***
– Алло, здоров, – поприветствовал собеседника Милкович, услышав знакомый голос на противоположном конце телефонной линии. – Занят? – поинтересовался он, пытаясь вспомнить какой сегодня день недели и где, примерно, сейчас может находиться кудрявый. – Привет, нет, – ответил Лип, зажимая трубку между ухом и плечом, освобождая руки, чтобы перевернуть толстый блин, в ожидании которого за столом давно уже подпрыгивал в нетерпении Лиам. – Есть планы какие на день? – спросил саб, пересчитывая коробки, заставляющие теперь все пространство гостиной его отчего дома. – После обеда свободен, – проговорил Дом, вспоминая, что Дебби вернется через пару-тройку часов и младшего брата можно будет оставить на ее попечение. – Отлично, – обрадовался Милкович. – А фургон твой летний на ходу еще? – задал он следующий вопрос. – Ага, – кивнул Лип, перекладывая горячее угощение на тарелку, украшая блин мазком шоколадного сиропа и протягивая чернокожему мальчугану. – Слушай, – наконец, Микки перешел к главному, – можешь подогнать его по одному адресу, нужно пару вещиц перевезти? – попросил он, жестом указав вернувшемуся в дом Игги подождать, когда растрепанный парень захотел чем-то поделиться с братом. – Да, конечно, – без дальнейших расспросов согласился Галлагер помочь другу, которого давно уже считал членом своего многочисленного семейства, не понимая, почему Йен так долго тянет с Церемонией. – Спасибо, – поблагодарил саб, – адрес ща пришлю, – проговорил он и попрощался, удовлетворенно отмечая, что на одну проблему, связанную со срочным освобождением дома Милковичей, стало меньше. – Чё надо? – спросил он у нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу собственного брата, набирая Липу текстовое сообщение. Их отношения с Игги сменили свою полярность за последние несколько месяцев, позволяя сильно изменившемуся молодому человеку, недавно нашедшему свою вторую половинку, восстановить хрупкую родственную связь с младшим братом, сначала неохотно шедшему на контакт, но, после ареста отца, решившему дать ему второй шанс. – Трент из бюро вернулся, – оповестил брюнета Игги, взглядом указывая на распахнутую входную дверь, обозначая присутствие на подъездной дорожке автомобиля старого приятеля Терри. – Говорит, завтра в два погребение, – сообщил Доминант, подразумевая выданной информацией нехитрый вопрос: «Ты пойдешь на его похороны?». – Без меня, – ответил Милкович, отвернувшись, переключая свое внимание на новую коробку, спеша упаковать содержимое последней комнаты к оговоренному с Липом времени. – Мик, он все же батя наш, – попытался добиться желаемого Игги неоспоримым аргументом. – У меня от его отцовской заботы до сих пор пара шрамов осталось, – лишь прорычал Микки под нос, завершая неприятный для себя разговор передислокацией в другую комнату, оставляя брата в гостиной одного. – Последняя, кажется, – водружая увесистую коробку под потолок забитого под завязку фургона, сообщил Милкович, расправляя плечи, пересчитав позвонки громкими щелчками. – Ты реально хочешь все это выбросить? – поинтересовался Лип, с интересом разглядывая содержимое огромного чемодана с разнообразными кинжалами и ножами, подаренного ему за оказанную любезность и предоставленный во временное пользование автомобиль. – А нахрена оно нужно? – ответил Микки, спрыгивая с борта фургона. – Все, что хотели, дружки его уже снесли после ареста, а мне этот хлам и даром не сдался, – проговорил он, желая поскорее избавиться от вещей отца и привести дом в порядок перед продажей. Терри Милкович был найден мертвым в тюремном душе, не отсидев и десятой доли предписанного судом срока. Причиной смерти в соответствующую графу патологоанатомом была вписана острая сердечная недостаточность, лишь узкому кругу доверенных лиц позволяя увидеть небольшую заточку, извлеченную из груди грузного мужчины. – На помойку, – подытожил сабмиссив короткий разговор, затворяя тяжелую заднюю дверь автомобиля, придавливая находившиеся в