Мне хватило недели.

Медленно опускаю руку на пах Брагинского и начинаю гладить его эрегированный член через ткань трусов. Россия выгибается от каждого моего движения, тихо, приглушенно стонет. Не долго думая, запускаю руку под тугую резинку трусов русского, норовя коснуться самого сокровенного. Дотрагиваюсь до твердого, как камень, пениса парня, и меня мгновенно уносит в мир разврата. Одним движением стягиваю с русского трусы. Горячий, большой член Ивана заставляет меня на секунду притормозить. - Впечатляет? - хрипит Россия, игриво бросая мне недвусмысленные взгляды. - Слегка. Кладу руку на головку мужского органа и начинаю осторожно водить вдоль по всему стволу. Я никогда не трогал чужой член, никогда не возникало даже мыслей об этом, а сейчас по-хозяйски начинаю надрачивать БРАГИНСКОМУ. Как только делаю первое движение, Иван издает пошлый стон, действующий на меня, словно эликсир. Быстро вливаюсь в эту симфонию и, закрыв глаза, наслаждаюсь громкими и сладкими стонами русского, не обращая внимания ни на время, ни на саму ситуацию. Получаю моральное удовольствие от того, как мой вечный противник изнемогает из-за моей руки. В низу живота начинает сладко тянуть. Отпускаю член России, в ответ получая полный удивления взгляд. - Не хочу, чтобы ты кончил раньше времени, - быстро успокаиваю парня, смотря на него, словно охотник на загнанного в угол зверя. Одним движением раздвигаю ноги русского, хватая его за накаченные ляжки, а сам пристраиваюсь между ними и наклоняюсь к лицу России. - Приручил, - впиваюсь страстным поцелуем в его сухие губы, неловко покусывая нижнюю губу. Одной рукой освобождаю себя от трусов. - Америка? - стонет мне в губы Брагинский. Я ничего ему не отвечаю, раздвигая ноги парня шире. Не отрываясь от его губ, одной рукой прокладываю дорожку от соска к члену. Ловкими пальчиками скольжу к пристыжено сжатому колечку мышц, прикрывая глаза и предчувствуя наслаждение. Россия смотрит на меня испуганным, но решительным взглядом. В глубине его фиалковых глаз таится страх, принимать который я отказываюсь. Отрываюсь от поцелуя на секунду, чтобы смочить пальцы в собственной слюне, а после вновь возвращаюсь к губам новоиспеченного любовника. Осторожно касаюсь пальцем анального отверстия Ивана, от чего тот вздрагивает. Сильнее прикусываю губу Брагинского. Тот издает недовольный стон. Что ж, радость моя, ты сам говорил, что семьдесят лет ждал. Дождался. Начинаю осторожно вводить палец в анус Ивана. С первым движением русский начинает дергаться и пытаться меня оттолкнуть, но я налегаю на него всем телом, целуя его еще грубее. Черт, я его так сожру. Постепенно палец входит в узкое отверстие во всю длину, заставляя Россию нервно дергаться. Наконец, ему удается оттолкнуть меня на несколько сантиметров от своего лица. - Америка, что ты творишь? - орет он, пытаясь сбросить меня с себя, но ему это, конечно, не удается. Куда ему бороться со мной, когда мой палец в его попке. - Я тебя хочу,- выдыхаю я. - Америка, ты свихнулся? - Брагинский начинает истерить, - Ты понимаешь, что ты делаешь, мать твою?! Я смотрю ему в глаза и улыбаюсь. Какой он сейчас настоящий, без масок и иллюзий. Такой, какой есть. Одно легкое движение рукой и Россия замолкает в попытке сдержать болезненный крик. Начинаю медленно двигать пальцем в анусе Ивана, подготавливая отверстие к дальнейшим действиям. Бросаю мимолетный взгляд на свой член, который уже давно готов к более решительному продолжению. - Что ты со мной творишь, Раша, - шепчу я, наклоняясь к лицу любовника, - Ты за это ответишь. Касаюсь щекой скулы Ивана, ощущая, как он дрожит. Начинаю более быстро двигать пальцем. Каждый раз, как мне удается задеть простату, Россия сильнее сжимается и полустоном выдает свое болезненное, но кратковременное наслаждение. - А русские действительно узкие, - дотрагиваюсь языком до мочки уха парня, одновременно добавляя второй палец. Россия обхватывает мои плечи руками. - Тихо, - продолжаю я,- Все будет хорошо. Ты сам меня вынудил. Ускоряю темп. - А