I. C. G.

– Привет, – пальцами ног цепляясь за мягкий ворс ковра, Доминант, еле передвигая заплетающиеся конечности, пересек комнату, подходя к сидевшему в кресле Микки, увлеченному какой-то игрушкой на экране ноутбука, опускаясь перед сабом на колени и нежно целуя уголки напряженных губ Милковича. – Прости, Эд захотел еще раз пробежаться по проекту перед завтрашней презентацией, – устраиваясь на полу удобнее, укладывая голову на колени своего парня, сдвигая тем самым металлический корпус компьютера в сторону, повинно проговорил Галлагер. – Вы каждый день «пробегаетесь» по нему, блять, – недовольно пробормотал брюнет, но ноутбук закрыть и убрать поспешил, чтобы освободить руки для нежных ласк рыжей макушки, покоящейся теперь на его бедрах. – Не бухти, Мик, – взмолился Йен, не желая вновь начинать этот спор, прекрасно зная, как Милковича раздражают его постоянные задержки на работе и возвращение домой далеко за полночь, но не имея сил отказать своему шефу в оных, боясь потерять выгодное место, обещающее неплохой заработок и возможность обеспечить себе и своему парню достойное существование. – Голова раскалывается, – пожаловался Дом, прикрывая веки, чувствуя нежное прикосновение пальцев за ухом, чуть ли не заурчав от удовольствия любимой ласки. – Есть будешь? – поинтересовался сабмиссив, вспоминая об ужине, проведенном в гордом одиночестве и ожидании Галлагера, решившего вновь променять тихий вечер в компании брюнета на сотый прогон своей блядской презентации, отбирающей у рыжего все свободное время на протяжении вот уже месяца. – Нет, – выдохнул Йен в мягкую ткань домашних штанов Милковича, – мы пиццу заказали, – объяснил свой отказ он под недовольный вздох Микки, скрывающего свою ревность к симпатичному начальнику бойфренда за заботой о его физическом состоянии, изнеможенном постоянными переработками. – Отлично, – прорычал саб под нос, – пойду, тогда, выброшу к хуям все, что приготовил, – а ведь он так старался порадовать Дома вкусным ужином, трижды переваривая разбрюзгшие макароны для пасты. – Время только зря тратил, – надул губы брюнет, отталкивая от себя Галлагера, и поднимаясь на ноги. – Мииик, – протянул рыжий, цепляясь за руку парня, не позволяя сделать следующего шага, – не нужно ничего выбрасывать, завтра съедим, – попросил он, сжимая в ладони напряженные пальцы, притягивая Милковича ближе в желании успокоить его раздражение. – Я честно терпел до десяти, а потом от голода уже соображать не мог, – оправдывался он, поднимаясь на ноги при помощи опоры в виде руки брюнета, вырастая над ним и заставляя запрокинуть голову, чтобы не разорвать контакта взглядов. – Ладно, – пробормотал сабмиссив, в зелени глаз своего Дома легко уловив сожаление и раскаяние, тут же оттаивая, не смея больше злиться на Йена с его чертовыми конопушками, вновь сменившими место дислокации, в очередной раз освободив нос от своего присутствия, удобно расположившись теперь на скулах, вызывая нежную улыбку на губах брюнета, прекрасно знающего, что уже через несколько дней они исчезнут и отсюда, вылезая где-нибудь на подбородке. – Может, пива тогда? – предложил Микки, переплетая их пальцы, заверяя Галлагера в прощении. – Я бы чая горячего выпил, – поделился своими желаниями рыжий, вновь потянувшись к Милковичу за поцелуем, желая закрепить перемирие нежным прикосновением к губам саба. – Сделаешь? Я пока переоденусь, – попросил он, отпуская руку парня, кивнувшего просьбе и поспешившего в направлении кухни. – Можешь не одеваться, тебе еще опоздание отрабатывать, – прокричал Микки в соседнюю комнату, намереваясь этим вечером прервать цепочку дней вынужденного воздержания, в уме подсчитывая, сколько времени они провели без секса из-за высокой загруженности Галлагера. Заварив любимый чай Дома, добавив в объемную кружку сахар и щепотку