I. C. G.

С десяток проклятий и нецензурных выражений готовы были сорваться с губ Доминанта, в очередной раз задевшего лопаткой стеклянную полку с банными принадлежностями в попытках занять более удобное положение. Сотня красноречивых эпитетов и недовольных восклицаний были сгенерированы возбужденным сознанием рыжего в адрес арендодателя, решившего сэкономить пару десятков долларов на покупке одноместной душевой кабины, никак не рассчитанной на то, что ее займут два разгоряченных мужских тела. Они стояли близко, чертовски близко, соприкасаясь буквально каждым сантиметром распаренной влажной кожи, руками исследуя доступные ее участки, смешивая дыхание и тихие стоны. – Повернись, – попросил Дом, понимая, что выгибать запястье под таким углом уже становится больно. Милкович подчинился тут же. Ну, попытался сделать это. Едва заметными шагами переступая по ребристому акриловому дну, он смог совершить полуоборот, замирая, лишенный пространства для дальнейшего маневра. – Черт, – выдохнул Галлагер, ощутив прикосновение бедра сабмиссива к своему возбужденному члену при повороте. – Нет, так ничего не получится, – заводя руку за спину, открывая дверцы кабины, пробормотал он, вылезая. – Пошли, – произнесли розовые губы, а бледная рука с тонкими длинными пальцами предложила свою помощь брюнету, спешившему покинуть тесное пространство. Выбравшись наружу, вздрагивая от прикосновения прохладного воздуха помещения, сильно контрастирующего с обжигающим паром душевой, Микки потянулся к полотенцу, висевшему на небольшом крючке справа, но уверенное движение руки Доминанта пресекло попытки очистить кожу от капель, утягивая саба за собой в комнату. Бежевые простыни впитали влагу тела Милковича, приземлившегося на кровать, подчинившись резкому толчку, однотонную хлопковую ткань украшая причудливым рисунком более темного оттенка, позволяя в мокрых разводах рассмотреть очертания мужской фигуры, распластавшейся поверх. Легкий порыв ветра из приоткрытого окна заставил вздрогнуть, но горячее, все еще влажное тело Дома, опустившееся на Микки, вмиг согрело покрытую мурашками кожу, распаляя и обжигая чувствительное полотно нежными ласками: никаких укусов, захвата, оставляющего на коже саба синяки и следы страсти, засосов – Йен мог быть разным. Выгибаясь навстречу рукам, легкими прикосновениями подушечек пальцев исследующих контуры напряженных мышц, и губам, выцеловывающим часто вздымающуюся грудь, Микки Милкович громко стонал и шептал что-то нечленораздельное, ощущая болезненную пульсацию в перевозбужденном члене, готовом разорваться от нестерпимого желания освободиться от давления, и дикую тяжесть в напряженном до предела паху. Влажный язык Доминанта оставлял абстрактный рисунок на чистом полотне кожи брюнета, вызывая все новые хрипы, обильно сдобренные рычанием сквозь плотно сомкнутые зубы, собирая влагу с разгоряченного тела, опускаясь все ниже. Галлагер понял, что достиг пункта назначения, когда очередной поцелуй живота сабмиссива подарил комнате едва уловимую сквозь частое прерывистое дыхание просьбу о большем. – Терпи, – прошептал Йен в темноту, отрываясь от вылизывания косых мышц живота Милковича, поднимая голову, пытаясь выхватить из полумрака очертания лица своего партнера: ярко-красные от продолжительного истязания острыми зубами губы, голубые глаза, блуждающие затуманенным взглядом по гладкой поверхности потолка, и несколько складочек мимических морщин, легко выдающих Доминанту эмоции Микки. Возвращаясь наверх, снова ложась на сабмиссива, сталкивая возбужденные до предела члены, тут же сорвав своими действиями громкое рычание с голосовых связок брюнета, Йен запустил руку под поясницу парня, прижимая того ближе, совершая несколько движений бедрами, в очередной раз проверяя выдержку Милковича на прочность, и резко откинулся на спину, переворачиваясь вместе с Микки, меняя занимаемое положение на противоположное. Не привыкший к подобному, брюнет растерялся буквально на секунду, но уверенные руки Доминанта, опустившиеся на его задницу, сжимая пальцами мягкие ткани, быстро привели в чувства. Разводя ноги, сгибая