кузове коробки вместе со всем их содержимым. – Надеюсь, там нет лампы, которую бабушка им на свадьбу подарила? – раздался приятный женский голос за спиной, заставляя Микки замереть на месте, пытаясь сообразить, каким образом девушка могла очутиться здесь. Медленно разворачиваясь, не желая спугнуть неожиданное видение, Милкович быстро моргал и раскрывал рот шире, около невысокой металлической сетки, служившей отцовскому дому забором, замечая худенькую брюнетку с серо-голубыми глазами, необычный оттенок которых парень помнил еще с детства, не имея возможности наблюдать за внешними изменениями сестры, вынужденно довольствуясь лишь голосом девушки в короткие телефонные разговоры. – Привет, – улыбнулась Мэнди, закусив губу, внимательно рассматривая повзрослевшего, возмужавшего брата, стараясь запомнить каждую черточку лица родного человека, проклиная годы разлуки, раскидавшие их на противоположные концы континента. – Блять, мелкая, – срываясь с места, прохрипел Микки, в два счета сокращая разделяющее их расстояние, подхватывая девушку в крепкие объятия, прижимая к себе и поднимая над землей. – Что ты тут делаешь? – обеспокоенно поинтересовался он, опуская Мэнди, но не размыкая рук за спиной. – Как ты добралась? – Мик, давай потом, – лишь отмахнулась она, зарываясь носом в футболку брата, стирая с нежной кожи щек блестящие дорожки. После смерти матери, вину в которой любой бы мог приписать сумевшему избежать заслуженного наказания купленным алиби Терри, маленькую девчушку с невинными глазами и безграничным доверием к людям из дома Милковичей выкрали родители Молли, не желая оставлять кроху на попечении ублюдка, лишившего жизни их дочери. Мэнди искали не один год, но местоположение девочки полиции выяснить так и не удалось, ведь приобретенные нелегально документы надежно скрывали ребенка от всевидящего ока, а несколько тысяч километров – от разъяренного потерей родного отца. Лишь несколько лет назад, уже довольно взрослая девушка дала о себе знать, связавшись со старшим братом по телефону, разыскав того через десятые руки. Они созванивались крайне редко, не желая выдавать окружающим тайны общения, а увидеться друг с другом им и вовсе пока не удавалось. – Эм... – заинтересованно наблюдая за обнимающейся на небольшой лужайке парой, подал голос Лип, привлекая к себе внимание двух пар глаз, желая понять, кем эта миловидная брюнетка приходится парню Йена. – Черт, прости, – нахмурился Микки, понимая, что до сих пор не представил кудрявому девушку. – Лип, это – моя сестра, Мэнди, – чуть ослабляя хватку, но не отпуская ее из объятий, проговорил Милкович, улыбнувшись. – Мик, – шикнула на него сестра, понимая, что только что он какому-то незнакомцу назвал ее настоящее имя. – Все в порядке, это свои, – успокоил ее парень. – Лип – брат Йена, – пояснил он, встречая приближающегося к ним кудрявого теплым взглядом. – Филлип Галлагер, – представился Дом, протягивая руку девушке, улыбнувшись глазами, быстро семеня взглядом по острым чертам миловидного лица, думая о том, что неожиданно объявившаяся родственница саба очень хороша собой. – Мэнди, – ответила та, хватаясь пальцами за протянутую ладонь, почему-то не отпуская ее чуть дольше, чем того требовали нормы приличия, вглядываясь в чистейшие светло-голубые глаза кудрявого Доминанта напротив.***
Переворачиваясь на живот и вновь чертыхаясь, Микки сильно зажмурил глаза, сжимая в кулак руку, покоившуюся под подушкой, понимая, что до подъема осталось всего несколько часов, а сна как не было, так и нет. Блядский Галлагер прислал вечером лишь короткое сообщение, извинившись за невозможность привычной беседы по вебке, к раздражению, третий день преследующему его парня, добавляя дополнительной остроты, не желая скрасить одиночество сабмиссива хотя бы своим виртуальным присутствием. А неожиданно вернувшаяся в Чикаго сестра все свое свободное время проводила теперь в компании Липа, виновато глядя на брата, поглаживая указательным