ведь ты гомофобная страна, Россия,- прикусываю кожу на шее,- А такое вытворяешь. Добавляю третий палец. Брагинский не выдерживает и издает громкий крик, больше похожий на рык. В этот момент мне окончательно сносит крышу и я резко вытаскиваю пальцы из Брагинского, отстраняясь от его шеи. - Америка, - хрипит он, с мольбой смотря на меня. Я хватаю Россию за бедра, грубо подтягивая к себе. Одной рукой обхватываю его член, второй держу за ягодицу, впиваясь ногтями в гладкую кожу. - Потерпи, наверное, будет немного больно, - шепчу, подставляя головку своего члена к узкому отверстию. Закрываю глаза. Мой мир не станет прежним уже никогда. Мне, вероятно, нечего терять, раз я творю такое. Резкий толчок и дикий крик, разрывающий ушные перепонки и бьющий стекла. Открываю глаза и смотрю на Ивана. На его лице жуткая гримаса боли, руками он хватается за короткий ворс ковра, словно за спасательный круг. Чувствую горячую, узкую плоть, от которой мне не хочется отрываться. Я вошел в него совсем немного, но уже готов кончить. Начинаю двигаться дальше, попутно стараясь водить рукой по члену своего любовника. Мне не надо торопиться, иначе я слишком быстро кончу. Продвигаюсь вперед, но , войдя на половину, не выдерживаю и издаю сладкий стон, который тонет в жутком крике. - Потерпи, - выдыхаю, запрокинув голову. Как же это приятно. Там так узко и тепло, не одна женская вагина не сравнится с этой попкой. Наконец, вхожу в Россию полностью, почти оглохнув от его криков. Ладонью по прежнему вожу по его члену, который, почему-то, постепенно теряет свою твердость. Поднимаю голову. Россия плачет. Все лицо блестит от слез, стекающих по щекам, и маленьких капелек пота. Что же я натворил! Наклоняюсь к его лицу и нежно целую в губы. Россия впивается ногтями мне в плечи, больно царапая кожу. Плевать, пусть хоть сдерет ее с меня, только бы ему стало полегче. Начинаю медленно двигаться. Иван еще сильнее орет мне в губы,не отпуская плечи. Толчок за толчком я приближаюсь к оргазму, а Россия все кричит. Неужели ему не капли не легче? Пытаюсь быть нежнее, но зверское желание затмевает разум, и я непроизвольно ускоряю темп. Буквально вдалбливаюсь в Ивана, не разрывая поцелуй. Еще толчок. Пошлые шлепки, ласкающие слух. Еще и еще. Его стоны и крики. Каждое движение- громки полувсхлип, который сводит меня с ума. Еще раз. И еще. Волна удовольствия внезапно накрывает меня с головой. Издав не человеческий рык, кончаю прямо в Брагинского. Полностью отдаюсь наслаждению, забыв о своем любовнике. Как же это было ... охеренно! Я еще никогда не был в мужчине. Я многое упускал. Как только мой разум просветляется, я аккуратно выхожу из России. Нависнув над ним, внимательно смотрю в лицо, на котором видна одна только боль. Меж бровей появилась глубокая морщина, глаза закрыты, хотя ресницы подрагивают. Щеки блестят от слез, а на лбу виднеются капли пота. Он выглядит таким беззащитным. - Иван? - наклоняюсь к его щеке, - Совсем плохо, да? Россия приоткрывает глаза и внимательно смотрит на меня. Сейчас его взгляд отливает синеватыми цветами, в нем больше голубизны. Брагинский не отводит от меня глаз. Кажется, он готов убить меня, содрать кожу, вырвать ногти, сделать все, чтобы я мучитлся. Наивно полагать, что он простит мне это. Внезапно на его лице появляется легка улыбка. - Слишком хорошо, чтобы быть правдой, - тихо отвечает Иван и приподнимается, чтобы коснуться губами моей скулы, но, вскрикнув, падает обратно на пол. - Я верю, - усмехаюсь, отгоняя паршивые мысли, чмокаю парня в лоб и встаю на ноги. Быстро нахожу свою одежду и натягиваю шорты. Брагинский неподвижно лежит на полу, внимательно следя за каждым моим движением. Боже, зачем я это сделал. Как мне такое в голову могло прийти. Как я сумел так легко совладать с этим русским, который всегда кажется всем необузданным конем. Я даже не понимаю, радует ли меня такой исход. Конечно, это было невероятно приятно физически. Я никогда не был в парне, никогда не чувствовал, как там узко и тепло. А сегодня я вкусил