те в коленях, саб оторвался от груди Галлагера, приподнимаясь, удобно усаживаясь на бедрах рыжего, напряженной мошонкой ощущая твердую плоть возбужденного органа, голодным взглядом блуждая по бледному телу Дома, стараясь запомнить каждую мельчайшую деталь и черту. Дрожавшие пальцы обрисовывали контуры мышц и выделяющиеся под кожей ребра, пока Микки мелкими шажками по мягкой кровати переступал ниже, облизывая воспаленные губы в предвкушении. Он не был поклонником минета благодаря многочисленному опыту, приобретенному в стенах Центра, но почему-то сейчас он совершенно забыл об этом. Желание ощутить член рыжего во рту и глотке заполнило сознание, вышибая из головы все другие мысли, а собственный орган, охваченный чувствительной вибрацией, вновь заинтересованно дернулся. Темные волоски щекотали нос, заставляя морщиться, когда большая головка проскользнула в глотку сабмиссива, задержавшего дыхание, наконец, вобравшего в себя огромное достоинство Дома полностью. Отрывая спину от матраса, громко простонав, Йен выгнулся навстречу Милковичу, чувствительной плотью ощутив упругость и влагу растянутого горла, понимая, что подобного рода ласки не способствуют его выработанной годами выдержке. Микки сосал отчаянно: раз за разом насаживаясь на влажный ствол Галлагера, игнорируя текущие по губам и подбородку слюни, он нырял все ниже, усиленно работая языком, очерчивающим вздувшиеся венки под почти прозрачной кожей. – Черт, Микки,– прорычал Доминант, не желая закончить сегодняшний многообещающий вечер подобным образом, но увлеченный своим занятием саб, казалось, вовсе его не слышал, – хватит, – взмолился он, едва сдержавшись от накатывающего оргазма, запуская пальцы в смоляные пряди, оттягивая голову Милковича, заставляя того подняться. Первая пронесшаяся в голове сабмиссива мысль о том, что он сделал что-то неправильное, заставила тело сжаться от холода, сковавшего мышцы, но она тут же была забыта, когда тихий вкрадчивый голос Йена произнес следующую фразу: – Ты же не хочешь ограничиться этим? – он мог бы не спрашивать, ведь сам прекрасно знал ответ. – Я заметил, тебе неплохо удается играть с собой, Микки, – улыбнулся Галлагер, выуживая из-под матраса баночку смазки, оставленную там неделю назад. – Может, покажешь мне еще кое-что? – спросил он, протягивая партнеру почти полный тюбик. – Подготовь себя для меня, Микки, – прошептал он, откидываясь на подушку, наслаждаясь плодами своего труда: голубые глаза, полные желания, заблестели еще сильнее, а растянутые губы, еще недавно так умело ласкающие его собственный член замерли в заманчивом положении чуть приоткрытого в удивлении рта. При всем желании сабмиссив не смог бы сопротивляться сейчас приказу, но и желания такого, честно говоря, у него даже не возникло. Выдавливая внушительную порцию лубриканта на ладонь, размазывая липкую прозрачную субстанцию по фалангам, брюнет завел руку за спину, обильно смазывая тугой вход, торопливыми движениями пальцев растягивая напряженные мышцы, из последних сил стараясь отвлечься от причиняющего уже боль перевозбуждения, охватившего измученное ласками Дома тело. Стараясь отвлечься от собственного члена, Микки вновь наклонился к паху рыжего, но не спешил вобрать в рот твердый орган, торчавший меж его бедер. Следуя приказу Доминанта, лишь нежными прикосновениями влажных губ целуя покрытую короткими волосками кожу, также уделяя свое внимание почти прозрачной, обтянувшей напряженную плоть, и яичкам, Милкович погружал в себя пальцы, торопясь увеличить их количество до необходимого, подгоняемый диким нестерпимым желанием, усилием воли заставляя расслабиться мышцы. Три пальца уже свободно скользили в растянутом отверстии, намекая сабмиссиву, в то время втянувшему в рот чувствительную кожу мошонки Галлагера, о том, что он готов. Оставив последний поцелуй на головке члена Дома, брюнет выпрямился, показывая тем самым партнеру, что приказ выполнен, и замер в ожидании дальнейших действий Йена. Но рыжий, будто издевался: – Ты что, не знаешь, что делать дальше? – усмехнулся он, взглядом указывая чуть ниже своего живота, протягивая