пальцем скрывавший инициалы кудрявого коричневый браслет на своем правом запястье, подолгу простаивая перед зеркалом в их с Йеном квартире, о ее проживании в которой намекал лишь большой чемодан у стены. Милкович чувствовал себя брошенным и никому не нужным – коротая вечера за просмотром каких-то фильмов в онлайн режиме и бутылкой пива, брюнет проклинал «удачно» сложившиеся обстоятельства, так «вовремя» соединившие две половинки в этом огромном жестоком мире, позволяя сестре встретить свое счастье в лице невысокого лупоглазого Галлагера, с первого взгляда узнавая в нем свою родственную... «Бля, кажется, подписку на канал мелодрам завтра лучше аннулировать» – недовольно пробубнил про себя сабмиссив, зарываясь носом в подушку, втягивая в легкие воздух большим глотком, надеясь уловить хотя бы отголосок запаха его Дома, и громко скрипел зубами, ощущая лишь аромат собственного шампуня. Размышляя над тем, чтобы перестать уже мучить бессонницей уставший организм, Милкович хотел было подняться с кровати и попробовать расслабиться под горячим душем, но металлический звон связки ключей, сопровождающий три поворота одного из них в замке, не позволил осуществить желаемого, вынуждая замереть в прежнем положении и притвориться спящим. Сестре вовсе не обязательно знать о том, что Микки, как сопливая школьница, ночами вздыхал в темноту спальни, скучая по своему парню, теряя сон и терпение в вынужденной разлуке. И, совершенно точно, Мэнди лучше оставаться в блаженном неведении о том, что брат сегодня испытал позорное поражение в попытках самоудовлетворения, не имея к нему стимула в виде приказа его Доминанта или возбужденного взгляда зеленых глаз, обычно контролирующих данный процесс. Стараясь выровнить дыхание и не шевелиться, Милкович вслушивался в тихое шуршание шагов сестры, перемещающейся по квартире, вошедшей в комнату и направляющейся к раскладному креслу, на котором саб любезно предложил ей располагаться. Вот только девушка почему-то проигнорировала гостеприимство хозяина квартиры и прошла мимо предоставленного в ее распоряжение ложа, приближаясь к кровати и продавливая матрас своим весом. – Привет, – услышал брюнет тихий шепот рядом, поражаясь грубости голоса Мэнди, прежде чем почувствовал нежный поцелуй за ухом, увлажнивший кожу слюной, а носом втянул запах, в поисках которого метался по простыням так долго. «Сука» – пронеслось в голове мимоходом, сопровождая резкий разворот вокруг своей оси и торопливое движение навстречу наклонившемуся к сабмиссиву Галлагеру, пересекшему несколько штатов в желании вернуться домой раньше срока. «Мудак, блять» – обиженно проговорил кто-то в мозгу Микки, крепко вцепившегося в шею рыжего, притягивая того к себе, пока губы брюнета в темноте искали губы Йена, улыбнувшегося столь восторженному приветствию. «Я так скучал» – сообщил Доминанту яростный укус парня, прорвавший нижнюю губу, когда, громко простонав, сабмиссив ворвался в его рот языком, дрожавшими пальцами раздирая на покрытых веснушками плечах мягкую ткань футболки, не оставляя сомнений Галлагеру в том, что еще раз от себя Милкович его хрен отпустит. Если бы кто-то сказал Микки, что худощавая костлявая фигура станет для него самым удобным ложе, Милкович в ответ лишь улыбнулся бы этому человеку, удобнее устраиваясь на твердой груди спящего Йена. Если бы кто-то предположил, что мягкость матраса и прохлада хлопковых простыней, ласкающих чувствительную кожу, не позволит сомкнуть глаз на протяжении не одной ночи, сабмиссив махнул бы рукой в направлении стоявшей поодаль кровати, убеждая каждого, что им с рыжим и на полу вполне комфортно. Если бы брюнету намекнули о том, что без горячего тела Доминанта под боком и тихого сопения рядом он не сможет свободно дышать, сабмиссив бы молча кивнул, соглашаясь, зарываясь носом в основание шеи Галлагера, оставляя на коже Йена влажный след поцелуя, и блаженно прикрыл веки, наполняя легкие ароматом цитруса и своего мужчины. Наконец, засыпая.