Седоволосая девочка.

- Дрок, - угрожающе начал Исе, делая шаг вперёд и вытягивая руку ладонью вверх. – Немедленно покажи мне слова! - А больше тебе ничего не показать? – привычно огрызнулся парень, мигом теряя всё своё спокойствие и невозмутимость и отступая к дивану, из которого собирался сделать себе временное убежище. Адо и Мамору ушли на кухню: первый – чтобы ответить на звонок, второй – чтобы набрать номер Такеши. Теперь в коридоре слышались голоса то разгневанные, то бесстрастные. - Прекращай мяться, как туалетная бумага, - закатил глаза Исе. Сам он редко когда составлял песни, его прерогативой было их наложение на музыку, но как, скажите на милость, он должен это делать, если ему даже слова на прошлой встрече увидеть не дали? В тот раз парень покорно сделал вид, что отвлёкся на проверку клавишных и разрешил утащить себя в стоящий неподалёку гараж, где проходили почти все репетиции, однако сейчас он был настроен более чем решительно. - Что это ещё за новое выражение? – опешил Дрок, забыв о наблюдении за расстоянием между ними, что позволило Исе миновать угол дивана. На этом вся его удача и закончилась. – Э, э, ты мне тут сафари не устраивай! Я сказал – не покажу, значит – не покажу. - Мужик сказал – мужик сделал, - язвительно проворчал Исе. Дрок насмешку проигнорировал. В комнату зашёл Адо, всё ещё нахмуренный. Закрыв свой телефон – ракушку, он недоумённо посмотрел на сражение, развернувшееся в комнате, и покачал головой. - Исе, хватит охотиться на Дрока. А ты, брат, лучше скажи нам, что мы можем противопоставить группе Такеши, раз уж твоя песня под запретом. Оба парня заметно стушевались. Исе демонстративно плюхнулся на середину дивана, закинув худые руки с острыми локтями за голову и беспечно пожав плечами, всем своим видом показывая, что он тут ни причём и вообще, и в общем. Дрок, уже вернувший себе былое спокойствие, меланхолично прислонился к стене возле окна, выходящего на небольшой балкон, и достал из кармана пачку сигарет. - Что, что? У нас и так хорошие песни, а в мой голос, сам говорил, влюблено даже небо, - парень усмехнулся, морща нос, на котором красовались канапушки, потемневшие за прошедшие месяцы весны и пару недель лета. Адо насупился и направился к магнитофону, чтобы скрыть смущение. - Я тогда был пьян. - Помню, как такое забудешь, - подал голос Исе. – Ты тогда так набрался, что приволок тебя домой сам Такеши. - Кстати о Такеши, - в комнату вошёл Мамору. – Я ему только что позвонил, он бы хотел встретиться с нами. Что-то ему нужно от Адо, но, сами знаете, он так витиевато выражается по телефону, что не поймёшь, что ему нужно. - От меня? – Адо чуть диск не выронил. – Неужели у них опять ремонт в подвале, что они опять будут наш гараж эксплуатировать? - Тебе–то что печалиться, - фыркнул Дрок, протягивая зажигалку подошедшему Мамору, который до этого так же позаимствовал из запасов старшего Хейке сигарету. – Ты же с него столько денег сдерёшь, что нам самим на ремонт хватит. *** - Ну-ка, где тут мои милые дочери? – Атсуши Акаибара хозяйским движением распахнул входные двери. Слуга быстро и незаметно подхватил его чемодан, тонкий пиджак и трость с чёрным отполированным набалдашником. За спиной мужчины маячил носильщик с какой-то коробкой. Остальные вещи должны были привезти чуть позже. Ёи и Кику, как и положено по протоколу, держались позади матери, но, едва услышав слова отца, чинно подошли к нему и обняли чуть крепче, чем это было дозволено. Дайтанна мягко улыбнулась, дожидаясь своей очереди, потом приблизилась к мужу и легко поцеловала его в щёку. - C возвращением, дорогой. - Я дома, родная. Слуги отнесли вещи в комнаты на втором этаже, а носильщик, поставив коробку на стол в гостиной, путь в которую ему был указан Онико, служанкой Дайтанны, удалился. Родители, держась за руку, шли впереди детей. Кику и Ёи опустились на диван с тёмной обивкой, сложив руки на коленях. Мать и отец заняли свои места в креслах по бокам. - Я привёз вам подарки, - Атсуши улыбнулся, поведя пальцами в сторону коробки. Это движение было разрешающим жестом, после которого обе девушки принялись разворачивать пакеты. Ёи досталась кепи из плащёвки кирпично-красного цвета и с приколотой на боку брошью, Кику – комплект из золотых серёжек, цепочки и изящного тонкого браслета, а мать приняла красиво связанную крючком кофту из белоснежной шерсти. Атсуши с замиранием сердца смотрел на своих любимых женщин. Он в который раз восхищался их лицами, фигурами, светом глаз. - У тебя прекрасный вкус, дорогой, - Дайтанна, уже примерившая обновку, обернулась к мужу. Тот почувствовал знакомую волну трогательного обожания, которая появлялась всякий раз, когда он видел свою жену, её чёрные волосы, убранные с чистого, худого лица, сеточку морщин в уголках тёмных глаз. Весь её облик был для него самым лучшим зрелищем в этом мире. - Я рад, что тебе понравилось, - Атсуши поднялся с кресла, осторожно снимая ценник, приколотый булавкой. Ёи, убравшая короткие волосы под кепи и теперь походившая на мальчишку – разносчика газет, ловко выхватила бумагу из рук отца и глянула на внушительные цифры. Мать, тоже увидевшая цену, быстро глянула на мужа. - Не смотри так удивлённо, Ёи, нам всё это по карману. Ты это поймёшь, когда займёшь моё место, - Атсуши ласково потрепал дочь по щеке. Дайтанна, стоящая рядом, надменно вздёрнула подбородок и, обогнув мужа, пошла к креслу - снимать кофточку. Мужчина проводил её сначала непонимающим, а потом уже раздражённым взглядом. Он знал, что жена ни за что не смирится с тем, что он принуждает их дочь. В их семье начиналась война. *** - Не хочу я видеться с Такеши, - как бы между прочим заметил Адо, убирая свою гитару в футляр. Исе и Мамору уже ушли, судя по разговору, они собирались навестить своих подруг, уже заждавшихся их из деревни. Дрок, протиравший влажной ветошью полку, на которую они убирали такие мелочи как мотки запасных струн, пару барабанных палочек, нехитрую аптечку и прочую ерунду, на мгновение остановил своё занятие. - Чего это? Насколько я помню, ты у нас всегда был открыт для общения. - Да ну тебя, - сразу отреагировал Адо. Сегодня они отрепетировали около десяти своих песен, причём одну из них два раза. Усталость чувствовалась в самом помещении, не было ничего удивительного в том, что младший из братьев перестал держать свою безукоризненную маску кутилы и вертихвоста. Дрок добродушно улыбнулся, тем не менее не поворачиваясь лицом к парню. - Ну так что стряслось? - Дрок, у них классные песни, даже ты это признаёшь, Такеши же постоянно об этом болтает. Вот только меня его пренебрежение к твоему таланту просто раздражает! – Адо удивлённо обернулся на грохот упавшей банки из-под кофе, которую они обычно использовали как пепельницу. Дрок поспешно поднял её и поставил на место. На его спокойном лице мелькнула какая-то эмоция и пропала. Адо даже перестал мучить неподдающуюся молнию. - Братан, ты чего? - Что б я больше подобных заявлений без предупреждения не слышал, - предупредил Дрок, старательно пряча покрасневшие смуглые щёки.