Милковичу презерватив. Микки знал, конечно. Вот только до этого самого момента, сабу никогда не удавалось применить эти свои знания на практике. Под довольный взгляд зеленых глаз и громкое сбивающееся с ритма дыхание Йена, Милкович продвигался выше, неуверенно, медленно, но зная лишь одно – с этим Доминантом ему еще не раз предстоит испытать что-то новое. Подаренный минет, непривычная нежность и готовность прислушаться к его желаниям, неоправданная доброта и забота с его стороны – не раз уже успевшие посетить голову брюнета мысли отвлекали, вновь возвращаясь, но горячая плоть между влажных половинок его задницы не дала времени подумать. Не задумываясь даже о том, чтобы помочь, рыжий разместил свои руки за головой, наблюдая за действиями Микки, выбирающего наиболее удобное положение, крепко ухватившись за член Дома, задавая верное направление. Чуть поморщившись от боли первого проникновения, чувствуя довольно растянутыми, но до сих пор находившимися в некоем напряжении, мышцами массивную головку, миллиметр за миллиметром преодолевающую сжатые стенки входа, сабмиссив опускал бедра ниже, насаживаясь на твердый член Галлагера. Боль не была достаточно сильной для того, чтобы остановиться, но решимость брюнета таяла на глазах, заставляя замедляться, надеясь привыкнуть к постепенно нарастающему чувству заполненности и давления на стенки его ануса. Чуть приподнимаясь, почти выпуская член из себя, Микки вновь совершил движение навстречу бедрам Дома, уже переместившего ладони на его бока, удерживая партнера в нужном положении, и повторил это действие несколько раз, растягивая чувствительный вход еще больше, с каждым разом опускаясь все ниже, пока не почувствовал первое прикосновение кожи задницы к напряженным ногам Йена, наконец, останавливаясь. Непривычная позиция дарила совершенно новые ощущения, казалось бы, уже знакомого процесса, заставляя мозг отключиться, а каждое нервное окончание возбудиться, чтобы не упустить ни малейшей крупицы восторга и трепетного ожидания долгожданной разрядки. Руки Дома оставили свой пост, опускаясь на бедра брюнета, оглаживая выпуклые мышцы под бледной кожей, из последних сил сдерживая себя от того, чтобы потребовать нового движения, ведь столь продолжительные ласки и подготовка успели довести до края не только сабмиссива. Привыкнув к подаренному членом рыжего ощущению наполненности, Микки чуть поерзал, устраивая ноги удобнее, и медленно поднялся вверх, крепко сжимая толстый ствол мышцами заднего прохода, ощущая каждую венку твердого органа, скользившего по чувствительной плоти, и резко опустился вниз, сталкиваясь с бедрами Галлагера, широко распахнувшего глаза от столь неожиданного действия, не сумевшего сдержать крика наслаждения. Новое движение принесло с собой утробное рычание Дома и просивший о помощи, умоляющий стон сабмиссива, не сводившего глаз с партнера, запоминая каждую эмоцию, появившуюся на усеянном веснушками лице. Пальцы Галлагера крепко сжимали бока брюнета, помогая держать ритм и контролируя глубину проникновения члена в растянутое покрасневшее отверстие, с готовностью принимающее в себя его теперь до самого основания. Мышцы бедер Микки ныли и горели, но сабмиссив не мог остановиться: поднимаясь выше, принимая глубже, он скакал на члене рыжего, закатив глаза от раздирающего каждую клеточку тела наслаждения, желая поскорее освободиться от причиняющего уже боль давления в переполненных спермой яичках, но тихое «терпи», слетевшее с губ Йена, не позволяло достигнуть желаемого. Чуть приподнимаясь над кроватью, принимая полусидячее положение, Доминант переместил ладони ниже, подхватывая партнера под задницу, пятками упираясь в матрас для фиксации тела, и начал двигаться навстречу, прекрасно понимая, что в таком положении головка его члена будет попадать по нужной точке при каждом толчке. Убедиться в своей правоте Галлагеру позволили стоны саба, увеличившие свою высоту и громкость на десяток децибел, и резко ослабшее, покрытое потом, тело брюнета в его руках, моментально сбившееся с заданного ритма, полностью доверившее движения своему Дому, с радостью