корицы, давно уже выучив наизусть все пристрастия своего парня, сабмиссив захватил из холодильника бутылку пива для себя, радуясь возможности промочить горло пенным напитком, обеспеченной завтрашним выходным, и вернулся в комнату в намерении поскорее напоить горячей жижей Йена и приступить к запланированному домогательству. Но распластавшееся поверх одеяла тело спящего рыжего разрушило все возможные надежды на удовлетворение собственных желаний, обещанную страсть и похоть сменяя нежностью, когда, вернув свою ношу обратно на кухню, Милкович подошел к кровати, аккуратно сдвигая отключившегося Доминанта в сторону, чтобы укрыть теперь доступным мягким прямоугольником худощавую фигуру, также раздеваясь и укладываясь рядом. Придвигаясь ближе, вжимаясь грудью в спину уложенного на бок Галлагера, Микки поцеловал длинную шею и опустил голову на их давно уже общую подушку, обнимая своего парня за талию, переплетая под одеялом их нижние конечности и чуть оттопыривая зад, понимая, что контакт с почти обнаженным телом Дома принесет нежелательное возбуждение давно не ласканного члена, справляться с которым ему вновь придется самостоятельно. Печально улыбнувшись мыслям о скором появлении мозолей на собственных ладонях из-за сверхзагруженности бойфренда, сабмиссив сделал глубокий вдох носом, наполняя легкие запахом рыжего, и прикрыл веки, проваливаясь в сон под тихое сопение рядом.

***

– Ты сказал, что сегодня будешь раньше, – недовольно пробормотал Микки в телефонную трубку, прислушиваясь к шуму, раздающемуся из динамика. – Где ты, блять, вообще? – не узнавая в окружающих его парня звуках знакомой тишины офиса, потребовал объяснений он. – Черт, прости, я забыл позвонить, – выдохнул Йен в ответ, отмахиваясь от желающей что-то сказать ему секретарши, заметно повеселевшей после пяти стопок текилы. – Мы с коллегами в бар заскочили, отметить удачную презентацию, – объяснил он, усмехнувшись над повалившейся со стула девушкой, видимо, своим порывом пообщаться желающей найти в Галлагере опору для поддержания равновесия. – Пиздец, – раздражение Милковича, растущее подобно снежному кому с каждым часом ожидания возвращения Дома в пустой квартире, достигло критической точки, когда сабмиссив понял, что наконец освободившийся вечер рыжий решил провести в компании своих блядских коллег, вместо того, чтобы спешить домой к собственному парню. – Я забежал всего на полчасика, – начал оправдываться Галлагер, понимая масштабы возможного скандала, поднимаясь со стула, чтобы покинуть питейное заведение. – Хуясика, – лишь прорычал Микки, крепко сжав свободную руку в кулак, едва сдерживая себя от того, чтобы не расхерачить купленный для Дома подарок о стену. – Можешь оставаться там и дальше, – бросил он перед тем, как отключиться, отшвыривая телефон в сторону, не услышав обещания Йена в скором времени появиться дома и всеми известными ему способами загладить перед ним вину. – Мудак, блять, – выругался Милкович, подхватывая ноутбук и поднимаясь, направляясь на кухню, чтобы удобно расположиться за обеденным столом и в порыве гнева разбить пару сотен тачек в любимой игрушке. – Мииик, – осторожно позвал Галлагер, просовывая голову в чуть приоткрытую дверь, боясь встретиться с раздраженным и заметно разозленным парнем лицом к лицу сразу. – Пиздуй обратно, блять, – услышал он недовольное рычание из кухни, протискиваясь в коридор и спеша разуться. – Мик, черт, прости меня, – говорил Йен, приближаясь к сидевшему за ноутбуком сабу, стараясь придать голосу самую искреннюю интонацию раскаяния. – Я не заметил, как время пролетело, – оправдывался он, останавливаясь за его спиной и опуская руки на напряженные плечи брюнета, лишь поджавшего губы в ответ и упрямо продолжающего громить все вокруг виртуальной битой. – Прости, – повторил он, наклоняясь, целуя Милковича