Мне хватило недели.

- Брагинский, я тебе не разрешаю, - пытаюсь оттолкнуть парня, но все старания бесполезны. Россия вцепился в меня железной хваткой и отпускать не намерен. - Раша,- повышаю голос, - Я сказал тебе, отпусти! - Неа, - хмыкает Брагинский, прокладывая дорожку поцелуев по моему бедру. - Ты думаешь, я позволю тебе это сделать? - Куда ты денешься, Альфред, - Брагинский поднимает на меня глаза, - Кроме того, я обещаю, тебе понравится. - Нет! Нет! Россия, уйди от меня, - дергаюсь, но Иван всем телом прижимает меня к кровати. - Куда же я уйду? Я в своей комнате, - шепчет он мне на ухо. - Тогда дай уйти мне! - нервно сглатываю, - Россия, я убью тебя, только прикоснись. - Я уже коснулся, - горячо выдыхает Иван, обведя пальцем сжатое колечко мышц. - Россия! Я прошу тебя, отпусти, - взвываю, постепенно понимая, что от этой участи мне не уйти. - Неа, у нас должно быть равноправие, - Брагинский прикусывает меня за мочку уха. Перестаю дрыгаться. - Иван, - пускаю в ход последнее оружие, - Если ты меня любишь, ты отпустишь меня. На мгновение Россия замирает. Я слышу, как бьется его сердце, слышу его тяжелое дыхание. Он по прежнему держит в зубах мочку моего уха, но уже не теребит ее языком. Он думает. Думает, как поступить. Может, он оставит меня в покое. Внезапно я чувствую неприятную боль в анальном отверстии, которая вызвана проникновением пальца Брагинского. Я вскрикиваю, а губы Брагинского оказываются у меня на щеке. - Альфред, - Россия усмехается, - Я не люблю тебя. Я тебя обожаю. Он входит в меня еще глубже, от чего я выгибаюсь под ним, издавая громкий крик. - БРАГИНСКИЙ, Я ПРОШУ ТЕБЯ, НЕ НАДО! - ору, хватая его за плечи. - Тихо, ну что ты так кричишь, - Россия целует меня в губы, грубо засасывая нижнюю губу. Недовольно отталкиваю его, но безуспешно. Брагинский постепенно вводит палец еще глубже. Мне кажется, что меня сейчас разорвет даже от одного пальца, как это больно. - Иван, боже, я не могу! - Я тоже, - Россия затягивает меня в очередной поцелуй, резко вводя в анус второй палец. Я дергаюсь, от чего ощущаю еще более жуткую боль. На глаза наворачиваются слезы. Я громко ору в губы парня, но тот не обращает на это совершенно никакого внимания. Покусывая нижнюю губу, он продолжает поцелуй, попутно двигая пальцами в моем анусе. Каждое его движение- поток горячей , жгучей боли, который пробивает меня , словно молния. - Россия, я прошу тебя, - всхлипываю, - Мне очень больно. Брагинский внимательно глядит мне в глаза, ожидая чего-то, а я , уже весь зареванный, смотрю на него с нескрываемой мольбой. - Ваня, пожалуйста... Россия останавливается. Его сиреневые, светлые глаза внушают мне доверие, и мне хочется поверить, что он мне ничего не сделает. Я не хочу и боюсь. - Ваня... Брагинский продолжает сверлить меня взглядом. Почему он молчит? Он продолжит? Или остановится? - Иван, я прошу тебя... - нервно облизываю пересохшие губы. Внезапно русский выводит из меня пальцы, заставляя меня заорать от режущей боли. - Прости, - выдыхает он, накрывая мои губы своими. Я не отвечаю ему на поцелуй, ощущая жуткую боль анусе. Россия бегло целует меня в губы, осторожно сцеловывает соленые капли слез с щек. - Америка, прости, я не хотел, - шепчет он, прижимая меня к себе, - Я не знаю, что на меня нашло. Россия утыкается носом мне в плечо и начинает что-то торопливо шептать. - Брагинский, - глубоко вдыхаю, когда боль в анусе слегка утихает, - Отодвинься от меня, пожалуйста. Иван тут же поднимает на меня взгляд, нервно улыбается, а