***
— Ну да, ну да, — астроном Геннадий раздавил в пепельнице окурок. — У нас же к Президенту бомжи запросто заходят, как к себе в коллектор. Ты ещё забыл сказать, что дверь к нему в кабинет ногой откроешь. Тут грохнула открытая "с ноги" входная дверь, и в комнату, обрывая по пути со стен газетки, ввалился ещё один Сизый нос — Семён Ганжа. — О, а это чо у вас? — А это у нас папка с компроматом на мэра Москвы, — отчитался Фёдор, и Геннадий вполголоса поставил Феде медицинский диагноз психиатрической направленности. — В туалет с ней сходи. Я про бутылку, — уточнил Семён. — В бутылке — классика жанра, — Геннадий налил Сёме стаканчик классики. — Ты, кстати, в Москву не собирался в этом году? На Красной площади полежать, в московских фонтанах покупаться, к президенту Путилину зайти? — Собирался, — Сёма залпом употребил содержимое стаканчика, — и развлекательная программа именно такая и планировалась. Только я сначала к Путилину зайти хотел, а уж потом всё остальное. — Ну и отлично, — Геннадий прикурил новую сигарету, слегка опалив жёлтую косматую бородень, — вот и поезжайте с Федей, привезёте мне из Москвы магнитик с видом на Спасскую башню. — Подожди, — насторожился Федя, — какой, нах, магнитик, ты ж вроде с нами собирался? — Ну, я же учитель, вот занятия в школе закончатся — и догоню вас. Сразу. Как только смогу. А вы, в принципе, можете уже и выходить: Москва примерно в юго-западном направлении. Квартирку вот Боря постережёт. В данный момент крепко спящий Боря не смог бы сберечь и собственную невинность, поэтому «хоббиты» хмыкнули, переглянулись, рассовали по карманам банки с пивом да сухари на закусь и вышли за порог. Солнце светило из-за тучек, осенний ветерок гонял по улицам листочки и смятые бумажки, в тонированных стёклах машин отражалось серое петербургское небо, саундтреком звучала песня группы «Трилобитус Помпидус» про падшего ангела, и расчувствовавшиеся хоббиты не заметили на своём пути гостеприимно раскрытый канализационный люк. Посадка оказалась мягкой. — Бля! — прокомментировал непродолжительный полёт Федя. — Уважаемые пассажиры, вы только что приземлились хрен знает где. Отстёгивайте ремни, здесь же сможете и покакать. — Не, здесь не надо! — возразил оппонент откуда-то снизу. — Тут люди живут! — Да какие вы люди! — откликнулся Сёма, слезая со второго «подземного жителя». — Вы кто, не морлоки ли будете? А-а, нет, я узнал ваше инкогнито: вы Петя и Марк, а фамилии вам режиссёр Барабанов ещё не придумал. А мы будем Семён и Фёдор — ваши периодические собутыльники, идём в Москву, там же и заночуем. Если вас срочные дела в канализации не держат, можете с нами пойти. Марк и Петя озадаченно переглянулись. Пока они решали для себя, стоит ли отправляться в Москву на экскурсию, в трубе резко стемнело. — Эй, кто свет выключил? — возмутился Федя. — Да никто, это машина над нашим люком стала, — пожал плечами Марк. Наверху хлопнула дверь, кто-то вышел из машины и попинал ногой в красном мокасине колесо. Затем послышалось мерное попискивание сотового и раздался глухой голос: — Алё, брат? Нет никого тут, хату пробили, алкаш один дрых в тарелке. Я его про папку спрашиваю, а он, козёл, говорит, что и мамку свою не помнит, а папку так вообще никогда не видел... Да ищем, брат, ищем. Из-под земли достанем. Дверь снова хлопнула, закрывшись, и машина отъехала в сторону. Затем остановилась, и из салона в открытый люк выбросили пустую жестяную банку и остатки курицы на пластиковой тарелочке. ...