забирающему предложенную инициативу. Раз за разом вскидывая бедра, Йен достигал членом простаты партнера, выгибающегося в его руках, превращая Милковича в один большой оголенный нерв, готовый разразиться неимоверной силы импульсом, как только Галлагер позволит. Горячие стенки Микки принимали в себя все глубже, сквозь слой искусственной защиты позволяя чувствовать каждый миллиметр воспаленной возбуждением плоти, доводя до крайней точки Доминанта, остервенело вдалбливающегося в податливое тело на своих бедрах, рваными вдохами глотая воздух, наполненный запахом секса, пота и дыма, смешивая свое дыхание с дыханием сабмиссива, находящегося на грани. Закатив глаза к потолку, не смея дотронуться до себя, нарушив тем самым приказ рыжего, Микки Милкович отчаянно стонал и кусал губы, купаясь в волнах экстаза, проходивших по телу, погружаясь в них с головой, раскрывая новые грани наслаждения, наполняющие сознание сабмиссива неизведанными ранее красками, и громко кричал в момент прикосновения головки члена партнера к чувствительной точке. Вновь откидываясь на холодные влажные простыни, чуть потянув брюнета на себя и сгибая колени, Йен продолжал вбиваться в дрожавшее тело, чувствуя приближение неминуемого оргазма, крепко сжимая зубы и руки на покрасневшей заднице саба, увеличивая скорость до максимума. – Я не все рассмотрел через стекло, – прохрипел он, остатки разума и контроля истратив на то, чтобы бессвязные стоны и рычание превратить в осмысленные слова. – Тебе нравится дрочить в моем душе? – спросил, прекрасно понимая, что ответа не дождется. – Нравится ласкать себя, представляя меня? – продолжал говорить, задыхаясь, совершая очередные толчки вглубь брюнета. – П-о-к-а-ж-и м-н-е, Микки, насколько тебе это нравится, – приказал, делая последний шаг в пропасть, погружаясь вглубь партнера по самые яйца, наполняя комнату отчаянным стоном. Сабмиссив, ожидающий подобных слов уже слишком долго, тут же подчинился: дрожавшей рукой крепко сжимая свой член у самого основания, он начал лихорадочные движения по напряженному до предела стволу, подстраиваясь под заданный Домом ритм, надрачивая пульсирующий орган под пристальным взглядом зеленых глаз, получая все новые удары головки члена рыжего по воспаленной желанием освободиться простате. – Такой послушный, хороший саб, – услышал он тут же тихую благодарность, окончательно лишившую его контроля. – Мой саб… – сорвалось с губ Галлагера быстрее, чем тот успел об этом подумать, и горячая вязкая белесая жидкость наполнила презерватив внутри Милковича, обжигая чувствительные стенки, несмотря на слой латекса. – Кончи для меня, Микки, – выдохнул Йен, в последний раз подаваясь бедрами вверх, оглушенный протяжным стоном из недр грудной клетки брюнета, наблюдая за мощной струей спермы, выстреливающей ему на грудь обильно орошая крупными каплями бледную кожу.

***

Таймер духовки сработал четко, погасив пламя в раскаленном шкафу, но едкие клубы дыма спаленного ужина еще долго витали под потолком, не имея сил к тому, чтобы привлечь к себе внимание двух мужчин, предающихся страсти на мокрых измятых простынях. Стиральная машина издала противный писк, оповещая жильцов квартиры об окончании цикла, но ни одному из них и в голову не могло прийти подняться и вытащить белье из барабана. Использованный презерватив и куча влажных салфеток покоились на полу под кроватью, составляя компанию одиноко стоявшей там спортивной сумке, уже утром готовые напомнить соседям о сегодняшней ночи, но сейчас не смеющие отвлекать пару, удобно устроившуюся на мягком матрасе. Впервые засыпая в позе, в которой он привык просыпаться, каждым сантиметром расслабленного тела ощущая расположившегося на нем обнаженного саба, Доминант вновь попытался убедить себя в том, что случившееся в этой комнате некоторое время назад, было лишь необходимостью. И больше это не повторится. Но открыв глаза утром и обнаружив Микки на том же месте, совершенно не чувствуя уже дискомфорта от занимаемого положения, ощущая лишь легкость дарованного сном отдыха, не смог удержать разрывающее внутренности желание разбудить того минетом.