потом в одно мгновение встает на ноги, оставив меня лежать на постели. - Америка, я... - Иван, - тихо произношу я, - Какого черта ты творишь? - Я не знаю, Америка, - на лице парня появляется намек на улыбку, который тут же исчезает, - Я думал, ты не будешь против, потому и решил. - А то, что я орал, тебя не смутило? - приподнимаю бровь. Удивительно, но во мне нет злости на него, потому что я понимаю его чувство. Пару дней назад я сам так же сорвался на него, только не смог остановиться. - Я думал, ты быстро поддашься,- заминается Иван. - Когда это Америка так легко сдавалась, - невесело усмехаюсь, вставая с кровати. Анальное отверстие слегка саднит, но терпимо. - Я надеялся, что сегодня как раз и будет этот день. - Ты ошибся, Иван, - подхожу к русскому, внимательно вглядываясь в его красивые глаза, которые сейчас отливают красноватым оттенком. - Прости, я как увидел тебя, мне крышу сорвало, - вздыхает Иван, поднимая на меня глаза. Сейчас он выглядит , как провинившийся щенок, который просит хозяина не наказывать его. Такой наивнобеззащитный. Смотрю на него и понимаю, что не в состоянии злиться на этого колхозника. - Мне тогда тоже крышу сорвал, - кладу руку ему на талию, Но я в отличие от тебя не смог остановиться. - Ты думаешь, что это плохо? - Брагинский вплотную подходит ко мне. - Мне понравилось, - усмехаюсь, - Следовательно, это хорошо. - Мне тоже так кажется, - Иван наклоняется к моему уху, - Ты же простишь меня? - А у меня есть выбор? - Конечно, нет, - Иван впивается мне в шею горячим поцелуем, но вскоре отстраняется. - Скажи, - целую его в щеки и отхожу к постели, - Тебе было также больно? - Я не знаю степень твоей чувствительности ,но, вероятно, да, - хмыкает Иван. - Я чудовище, - закрываю лицо руками, - Я сделал тебе слишком больно. - Да ладно. Надо еще выяснить, что сделало мне больнее: твои огромные пальцы или, - Иван бросает смеющийся взгляд на мой оголенный пах,- Этот чудик. - Что? - резко встаю с кровати, - Ты хочешь сказать, что тебя размеры не устраивают? - Нет, я не это хотел сказать, - смеется Иван. - Ты сказал именно это! - Америка, я прошу тебя, - Россия продолжает хохотать. - Ну нормально вообще! - хватаю свои трусы, которые лежат на углу кровати. Быстро натягиваю на себя нижнее белье. - Альфред, - отсмеясь, говорит Брагинский, ловя меня в дверях, - Не воспринимай ты так серьезно, - парень хмыкает, - У меня, кажется, где-то остался один презерватив, из тех, которые ты мне дарил. Давай тебе его натянем. - На голову его себе натяни! - восклицаю я, рывком покидая комнату России. - Америка, - доносится мне в спину хохот русского, - Ну я же пошутил! Он на тебя вообще не налезет! - Зато на твою голову велик будет! - кричу в ответ, быстро поднимаясь по лестницам на второй этаж. В след слышится смех русского и какие-то слова на его языке. Быстро влетаю в комнату. М-да, последнее время я спал не здесь, кажется, на пододеяльнике скопилось немного пыли. Мельком смотрю на часы. Одного этого взгляда хватает, чтобы удивить меня. Время почти полдень, а я еще только проснулся! Кошмар. Забегаю в душ. Холодные струи воды освежают меня, и из душевой я выхожу бодрым и свободным человеком. Натягиваю на себя свежее белье и чистую одежду. Надо пойти позавтракать. Странно, что попытка Брагинского трахнуть меня совершенно не беспокоит. наверное, в глубине души, я понимал, что он этого не сделает, стоит только попросить. Выхожу из комнаты, попутно заглядывая в зеркало и поправляя прическу. Гм, раньше я такого