за ухом, прекрасно зная, насколько чувствителен к ласке этот небольшой участок кожи. – Не отвлекай, – но, видимо, позабыв, какого строптивого саба выбрала для него судьба. – Иди, дальше отмечай свои успехи с этим мудилой, – пробубнил Микки, тряхнув плечами, освобождая их от веса широких ладоней, и втягивая шею, чтобы закрыть Галлагеру доступ к возможной капитуляции обиды. – Черт, Мик, – выпрямляясь обратно, попытался Дом придумать новый аргумент в свою защиту, но договорить брюнет не дал: – От резинового хуя под кроватью и то пользы больше, чем от тебя, блять, – утренняя дрочка в душе не принесла необходимого успокоения, лишь увеличивая степень раздражения саба, не желающего мириться с отсутствием внимания со стороны своего парня, а проебанная возможность насладиться обществом рыжего хотя бы сегодняшним вечером заставила произнести хлесткую фразу. – Думаешь? – заметно задевшую честь Доминанта. – Может, проверим? – огрызнулся Галлагер, бросая быстрый взгляд на дверь второй комнаты, разозленный твердолобостью Милковича, отказывающегося понимать, что Йен старается в первую очередь для него, желая заработать достаточно денег и закрепиться на удачно подвернувшейся недавнему выпускнику должности. – Да хули проверять-то, – не понимая, к чему может привести его агрессия, пробубнил брюнет, продолжая кипеть в обиде. – Он хотя бы по барам с какими-то обмудками не шастает и всегда готов к работе, в отличие от тебя, – также не забыв напомнить о вчерашнем обломе рыжему. – В-с-т-а-н-ь, – и властному Доминанту в его теле, тут же встрепенувшемуся от неосторожно брошенной фразы, требуя наказать неуважительно отозвавшегося о его мужской силе сабмиссива, вынуждая Микки подчиниться твердому приказу, резко подскочив с места по стойке смирно. – В спальню, – прорычал Йен сквозь зубы, едва сдерживая в груди рвущегося наружу зверя, не желая прибегать сегодня к физическим наказаниям, желая доказать свою состоятельность упрямому парню через его же собственные слова. – Шире бедра, – приказал Дом, прожигая взглядом растянувшуюся на кровати обнаженную фигуру Милковича, удобно разместившуюся на поверхности матраса, лаская кожу спины и ягодиц прохладой простыни. – Еще шире, – улыбнулся рыжий, проследив взглядом движение разведенных коленей в сгибе и скольжение ступней по хлопковой ткани. – Умница, – удовлетворенно похвалил он, получив желаемое – великолепный обзор на натянутую кожу набухающей мошонки и часто сжимающееся маленькое розовое отверстие, выдающее наблюдателю возбуждение жертвы. Впрочем, колом торчавший член чуть выше и без этого сдавал Галлагеру Микки с потрохами: подчиняясь твердым приказам и нетерпящей возражений интонации своего Доминанта, саб тихо скулил и стонал сквозь плотно сомкнутые зубы, чувствуя ход по канальцам обильно генерируемой спермы, спешившей наполнить яички, распаляя желание и требующей освобождения. – Ну, давай, посмотрим, насколько от него пользы больше будет, – кидая на кровать рядом с Микки обозначенный в недавнем споре латексный жезл, предварительно тщательно отмытый в ванной комнате, и тюбик смазки, растянул губы рыжий, начиная расстегивать пуговицы собственной рубашки, не желая лишать довольно дорогую ткань маленьких кругляшков из-за своего нетерпения. – Что смотришь? Вперед, – проговорил он, кивнув в сторону предоставленных в пользование Милковичу предметов, переходя к манжетам. Рука брюнета подчинилась желанию Дома против воли хозяина, подхватывая с матраса маленький сосуд с прозрачной вязкой субстанцией, а голубые глаза, все больше наполняясь чернотой расширенного в возбуждении зрачка, не отводили взгляда от обнажающейся широкой груди, стимулируя желание прикованного к кровати тела дополнительными красками, моля прикоснуться к бледной коже рыжего хотя бы миллиметром собственной