Камера, установленная где-то на крыше, охватила панораму вечернего Петербурга. «Не отпускай меня!» — пела недавно модная певица, и под эту берущую за душу песню четвёрка хоббитов, щедро окроплённая дождичком, постучала в облезлую дверь неприметной квартирки на окраине города. — Чё надо? — поинтересовалась хозяйка бардака Нарцисса Лаврова (в оригинале был мужчина, но Барабанов решил, что мужиков в книге и так хватает). — Поесть, попить и переночевать, — огласил примерный сценарий Федя. — Прокачали бы фантазию-то, — хмыкнула хозяйка. — Вот были бы вы не бродяги, я бы вам сказала, что местов-то и нетути, а раз вы бродяги, так я вам прямо скажу: есть для вас места. Аж два. Вы в карты играете? — Играем. — Значит, понятие «валет» вам знакомо. А покушать на кухне можно. Кухня была битком набита весёлыми и разговорчивыми людьми. Кто-то жарил на сковородке селёдку, кто-то разделывал барашка, но внимание хоббитов привлёк угрюмый мужик в углу, и они осторожно поинтересовались у хозяйки: — Скажите, а что это за подозрительный чувак в сером свитере крупной вязки? Сидит и пьёт что-то похожее на апельсиновый сок... Странный какой-то тип. — Ага, странный. Его, кстати, так и зовут — Странник. И ведёт он себя чудно: то старушке поможет через улицу перейти, то девушку от хулиганов защитит. В общем, не любят его здесь. Странник, который всё время делал вид, что не слушает разговор, вытащил из ушей наушники от CD-плейера, отодвинул в сторону замызганную шторку и выглянул на улицу. — Блин! — и в ту же секунду мужчина подскочил к хоббитам, сгрёб их в охапку и рванул через чёрный ход не улицу. Пробежав с десяток метров, Странник поставил поклажу в тёмный уголок и присел, схватившись за правый бок. — Ты чё нас сюда притащил, мудак? Мы хозяйке уже «бабки» отдали за постой! — возмущённо завопили хоббиты, неожиданно для себя снова оказавшиеся под дождём. — Тихо, тут интрига! — Странник осторожно выглянул за угол, и любопытный Федя составил ему компанию. По улице, в каких-то считанных метрах от честной компании медленно проехала машина, из открытого окна которой донеслась песня «Чёрные глаза». — Это пароль! — серьёзно сказал Странник. Откуда-то из-за домов, тёмных и мрачных, послышалось: «Другому сердце ты отдай — я негодяй!». — А это отклик! — Странник вскочил и за руки потянул хоббитов прочь. — Бежим! Они бежали по темным улицам, а за ними, шурша покрышками по мокрому асфальту, летел чёрный «бумер». — Нам... бы... только... до моста успеть! — выдыхал на бегу Странник. — Мосты вот-вот разведут, если успеем проскочить... спасены... до утра. Мост уже поднимался, и тёмная его громада медленно, но неотвратимо готовилась закрыть собою небо. Беглецы были уже так близко, что казалось — прыжок-другой, и они будут бежать уже по гладкому асфальту моста, но тут Странник остановился, и хоббиты с разбегу врезались ему в спину. Из-за поворота навстречу беглецам медленно выруливал второй «бумер». — А я прописан в Саратовской области, — вздохнул Странник, — и перевозку тела оплатить некому. — Рановато тебе в Саратов, Андрюша! — раздался звонкий голос из кустов, и в жёлтое пятно фонарного света выступила прекрасная дева, — Сначала мне баблосики верни, а потом уже можешь по Золотому кольцу катиться. — Баблосики, Анюта, по завещанию получишь, а меня щас назгулы замочат, и, боюсь, не в Неве. Брюнетка хищным взглядом скользнула по силуэтам дорогих машин. — Бегите. я их задержу... заодно и подзаработаю. И, ребята, без обид, но лучше вплавь, а то воняет от вас чего-то. На другом берегу камера во всех подробностях сняла величественный выход беглецов на твёрдую сушу. Странник вытряс воду из кроссовок и выкрутил бороду, стряхивая на парапет холодные капли. Федя рассматривал подмокшую папку с компроматом, а Сёма рассматривал Странника. — Слышь, быстроногий, а ты откуда нарисовался? И чё тебе до нас за дело? Папочка наша приглянулась, а? Голубой — твой любимый цвет? — Не хами! — Странник обул мокрые кроссовки. — Меня Гена попросил вам помочь до Москвы добраться, вы