Мне хватило недели.

Выйдя из ванной Брагинского, направляюсь на кухню, чтобы найти себе что-то съестное. Удивительно, но сегодня русский не утруждал себя приготовлением завтрака, он просто перекусил, а обо мне даже не позаботился. - Ты сегодня не готовишь, Раша? - проходя мимо гостиной, задаю вопрос России, который царственно восседает на диване в своем фирменном пальто и шарфе, скрывающем шею. - Да, сам себе состряпаешь что-нибудь, - отмахивается тот, - А то я после вчерашнего еще не скоро отойду. - Ты же говорил, что мне нельзя готовить на твоей кухне, - словно не услышав последнюю реплику, открываю холодильник. - Серьезно? Ты уже украл у меня бутылку водки и напился на третьем этаже, так что, если ты немного поготовишь на моей кухне, ничего не произойдет. Я очень хочу в это верить. Конечно, содержимое холодильника заставило меня призадуматься о смысле жизни и о тленности мира. Только пара яиц, скромно пристроившихся в самом дальнем углу, позволяют моим печальным мыслям слегка рассеяться. К слову, готовлю я не плохо, так что кухня, надеюсь, останется в целости и сохранности, а мой желудок не будет на меня ворчать весь день. Ставлю сковороду на плиту, и тут же раздается звонок в дверь. Брагинский резко встает с дивана и подходит к двери. Раздается щелчок замка. Дергаюсь , чтобы взглянуть на гостя, но раздавшийся крик с французским акцентом мгновенно останавливает меня. - Ванюша! Как я скучал по тебе, - очевидно, Франциск завалился в дом. - Здравствуй, Бонфуа, - не менее радостно отвечает Россия, - Какими ветрами занесло? - Я сегодня последний день в России! Хох, как это звучит! Потому решил навестить тебя! Когда мы еще увидимся?! - Ты уладил все проблемы со своим магазином? - Да, Ванечка, теперь у меня только одна проблема, - Франциск томно вздыхает. - Какая? - хихикает русский. - Ты, моя прелесть, - разговор прерывается на несколько секунд, после чего оживленно продолжается. - Франциск, кстати, я не один сейчас, - шепчет Россия, но мне удается расслышать нотки смущения в его голосе. - Да, забыл спросить, что за чудное создание ходит по двору? - словно не услышав русского, спрашивает Бонфуа. - Это мой медведь, - Россия говорит так тихо, что мне тяжело разобрать его слова,- Франциск, подожди, у меня в доме ... - А как зовут мишутку? - Альфред. - Погоди, у тебя дома Альфред или мишутку зовут Альфред? - удивленно спрашивает Франциск, будто две новости столкнулись в его сознании на высоких скоростях. - И то, и то, - Россия начинает волноваться, я слышу это по его голосу. ЧТО? РАЗВЕ НЕ ФРАНСУА? Подождите, он же вчера сказал мне, что медведя зовут Франсуа. Я же не совсем с ума сошел, я четко это помню. - У тебя дома Альфред? - Да, у меня дома Альфред. - И мишку зовут Альфред? - Да, - Россия громко вздыхает. - Так-так... А Альфред случайно не в твоей постели? - деловито интересуется Франциск с явным недовольством в голосе. - Нет, Франц, что ты несешь?! - Почему ты, радость моя, назвал медведя в честь этого заносчивого америкоса? - повышает тон Бонфуа. ЭТО Я ЗАНОСЧИВЫЙ? - Чёрт, Франциск, ну ты же знаешь... - Я думал, все кончено! Ты же уверял меня, что забыл! Иван, объясни мне, что происходит! - Франц, все так идиотски получается. Я этого медведя купил еще тогда, когда это происходило со мной, тогда я его так назвал, - дрожащим голосом шепчет Брагинский. Слышу, нет, чувствую его печаль на кончиках пальцев. ЧТО С НИМ ПРОИСХОДИЛО? РАСПАД? А ПРИ ЧЕМ ТУТ Я? - Россия, а Альфреда не смутило, что медведь является его тезкой - горько усмехнувшись, спрашивает Франциск. - Он не знает, он думает, что мишку зовут Франсуа,- шепчет Брагинский. - Еще прекрасней! - хмыкает Бонфуа, - Теперь