Мне хватило недели.

Я хочу, чтобы это был просто сон. Кто-нибудь, ущипните меня за самое мягкое место моего тела! Пока Россия и Франция непринуждённо болтают в гостиной, я себе места не нахожу, сидя за маленьким столиком на кухне и ковырясь в своем скудном завтраке. Приготовленная яичница кажется безвкусной, а мысли нереальными. - Америка, что ты там один сидишь? - доносится голос Брагинского, - Франциск скоро уйдет. Посиди с нами. - Да, сейчас, - встаю со стула и быстро бросаю тарелку в раковину, - Сейчас приду. Я не смогу смотреть ему в глаза. Это не сон, и я это прекрасно понимаю. Сам слышал, как он это говорил. А вдруг я что-то не так понял, может это что-то другое , что-то не то. БОЖЕ, НО НЕ МОЖЕТ ЭТОГО БЫТЬ! - Америка, наконец, ты присоединился к нашей теплой компании, - хохочет Бонфуа, как только я вхожу в гостиную. Француз расслабленно сидит на диване, закинув ногу на ногу, и весело любуется интерьером. - Да, присоединился, - отвечаю и сажусь в кресло напротив России, соверешнно не соображая, что происходит. - Америка, а ты здесь надолго? - спокойно интересуется Франциск, сверля меня взглядом. Пожалуйста, не смотри ты так на меня. Я уеду и больше не появлюсь здесь. - Я думаю, что еще не долго, может, уже завтра уеду, - сухо отвечаю, не поднимая глаз. - Да? Я слышал, что ваши гости уезжают сегодня, - улыбается Франциск, надавливая на мое состояние. - Да, так и есть, - нервно сглатываю, - Просто самолет только завтра утром. - Ох, Альфред, ты меня таки покинешь? - хихикает Брагинский. - Да, Раша, закатишь в честь этого пирушку, - грустно улыбаюсь. - Америка, с тобой все в порядке? - Россия внимательно смотрит, ожидая ответного взгляда, которого не последует из-за моей напряженности. - Да , со мной все хорошо, просто, что-то жарко сегодня... - На улице дождь начался, можешь выйти, подышать, - вставляет свое слово француз. - Дождь? Утром же было солнце, - поднимаю взгляд на Франциска, который смотрит мне прямо в глаза. - В России погода такая непредсказуемая, - смеется Россия, - С тобой точно все в порядке? А то ведь меня на гамбургеры... - Да, все хорошо. Примерно еще двадцать минут Франция и Россия о чем-то болтают. Говорят что-то о политике, о проблемах, о планах, о поездках, но до меня доносятся только отрывки фраз. В голове творится полный кавардак, на разбор которого мне потребуется очень много времени и нервов. Что я так переживаю, ведь это же Россия? Это просто невозможно, только и всего. Или же... А он что-то чувствовал ко мне или это просто сказка? Может он так пытался вызвать ревность у Франции? Или это эдакая изюминка его образа бедного мальчика? Да нет, бред какой-то. Франциск посмеялся над мыслью об их отношениях. Я видел фотографии, я слышал, что о нем говорил Генерал Мороз. Хоть я его и ненавижу, в глубине души сидит, завернувшись в колкое одеяло, жалость. А ненавижу ли я? Если бы было так, то я бы давно ходил к нему на могилу раз в сто лет. Нет. Я его просто недолюбливаю. Но это не изменяет моего надменного отношения к нему. А что чувствует он ко мне? Любовь? Или что-то другое. Я не понимаю, врет Россия или нет. Как он может так спокойно общаться со мной, если что-то чувствует? Я бы так не смог. Уже бы умер от смущения. Но это же Россия, он может и не такое. Черт, он даже медведя моим именем назвал. Интересно, а когда точно был куплен этот медведь? Я спрошу у него, может тогда смогу понять. Боже, Россия, ты такой сложный! Ты как паутинка - запутанный, непонятный, но привлекательный. Колода карт, перемешивая которую, можно узнать что-то новое. Если ты колода, то я игрок. А может, когда Франция уйдет, я просто спрошу его? Нет, это не вариант, тем более я невежественен в любовных делах. ДА ВЕДЬ ЭТО И НЕ ЛЮБОВНЫЕ ДЕЛА! ЭТО СУЩИЙ БРЕД! - Америка, ты слышишь меня? - потрепав меня по плечу, мурлыкает Франциск. - Что? - Я ухожу, пока, Альфред, - улыбается француз, - Надеюсь, мы скоро увидимся! - Да, конечно, - отвечаю я без особой радости, - Пока, Бонфуа. Брагинский провожает гостя, а я