! — скомандовал Като, увлекая спутницу к выходу. Его нетерпение было сродни нетерпению узника, стремившегося поскорее отбыть своё наказание…***
Без особого интереса исследуя взглядом скромный интерьер типично девичьей комнаты, Ёдзи лениво прислушивался к позвякиванию посуды, доносившемуся из кухни — Мидори вызвалась сварить кофе. Что я здесь делаю? Зачем? Мысли, почувствовав свободу, тут же устремились к единственной волновавшей его сейчас проблеме. Только вовремя появившаяся перед носом чашка кофе предотвратила полное и бесконтрольное погружение расстроенного Като в глубины самоанализа. Хозяйка дома, ненадолго исчезнув из поля зрения, вновь возникла перед глазами, теребя в руках коробку дорогого, явно лицензионного видеодиска. — Като-сан, ты ведь не откажешься подписать его для меня? — тонкая рука слегка подрагивала, протягивая актёру свою ношу. — Не откажусь! — с улыбкой подтвердил Като, гадая, которую из его работ выбрала новая знакомая. Кинув взгляд на диск, он сперва решил, что та ошиблась, но, вглядевшись внимательнее, окаменел. «В своих ладонях он держал весну». Этого фильма не было в его коллекции, и само название ничего ему не говорило. Но самым шокирующим было то, что с обложки, помимо его собственного лица, на него смотрел Иваки! Никогда не снимались вместе, да? Ёдзи почувствовал, что голова опять пошла кругом. Трясущимися руками перевернув коробку, он впился глазами в краткую аннотацию к фильму. Во рту моментально стало сухо, кадык судорожно дёрнулся, проталкивая едкий комок через сведённое спазмом горло. Так вот в чём дело! Ещё один кирпичик пополнил возводимую им пирамиду прозрения. — Что это? — хриплый, придушенный голос напугал Мидори, не понимавшей, что стало причиной такого волнения её гостя. — Как — что? — тонкие брови взлетели в изумлении. — Твой первый фильм, дебют в большом кино. Я его обожаю! Ты там такая прелесть! Девушка мечтательно возвела очи вверх. — Иваки-сан тоже великолепен. Неудивительно, что ты в него влюбился! Като в немом изумлении воззрился на девушку. Она что, ясновидящая? Но следующие слова повергли его в ещё большую растерянность. — Жаль, если вы расстались навсегда… — Расстались? С чего ты взяла? Девушка пожала плечами, неопределённо скривив губы. — Ну, наблюдая твоё поведение в последнее время, я поняла, что ты больше не хранишь ему верность, и подумала, что вашим отношениям пришёл конец. Именно поэтому я и решилась на… В общем, решилась! Мидори вспыхнула, отворачивая лицо. Но её переживания меньше всего интересовали Като в этот момент. Он лихорадочно оценивал ситуацию, стараясь не выдать охватившего его волнения. Перед ним сидел кладезь бесценной информации, способный дать ему, наконец, все недостающие в логической цепочке звенья. Подтвердить или опровергнуть любую догадку и фантазию, родившуюся в его голове. Но для того, чтобы задать необходимые вопросы, ему придётся «рассекретиться». И Иваки, и менеджер, и родители заклинали Ёдзи хранить в тайне наступившую амнезию. Но сейчас молодой человек готов был рискнуть. То, что он собирался получить от этой как знак судьбы возникшей на его пути девушки, стоило, в его глазах, возможных последствий огласки. Да, определённо, он не упустит свой шанс! Като сосредоточился. — Послушай, Мидори! — он придвинулся ближе и успокаивающе накрыл ладонью напряжённо сжатый кулачок. — Я хочу доверить тебе одну очень важную для меня вещь. О ней известно только самым близким мне людям. Именно благодаря этому нам удавалось до сих пор держать прессу в неведении. Я уверен, что твоё благоразумие и умение хранить тайну тоже не позволит сделать мою проблему достоянием гласности. Като сделал многозначительную паузу, гипнотизируя девушку взглядом. Порозовевшая от удовольствия Мидори заворожено кивнула в ответ. Возможность прикоснуться к сокровенному миру своего кумира явно наполнила романтически настроенную душу благоговейным восторгом. Проведя «артподготовку», актёр перешёл к главному. — Понимаешь, после аварии некоторые события, происходившие в моей жизни, оказались полностью стёрты из памяти. Амнезия. Ты же знаешь о подобном явлении? К сожалению, это относится и к тому, что было между мной и Кёске! Мидори страдальчески охнула, прикрывая рот пальцами. Внезапно глаза её потрясённо расширились, словно от некой пришедшей в голову шокирующей мысли, и стали наливаться быстро прибывающими, прозрачными, как хрусталь, слезами. Признаться, Като не ожидал столь бурной реакции, но слова, последовавшие за этим, повергли в шок и его. — Так, значит, вы не разлюбили друг друга? Ты просто забыл его?! Бедный Иваки! Слёзы, переполнив, наконец, глазницы, безудержным потоком хлынули по взволнованно алеющим щёчкам. Боль и сострадание, отразившиеся на лице Мидори вкупе с произнесённой тирадой, впервые заставили Като задуматься, что, возможно, он не совсем верно оценивал ситуацию и слишком односторонне судил о происходящем. — Что ты имеешь в виду? — ласково спросил он, с тревогой вглядываясь в заплаканные глаза. Девушка внезапно вскочила. Опрометью кинувшись к письменному столу, принялась лихорадочно выдвигать ящики. Через несколько секунд Мидори вернулась с файл-папкой, переполненной настолько, что пришлось стянуть её резинкой. Она почти с силой впихнула её в руки оторопевшего гостя. — Вот! — она яростно отёрла пылающее личико. — Я