не делал. Спускаюсь по скрипящим лестницам на кухню, где уже сидит ненавистный русский. В голове стразу встает вопрос : "Что я ему вчера наговорил? Я ведь был пьян!". В туже секунду в памяти всплывают смутные образы обрывки словно, которые вкратце, но разъясняют мне, что я делал. Кажется, ничего особо страшного я ему не наплел, а вот с Генералом Морозом был откровенный разговор. Черт, хоть бы этот старик ничего не говорил Ивану, иначе он возненавидит меня, а я , признаться , не хочу этого. - Альфред, ты уже спустился! - заприметив меня, кричит Россия, - На завтрак я ничего не готовил. - Какой кошмар, - делаю вид, что до сих пор обижен на него, а сам едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться от его вида. Он такой милый, наивный и девственный на вид, но ... Я то знаю. Подхожу к холодильнику и достаю из него кусок колбасы. - Ты у меня так исхудаешь, Альфред, - хихикает Россия, - Да, хватит тебе дуться! Я же знаю, что ты не обижаешься. - Я и не дуюсь, - бухчу , жуя кусок колбасы, - Просто ты меня недооцениваешь. - Ты ошибаешься, радость моя, - смеется Иван, подсаживаясь рядом со мной, - У меня к тебе есть предложение. - Какое? - Только пообещай, что останешься здесь еще хотя бы на неделю и никуда не уедешь. - Что за шантаж!? - Америка, - Россия внимательно смотрит на меня, - Иначе так не интересно. - Хорошо, недовольно отвечаю, - Только не используй меня как наемного рабочего. Больше я тебе картошку копать не буду. - Хорошо. Альфред, раз у нас вчера не получилось сходить куда-то , так давай сделаем это сегодня. - Давай, только веду я. - Конечно, - улыбается Брагинский и наклоняется, чтобы поцеловать меня, - Ты же у нас джентльмен. - А ты у нас такая леди, - чмокаю Ивана в губы. Россия , прищурившись, смотрит на меня, а потом встает и подходит к окну. - Россия, - вспоминаю я, - А что вчера тебе говорил Франциск? - Франц? - Брагинский поворачивается ко мне, - Он настаивал, чтобы я отправил тебя в США, и спрашивал, не сильно ли ты до меня домогаешься. - Что ты ответил? - Я сказал, что не сильно, - игриво усмехнулся Иван, - Но он стал спрашивать, кто из нас сверху. - А с чего он взял, что у нас что-то было? - удивленно вскидываю брови. - Не знаю, возможно, это видно по твоему светящемуся личику. Но я сказал, что сверху был... - Он же убьет меня. - Я. - Что? - Я сказал, что сверху был я. - Ваня, ты идиот? Теперь Бонфуа всем растреплет, что ты меня на лопатки положил! - Во-первых, он не растреплет, иначе я его на лопатки положу... - А он и рад! - Во-вторых, ты останешься жив. Если бы я сказал, что ты меня фактически изнасиловал, то ты бы уже валялся на полянке в пригородном лесу. - А что ты ему сказал? - Я сказал ему, что, - Россия замялся, - Ты сам предложил мне, а я не смог отказать, ведь когда-то любил тебя. - Жесть, - нервно хихикаю. - Что именно тебя напрягает? - Я тебе предложил. - НУ НЕ Я ЖЕ ТЕБЯ ТРАХНУЛ! А ТЫ МЕНЯ! - Хорошо, ладно. Ты серьезно раньше любил меня? - Было дело. - А сейчас? - сглатываю. Я боюсь услышать ответ, но в то же время хочу этого, как рыба воды. То, что он говорил мне в порыве страсти, не считается, ведь под действием гормонов, все мы склоны говорить и творить неведомое. Я никогда не спрашивал его во так, прямо в лицо, в абсолютно трезвом состоянии. А что он ответит сейчас, когда вопрос задан прямо в лицо? - Я люблю тебя. - Я тебя тоже. В ответ на мои слова Брагинский широко улыбается. В этой улыбке я вижу нескрываемое счастье. Как же легко мне сделать тебя счастливым, Ваня.