кожи. Пальцами. Губами. Носом. Всем. Но у Галлагера, кажется, порадовать Микки разрешением на это в планах не значилось. Отбрасывая рубашку в сторону и приступая к пуговице брюк, Йен лишь выдохнул тихое: – Начинай, Микки. И, конечно, кричать о подобном не стоило – изнывающий в желании сабмиссив с легкостью смог бы расслышать этот приказ даже через сотню километров, спеша освободить тюбик от крышки и снабдить свою ладонь внушительной порцией липкого геля, растирая его по пальцам, опрокидывая прозрачные капли на собственный живот и простынь. Свободно скользя в растянутом отверстии уже тремя пальцами, стараясь не задевать перенапряженного члена, Милкович громко рычал и чертыхался, облизывая взглядом торчавший в рыжем паху большой ствол напротив, мысленно призывая его к себе и пошло облизываясь. – Нет уж, – усмехнулся Йен, не двигаясь с места, все также продолжая стоять в метре от кровати, уже полностью обнаженный, заметив в голубых глазах надежду на скорое освобождение. – Ты же сам сказал, что он тебя не устраивает, – кивнул Галлагер на свой возбужденный орган, – так что, веселись со своим другом, – переводя взгляд на покоящийся рядом с Микки фаллоимитатор, приказал он, встречая протест лишь в виде свистящего звука, вырвавшегося из часто вздымающейся груди брюнета. Рука которого уже сжимала секс-игрушку крепким захватом, сильно дрожа и сопротивляясь, смазывая ее лубрикантом, оставшимся на другой ладони, не сумев выдержать напора силы Дома, спешившего отдать свой последний приказ: – С-д-е-л-а-й это, Микки, – прошептал рыжий, с наслаждением наблюдая за легко улавливающейся в голубых глазах капитуляцией воли сабмиссива, стремившегося исполнить его желание, приставляя головку резинового члена к растянутому отверстию, морщась от неприятного жжения в кольце мышц заднего прохода, совершая первое движение вглубь. – Блять, – прохрипел Милкович, чувствуя желаемое давление на мягкие ткани, но разочарованно признавая, что твердая поверхность искусственного органа не идет ни в какое сравнение с нежностью кожи члена его парня, продолжающего маячить перед глазами, обжигая сетчатку огненным пятном темно-рыжих волосков паха. – Нравится? – поинтересовался Галлагер, провожая взглядом фаллос, пропадающий в обхватившем его отверстии, растягивая покрасневшую кожу сильнее и разрывая выдержку брюнета, сминающего простынь затылком, погружая в себя латексный ствол все глубже. – Сука, – ничего другого ответить Микки не смог – надавливая и прокручивая, задирая ноги для большего удобства, прижимая колени к груди, он двигался вперед под внимательным взглядом изумрудных глаз Дома, самодовольно улыбающегося предоставленному зрелищу, начиная медленно ласкать собственный член, сочившийся полупрозрачной каплей. – Нравится, – сам себе ответил Йен, сжимая пальцы у головки и выворачивая запястье, двигаясь обратно к основанию и снова возвращаясь вверх. – Трахни себя, Микки, – прохрипел он, быстро моргнув, намереваясь больше не повторять этого, боясь потерять хотя бы крохотный кусочек намеченного представления, наплевав на возможное раздражение глаз и век после. Ох, если бы Доминант только знал, насколько возбуждающим будет это небольшое развлечение, он давно бы уже предоставил в пользование старающемуся на кровати сабу одну из купленных в самом начале их совместного проживания резиновых игрушек. Если бы Галлагер мог только предположить, что он трижды чуть не кончит, наблюдая за тем, как его парень имеет сам себя искусственным членом, он заменил бы всю коллекцию фильмов с Ван Даммом на записи подобного действа во всех возможных позах и ракурсах. Если бы Йен хоть раз услышал подобные стоны, смешанные с отборной бранью и проклятиями, обвиняющего его в изврате Милковича, он, непременно, поставил бы эту возбуждающую мелодию на вызов телефона, наплевав на оправданное