собирала это практически с того дня, как впервые увидела «Весну»! Здесь почти всё, что публиковалось в прессе о вашей паре. Прочти. Пусть даже ты ничего не вспомнишь, но хотя бы будешь знать, что потерял! Като наугад открыл папку и пролистал несколько файлов. Газетные вырезки, страницы из журналов, фото, фото, фото… В глаза бросилось пару скандальных заголовков. И их с Иваки имена – то вместе, то по отдельности, но всегда в контексте друг друга. Это было полное и всеохватывающее досье на них обоих. Ёдзи взволнованно прижал папку к груди. На такой подарок он даже не смел надеяться. — Спасибо, Мидори! – актёр с искренней признательностью чмокнул её в щёку. — Не знаю, как мне отблагодарить тебя за твою щедрость! Он потряс зажатыми в руках трофеями — папкой и диском — выпрошенными в качестве бонуса с обещанием вернуть подписанным. Они стояли в дверях, прощаясь. Молодой человек неловко переминался с ноги на ногу: ему уже не терпелось уйти, чтобы поскорее оказаться наедине со своей «добычей». В раскосых чёрных глазах, смотрящих на него, светились печаль и понимание. Внезапно, словно решившись, девушка протянула руку и отвела с лица Ёдзи непослушную прядь, на секунду задержав пальцы в золотом шёлке. — Вспомни всё! — она сделала шаг назад, отпуская его. — Это будет лучшей наградой для меня, Като…***
Уже светало, когда Ёдзи упаковал обратно последнее из изученных им печатных свидетельств их с Иваки взаимной любви. Материалов, собранных Мидори, было предостаточно, чтобы составить более чем детальную картину происходившего в жизни «самой знаменитой гей-пары» Японии. Сколько же интересного и драматического пришлось пережить им за эти годы! И всё это было отнято у него безответственно забастовавшей памятью. Но, к сожалению, не только ею… Чем ярче и отчётливее высвечивались перед Като события прошлого, тем меньше он понимал стремление Кёске скрыть от него истину. Даже если всё, что было написано в многочисленных статьях, соответствовало правде лишь наполовину, то и этого с лихвой хватало для уверенности в ответной любви Иваки. Что же произошло в таком случае? Зачем тому понадобилось, воспользовавшись ситуацией, переводить себя в статус друга и скрывать от любовника подлинную сущность их прежних отношений? Надеялся, что Като вспомнит сам или… наоборот? Возможно, накануне аварии между ним произошла крупная ссора? А может, разрыв назревал давно, и амнезия всего лишь дала возможность безболезненно свести отношения на нет? Чем ближе подходил Като к разгадке, тем больше возникало новых вопросов и сомнений. Как узнать настоящую причину, толкнувшую любимого человека на обман? Как понять, какие чувства и желания владеют Кёске в данный момент? А ведь от этого зависят все дальнейшие действия его друга и, по совместительству, бывшего возлюбленного! Хотя всё главное для себя он уже решил. Если его влечение для Иваки — ненужный и обременительный элемент, то Ёдзи сделает всё, чтобы не дать ему вырваться наружу. Не станет терзать ни себя, ни любимого бессмысленными объяснениями и упрёками. Но если ответное чувство не угасло в Иваки, если поступок его продиктован какими-то другими заслуживающими оправдания мотивами, Като готов был приложить все возможные усилия, чтобы заставить этого упрямца раскрыться и принять его любовь. Пусть не ту, прежнюю, о которой Ёдзи уже и не помнит, но не менее страстную и горячую, что вновь вспыхнула в его сердце. Как выяснить правду Като пока не знал, но чувствовал неотвратимость грядущих в его жизни перемен. А это значит, что рано или поздно решение придёт к нему, как приходили, нежданно и без предупреждения, все его догадки и открытия! Глаза горели и слезились, но возбуждённый мозг и не думал сбавлять обороты, вновь и вновь возвращаясь к наболевшим вопросам. Понимая, что уснуть прямо сейчас ему всё равно не удастся, Като решил посмотреть-таки пару серий неизвестного ему самому образчика собственного творчества. Однако, дойдя до первой эротической сцены, он уже и сам забыл, что мечтал об отдыхе. Каждый взгляд, прикосновение, поцелуй прошивали его подобно электрическому разряду, заставляя сердце то срываться в пропасть, то бешено ломиться сквозь грудную клетку. Като задыхался, не в силах справиться с внезапно нахлынувшими ощущениями — ему казалось, что, несмотря ни на что, он помнит всё это! И чуть солоноватый вкус кожи, порозовевшей от возбуждения. И мягкость губ, сводящих с ума своей податливостью. И ощущение рук, ласкающих пылающее желанием тело. И протяжный стон, сносящий крышу на пике… Раскинувшись «звездой» на неразобранной постели, Като спал и счастливо улыбался во сне. Усталость сморила его практически мгновенно, после того как безудержное возбуждение, излившись бурным потоком, покинуло тело, погасив, наконец, разгорячённые мысли. Он спал и не блуждал больше во тьме в поисках своего идеала. Он был с ним, держал в объятьях, любил его снова и снова — и умирал от восторга, зная, что теперь они связаны неразрывно! Пробуждение было поздним, но плодотворным. Едва открыв глаза, Като уже знал, что будет делать. Потратив пять минут на обдумывание плана, он решительно взялся за телефон. Номер, появившийся в его контактах лишь вчера, ответил почти сразу. Забыв поздороваться, весь во власти захватившей сознание идеи, Като почти прокричал в трубку: — Мидори! Мне нужна твоя помощь!