остаюсь сидеть погруженный в собственные запутанные мысли. Я не хочу в это верить. Я боюсь его. Спустя несколько минут Россия вновь возникает в комнате и садится на подлокотник кресла, на котором сижу я. Плавая в омуте своих мыслей, я уже забыл о существовании русского, потому его появление сбивает меня. Хэй, Америка, вылезай из этого дурного капкана в своей голове. Вернись на землю! - Ты какой-то странный сегодня, Америка. Может яйца были тухлыми? - улыбается русский. - Нет, они были нормальными. Россия молчит. Чувствую его взгляд на себе. - Что-то случилось? - выдержав паузу, спрашивает он. - Нет, все хорошо, с чего ты взял? - Посмотри на меня, Альфред. Ты какой-то уставший. - Все со мной хорошо. - Альфред, говорю, посмотри на меня. Я не двигаюсь. Я не хочу на него смотреть, ведь достаточно одного взгляда, чтобы во мне начала бушевать паника, которая и так глубоко пустила корни в почве моей головы. Я захочу убить его. Я не смогу спокойно смотреть в глаза человека, который... - Америка, ты такой упрямый, - фыркает Брагинский и, хватая мой подбородок, поворачивает голову в свою сторону. Не успеваю отреагировать и, вот, оказываюсь перед лицом врага. Россия смотрит на меня спокойно, с каплей иронии, но его фиалковые глаза холодны. Так кажется только на первый взгляд. Где-то в глубине этих глаз видна тревога, отливающая теплым оттенком оранжевого, волнение в зеленоватых тонах и... любовь всех цветов радуги. Да, я вижу ее. Как можно было раньше ее не заметить? Я был так слеп? - С тобой точно все хорошо, Америка, мне не нравится твой вид? - Россия качает головой. - Да, со мной все хорошо. Тебе вообще мой вид не нравится уже несколько сотен лет, - выдавливаю усмешку. - А что тогда такой бледный? - улыбается русский. Какая улыбка. Милая, нежная, раньше она казалась мне идиотской. По сравнению с ней, моя улыбка действительно кажется лживой. - Живот прихватило, - отвечаю, не отрываясь от этих глаз. Боже, они такие красивые. - Ну, ладно, если что, так ты мне говори, - Россия отпускает мой подбородок и прыжком приземляется в кресло напротив, - Кстати, Америка, ты теперь можешь отойти от своего принципа! - Что? Какого принципа? - с непониманием смотрю на собеседника. - Ну, помнишь, ты говорил, что не назвать меня Иваном - твоя принципиальная позиция, как и моя всегда носить пальто? - весело говорит Брагинский. - И что? - Сегодня утром я был без пальто. - Это не значит, что с того момента ты Иван, - возмущенно фыркаю. - Ох ты! Таки ты произнес мое имя! Я думал, ты дольше ломаться будешь, - смеется русский. - Раша, отвали, - отворачиваюсь от него. - Америка, ну почему тебе так сложно называть меня по имени, - воет Брагинский. -Ты сегодня совершенно случайно оказался без пальто. Ты же не спишь в нем! - восклицаю я, - Это просто случайность. Ты же не ходишь без пальто постоянно, так почему я должен называть тебя Иваном? - Америка, - Россия встает с кресла, - Ты такой упрямый. Ничего не отвечаю. Закрыв глаза, опрокидываю голову на спинку кресла. Спустя несколько секунд над моим ухом раздается горячий шепот, заставляющий меня подпрыгнуть. - Америка, открой глазки. Я резко открываю глаза и смотрю на источник своего испуга. Передо мной стоит Россия, одетый в футболку и легкие шорты. - И что ты хочешь мне доказать? - устало закатываю глаза. - Я просто хочу, чтоб ты называл меня по имени, - Россия весело смотрит на меня. - Зачем? - Просто так, Америка, тебе так сложно? - Я не понимаю, тебе это так важно? - Да, - Россия улыбается, - Ну, давай же, скажи. - Нет. - Америка. - Я сказал, нет. - Не будь букой, - Россия тыкает меня в плечо пальцем. - Ты отстанешь от меня? - нервно выдыхаю. Что он со мной творит? Мне и так плохо, еще этот лишний контакт с ним. - Не отстану. - Хорошо, Раша, - резко встаю с кресла, - Иван, я теперь так тебя буду называть, только отстань. - А Ваня? - Россия игриво улыбается. - Ваня, отвали от меня, пожалуйста, - фыркаю и отправляюсь на второй этаж. Русский молчит, но я спиной чувствую, как он улыбается.