увольнение, реши позвонить ему кто-то в разгар совещания. – Сука, блять, мудак похотливый, – извивался на кровати Микки, сбивая рыжего с мысли, вновь возвращая желающего отвлечься от скручивающего внутренности оргазма всеми возможными способами парня обратно в пропахшую сексом и потом спальню, заставляя сделать шаг назад, чтобы заглушить желание помочь сабмиссиву довести дело до конца, несколько раз толкнувшись в него имитатором члена уже самостоятельно. – Дай мне кончить, сука! – проорал брюнет в голос, ударяя головкой игрушки по напряженной простате сильнее, теряя терпение и самоконтроль, вновь вытаскивая ее и вгоняя обратно на всю длину. – Но он ведь тебе так нравится, – едва сдерживая сперму в собственных яйцах, внутренней стороной коленей встречаясь с сидением кресла, не заметив, как отступил от кровати еще дальше, падая в мягкость представителя мебельного сословия, проговорил Доминант, не желая сдаваться, но прекрасно понимая, что собственная развязка не позволит терпеть дальше. – Он же лучше меня, – повторил он неосторожно произнесенные слова парня, ускоряющего движение руки и хода игрушки в растраханном отверстии. – Блять, я совраааал, – протянул Микки, ощущая давление закипающей в мошонке спермы, способное разорвать к чертям чувствительный мешочек, и сокращение простаты, истерзанной мощными ударами головки латексного члена, закатывая глаза под веки, признавая свою ошибку. – Нет ничего лучше твоего хуя, сука! – срывая голос, громко простонал он, погружая игрушку в себя еще трижды, почти уже теряя сознание в муках вынужденного приказом Дома сдерживании оргазма. – Может, тогда уже вернешься к нему? – наконец получив желаемое, улыбнулся Галлагер, в последний раз скользнув по собственному стволу ладонью. – Иди сюда, Мик, – сжалился он над сабом, в приглашающем присесть на его бедра жесте махнув рукой. А другого знака Милковичу и не нужно было. Кусая шею повернутого к нему спиной брюнета зубами, пальцами оставляя белые следы на коже его боков и бедер, Доминант громко прорычал, входя в растянутое отверстие до упора, напряженной до предела мошонкой встречаясь с дрожавшими яичками Микки. И звонко простонал, окончательно лишаясь способности соображать и чувствовать хоть что-то, помимо мощного потока наслаждения охваченного оргазмом тела, извергаясь вглубь продолжающего скакать на нем сабмиссива, чувствуя первое сокращение крепко сжимающих его член мышц и теплую сперму, выстреливающую мощной струей на его колени и пол рядом с креслом, ознаменовавшую долгожданную разрядку Милковича. – Сукаааа, – запрокидывая голову, ощутимо вдарив затылком по лбу рыжего, проорал Микки в потолок, поднимаясь в последний раз и оседая, дрожа в накрывшем с головой оргазме, сотрясающем измученное тело крупной дрожью, и откинулся на грудь Дома, смешивая пот Галлагера со своим собственным, окончательно спаивая два обессиливших тела в единое целое. – Как же охуенно, – прохрипел брюнет, не желая даже думать о том, когда именно он успел сорвать голос, и чуть повернул голову на ключице Йена, разглядывая острый профиль своего парня, слизывая маленькую прозрачную капельку, бегущую по его щеке. – Если ты про то, с чего мы начали... – спустя несколько минут молчания и десяток попыток восстановить дыхание, сонно пробормотал Галлагер, но недовольный тычок локтя саба под ребра заставил заткнуться: – Завали, бля, – прорычал Милкович, чуть поерзав, все еще чувствуя в себе почти обмякший орган своего парня, но не имея сил встать, наплевав на то, что завтра рыжий будет причитать на тему очередного запачканного спермой и смазкой предмета мебели, и перевел взгляд на кровать, сосредоточив внимание на оставленном там искусственном члене. Думая о том, что неосторожно брошенные в пылу ссоры слова иногда способны привести к очень даже приятным последствиям.