же и не знаете, где это. Ну, и охранять вас в дороге буду. — Так ты этот... волонтёр? Ну ладно, пошли. Стоп, а ты не из рода Сусаниных будешь, а то водил тут один такой интуристов по Подмосковью... — Нет! — Странник выпрямился, и волосы его, освещённые солнцем, засияли, словно корона с проседью. — Рюриковичи мы! Вот придёте вы к Путилину с компроматом, он мэра и турнёт нахрен с должности, и тут же незадача образуется: новый мэр нужен. А тут я стою и скромно улыбаюсь. На престол не претендую, заметьте. — Ну да, адекватные у тебя запросы! — согласился Федя. — Дальше куда идём, Рюрикович? — Прямо! А через двести метров поверните налево. Следуя указаниям Странника, хоббиты добрались до большой и чистенькой квартиры. Хозяин, профессор математики Эдуард Кузнецов, возился с компьютером и какой-то матрицей и на гостей особого внимания не обратил, ограничившись предложением валить поскорее и подальше. — Анькин батя, — представил неуживчивого пенсионера Странник, — не помрёт никак, бедолага. А это Боромир, мы с ним в Афгане вместе с душманами дрались. А это Катя Леголас, певица, ну, и по хобби иногда работает. А это Гимли, он тут в ванной плитку кладёт с осени прошлого года. А это астроном Гена. Последний экземпляр хоббитов заинтересовал особо. — Приятно познакомиться. Гена, сука, а ты где раньше-то был? — Ну, так пошёл к завучу отпрашиваться, а он мне то то, то сё, — Гена был чисто вымыт, одет в белое, и даже его борода стала белоснежной, только в углу рта присохло что-то, похожее на остатки яишенки, — факультатив ещё, говорит, у тебя, астрономический. Я еле удрал. Он мне, правда, трудовую следом в окно выкинул, ну и хрен с ней: Странника мэром назначат, и я уж тогда Министром астрономии Москвы устроюсь. — Перезнакомились? — прервал светскую беседу математик Кузнецов. — Пошли теперь нахрен отсюда. Компания покинула негостеприимную квартиру, но цель себе выбрала другую, на своё усмотрение: полуподвальную пивнушку. Боромир как-то странно рассматривал своих новых попутчиков, и Странник шёпотом объяснил хоббитам, что после афганского плена у Боромира проблемы с восприятием голубого. Федя скоро в этом убедился: стоило ему расположиться в кабинке туалета и приступить к процессу, как сильные ручищи стиснули его плечи. — Поговорим, Федя? — рука Боромира поползла по животу хоббита и нырнула под рубашку. — А чего у тебя там? Федя, присев, ткнул бывшего военнослужащего локтем в область паха, оттолкнул от себя разом скрючившееся тело и вылетел обратно в зал забегаловки. Здесь он шустро растолкал толпу посетителей, схватил за рукав приятеля Семёна и потащил прочь. — Бежим, Сёма, бежим! Чуть самое ценное — папку с компроматом — не отобрали! Сами как-нибудь до Москвы доберёмся, без этих мудаков с высшим образованием и претензией на интеллигентность! — перепуганные хоббиты выскочили из рюмочной и побежали прочь, ориентируясь по солнцу. — Куда же вы, ребята! — неслись им вслед отчаянные голоса друзей. — А за пиво кто платить будет? Через полчаса запыхавшиеся хоббиты остановились и, цепляясь друг за дружку, рухнули в клумбу. Правда, долго отлёживаться на финише им не пришлось. — А документики у спортсменов имеются? — раздался над их головами вкрадчивый голос, и Федя с Сёмой подскочили, стукнувшись по дороге лбами. Рядышком с клумбой сидел на корточках и улыбался, словно довольный кот, молодой патлатый парень. — Ты кто? — приступил к ритуалу знакомства Федя. — Я полицейский тутошний, Печкин, — представился патлатый. — Это так у нас теперь полиция одевается? — Семён с недоверием осмотрел узкие рваные штаны Печкина. — Или вас решили наряжать так, как в народе называют? — Да нет, я шучу так, просто на самом деле я — Бэтмэн. Ну, или пожарный. Или медсестра. В общем, я тот, кто