еще слухи пойдут, что мы с тобой... - Не пойдут. - Россия, - слышу, как француз передвигается в гостиную, - Скажи мне, ты его еще любишь? Как ты не смог забыть все это... ЧТО? ЧТО? ЧТО, МАТЬ ВАШУ? - Ты идиот, - тихо, едва слышно выдыхает Брагинский. - Почему? - Он на кухне. - Я тебя умоляю, он нас не слышит, - Бонфуа хмыкает, - Так ты любишь его? НЕ СЛЫШУ Я! КОНЕЧНО! ЛУЧШЕ БЫ НЕ СЛЫШАЛ, МОЖЕТ БЫТЬ НЕРВНЫЕ КЛЕТКИ НЕ ПОДЫХАЛИ С ТАКОЙ СКОРОСТЬЮ. - Иван, ответь мне, - голос Франциска неестественно серьезен. - Франц, я… - Ваня, не надо. Это должно было пройти! Я же все делал, чтобы оно прошло. Скажи мне, только говори правду, какой горькой бы она не была. - Наверное, - тихо отвечает Раша. НЕТ. ЭТОГО БЫТЬ НЕ МОЖЕТ. НЕТ. ШУТКА. НЕ ВЕСЕЛАЯ, НО ШУТКА. - Ваня, - слышу, как француз садиться на диван, - Ты знаешь, я тебя люблю, ты мне почти родной. Я просто хочу, чтобы ты услышал меня, ведь я тебе не враг. Америка не тот, кто будет рядом с тобой. Он тебя не полю... - Замолчи, он на кухне, - русский громко выдыхает и продолжает уже громко и уверенно, очевидно надеясь, что я не заметил разговора, - Франциск, там Альфред готовит что-то, хочешь, проверь его ,вдруг мне все подожжет. - Да, этот засранец может!- Франциск хихикает и встает с дивана. Как им удается так менять обстановку. Словно только что Россия не огорошил француза этой новостью; будто Бонфуа совершенно расслаблен и спокоен. Только вот у меня нет такой сдержанности , как у них. У меня поджилки трясутся от страха того, что это может быть гребанной правдой! Черт, только не выдать бы себя, только не... - Америка! Какие люди! Уж не ждал, что встречу тебя на кухне Ивана, - Франциск подходит ко мне, - Что готовишь? - Яичницу, - коротко и сухо отвечаю на вопрос. - Ваня! - кричит Бонфуа, - Принеси мне, пожалуйста, то ведерко с клубникой, которое стоит у тебя во дворе у скамейки, если, конечно, твой зверёныш ягодки не съел! - Так и быть, Франц, для тебя принесу! - смеется русский и вскоре покидает дом. - Америка? - Франция встаёт сбоку от меня, - Как настроение? - Бонфуа, у меня все прекрасно, вот приехал к русскому, у меня там все занято, а президент не звонит, тут такая заваруха, что... - Ты все слышал. - Что? - выключаю конфорку. - Ты что так волнуешься, Альфред? Ты, когда волнуешься, всегда начинаешь трещать, - Франциск смотрит на меня с каким-то пониманием, что ли. - Я не... - Ты все слышал. - Я не слышал ничего, не понимаю о чем ты. Мой ответ звучит не особо убедительно. - Да-да. Америка, а зачем ты сюда приехал? - Бонфуа сверлит меня ленивым взглядом. - Я же говорил, у меня... - Врешь. Нет у вас там никаких гостей. Я знаю, как ты лгать умеешь, меня не обманешь, - отмахивается Бонфуа. - Я не... - Послушай, сейчас Ваня придет, у нас мало времени. Забудь, что ты сейчас слышал и лучше поскорее сваливай отсюда. Я не понимаю, что ты тут забыл, но ты всё равно ничего тут не найдешь. Ваня давно тут не был и никаких секретов тут не хранится. И, послушай меня, не смей пользоваться его чувствами. Уезжай. Тебе дороже будет. - Франц, - раздался стук двери, - Ваш заказ выполнен! - Хорошо, Ванечка! - Франциск резко встает, но я мгновенно хватаю его руку. - Бонфуа, он действительно любит меня? - спрашиваю у Франциска, боясь услышать ответ. Франциск несколько секунд внимательно сморит мне в глаза и только потом отвечает: - Да. Отпускаю его руку, и француз ускользает из кухни. - Что за херня происходит? - выдыхаю и начинаю выкладывать яичницу в тарелку. Не может этого быть. Это просто невероятно. Россия ненавидит меня, а я его. Он не может меня любить. Противоестественно не то, что мы мужчины, а то, что мы Джонс и Брагинский.