все наслаждение. Но где-то в глубине души мой здравый смысл кричит мне : "Альфред, это неправильно! Ты же не любишь его, ты его ненавидишь!". Как только я прикоснулся к его губам, во мне появилось ужасное противоречие : с одной стороны я не люблю Россию и его выпады, а с другой стороны хочу подарить ему заботу и тепло, чтобы он понимал, что не один. Последнее чувство не свойственно мне, оно для меня противоестественно. Вихрь моих мыслей нарушает глухой болезненный стон Ивана. Он попытался встать, но, по видимым причинам, не может. - Не делай резких движений, - подхожу к парню,- Тебе будет больно. - Серьезно? - усмехается Брагинский, вытирая лицо ладонью. Я смотрю на него с умилением. Неужели ему не противно от того, что я только что отымел его? - Давай, я помогу, - наклоняюсь к Ивану, чтобы поднять на руки. - Я уже твоя невеста? - улыбается тот, обхватывая меня руками за шею, но тут же кривится, как только я его приподнимаю. -Ну, раз первая брачная ночь уже была, то, наверное, да, - улыбаюсь, хотя на душе как-то стыдно. Стыдно за то, что я сделал ему больно. Иван смотрит на меня с очевидным восхищением. Несу его в ванную , совмещенную со спальней. - Тебе было очень больно? - тихо спрашиваю я. - Да, - выдыхает Россия, а потом бодро продолжает, - Но в первый раз всегда больно. - В первый? - Да,- русский улыбается, - Ты думал я по мужикам каждый день хожу? - Я думал, что ты уже был, - неловко вздыхаю, - Просто это было давно. В СССР же секса не было и вообще... Страна у вас гомофобная. - Нет, Альфред, все не так, - Россия закрывает глаза. Дальше несу его в тишине. На улице идет дождь, который постепенно переходит в жуткий ливень. Капли мелодично барабанят по стеклам окон, наигрывая красивую музыку природы. - Прости, - шепчу, как только мы подходим к ванной. - За что? - Россия открывает глаза. - За то что я... сделал с тобой. Мы воюющие страны, мы даже друзьями быть не можем, а я посмел такое сделать. - Америка, - Иван проводит тыльной стороной ладони по моей щеке, - Если бы я не захотел, я бы не позволил тебе. Ты думаешь, что со мной так легко справиться, когда я брыкаюсь и не даюсь? - Но ты же... - Конечно, я хотел быть сверху, но ты оказался сообразительнее. Тем более в жизни надо попробовать все, даже побыть пассивом, - Иван улыбается. - Я сделал тебе очень больно. Я вообще сделал то, чего быть не должно. - Решил раскаяться? - Брагинский смеется, - Поздно уже. Ты уже это сделал. А если тебе будет проще, то я прощаю тебя. Тебе же понравилось? - Да , было хорошо, - захожу в ванную. - Не слышу благодарности, - хихикает Россия. Смотрю на него, как на маленького ребенка. - Спасибо, - чмокаю его в лоб, - Тебе набрать ванную? - Да, пожалуйста,- смеется парень. Опускаю Россию на ноги. От каждого движения он морщится, но ничего не говорит. С трудом встав, Иван опирается на полотенцесушитель. Я бросаю на него мимолетный взгляд, после чего включаю теплую воду и набираю ванную. Добавив в воду несколько капель ароматного масла и пены, обращаю взгляд на Россию, который стоит ко мне спиной. Он высокий, но телосложение не крупнее моего: подтянутое, спортивное, но не перекаченное. Широкие плечи и шея, которые вечно прячутся под мешковатым пальто и шарфом. Белоснежная кожа, из под которой местами виднеются синеватые венки. Красивая мужская спина. Упругие ягодицы. Картину портит свежая кровь на внутренней стороне бедра, медленно стекающая вниз по ноге. - Россия, давай, я помогу тебе, - обращаюсь к парню, как только вода наполняет ванную. Беру русского на руки и аккуратно переношу в воду. Как только Брагинский садиться, он издает болезненный вздох. - Может помочь тебе? - Нет, спасибо, - сквозь боль улыбается русский, - Я сам. Только помоги мне потом вылезти. Я позову тебя, хорошо? - Конечно, - улыбаюсь. Уже собираюсь уходить, как внезапный порыв обращает меня обратно к Брагинскому. Я наклоняюсь и нежно целую его в губы. - Позовешь меня, как закончишь, - оторвавшись от него, шепчу я, после чего быстро покидаю ванную комнату.