вам нужен. — Нам проводник нужен. До Москвы. — О, а я как раз туда и еду, — парень улыбнулся, продемонстрировав гнилые зубы. — Можете со мной на поезде поехать. Меня, кстати, Смигорл зовут. — Странное имя какое-то, — Федя уже выбрался из клумбы и отряхивал со штанов землю. — Просто я представитель малых народностей. Ну что — едем? Хоббиты переглянулись, и, хотя Семён отчаянно мотал головой и делал большие глаза, Федя помедлил минуту и выдохнул: «Едем!». — На «Орлах»-то быстрее будет, — прикинул Смигорл, — но дороже. Давайте, может, с пересадочкой? Том болотце такое есть чудесное, прямо наваждение какое, как раз где-то между Ленинградом и Москвой. Поплаваем, клюковки подсоберём, а? — Нет уж, давай «Орлом» воспользуемся, надёжнее как-то, — не согласился на этот раз Федя. Компания приобрела билеты и погрузилась в серебристый вагон скоростного «Орла». Успели они вовремя: стоило поезду тронуться, как с платформы донеслась заводная мелодия лезгинки. — Успели! — выдохнули Федя и Семён. — Не успели! — вздохнул Смигорл. — Вот что, ребята: пойду-ка я пять минут по телефону поговорю, а вы, когда через два часа в Москву приедете, идите вот по этому адресу. Там президент Путилин с мамой живет. Через два часа камера старательно показала пейзаж Москвы, Красную площадь и резиденцию мэра, почему-то взяв особо крупным планом красный воспалённый мэровский глаз. Хоббиты, раззевая рты, некоторое время бродили по городу, сопровождаемые песней Земфиры «Прогулка», а затем погрузились в метро. — Странно, я думал, что президент Путилин в Кремле живёт, а он из Бутово, оказывается? — удививлся Сёма. — Ну, живёт, может, и в Кремле, а прописан в Бутово, — пожал плечами Федя, — жизненная ситуация, чё. Бутово встретило хоббитов серыми стенами, жестяными крышами обшарпанных домов и компанией орков, сидящих на спинках разломанных скамеек. Главарь, здоровенный парень с бритым черепом и свороченным набок носом сказал «О! Добыча!» и двинулся к враз сбледнувшим друзьям-хоббитам. За ним, щелчками отбрасывая в стороны окурки, медленно потянулась свора остальных орков. Федя и Семён переглянулись и встали спиной к спине. Бежать им было некуда. Главарь уже протянул лапищу к заветной голубой папочке, но тут воздух прорезал отчаянный рёв сотни моторов, и во двор влетели и закружились вокруг орков облачённые в чёрную кожу мотоциклисты. Дюжий бородач с нарисованным на куртке пауком схватил Федю за ворот и зашвырнул на сиденье позади себя, его приятель подхватил Сёму, и байкеры унеслись прочь. — Вы кто? — прогудел Федя куда-то в брюхо пауку. — Мы — рок-хирим, слушаем рок и гоняем на моциках. Ты нас не бойся, мы — друзья Странника. Он сказал, что как только мэром Москвы станет, так сразу по всем московским улицам для нас «выделенку» устроит. Нас еще называют «богами из машины», так что мы тебя сейчас прямиком к Путилину в Кремль доставим. Вон видишь, уже салют к твоему приезду захреначили. Федя видел.***
... А Барабанов слышал. Режиссёра разбудил грохот и потрескивание, к которому скоро добавился запах горелой пластмассы. Сергей разлепил глаза и уставился на серую спинку дивана, украшенную чёрными следами от затушенных об обивку сигарет. — Чего это я, на бочок, что ли, во сне перевернулся? А ноут где? Барабанов, кряхтя, перевернулся на другой бок и потянул с пола останки компьютера. — Ютить твою налево — внезапно айпэд у меня. И клавиатурка запасная нарисовалась. Вот зараза-то, мне ж письмо от американца какого-то пришло, где он просит меня кино какое-то снять... Или это мне приснилось? Взгляд Барабанова упал на лежавшую на столе книгу. Режиссёр поднялся, покачиваясь, подошёл к столу и взял в руки увесистый том. — Это ж надо так нажраться, чтобы спьяну книжки начать читать! О, косарик нашёлся!