Лэндмаркские истории

       Здравствуй, Шаркер, давно ты не заглядывал. Аж с начала недели, я-то знаю, как это долго для тебя. И для меня.        Ты вообще не можешь быть долго в разлуке с этим местом. Это на полном серьезе твой второй дом. Иногда мне даже интересно: а сколько времени ты выдержишь вдали отсюда?        Да, мне интересно, но я никогда не спрашиваю. Прекрасно вижу, как ты расслабляешься, едва лишь твои ступни касаются влажного песка, а негодник-бриз начинает лохматить тебе выгоревшие вихры на голове.        Как ты вообще можешь жить в этих каменных джунглях, от которых нас защищает лишь узкая полоса забора. Я спрашивала у Солнца, ведь оно видим всё – молчит, только со смешками продолжает кидаться лучами-стрелами, ранящими всех вас темнеющими пятнами загара.        Хотя это ты и сам знаешь, Шаркер. Ты ведь радуешься этому шаловливому пакостнику так же, как и мне.       Мне неважно, с какой именно целью ты пришел на эту песчаную косу, что была в дали от шумного городского пляжа с кучей барахтающейся людей. Плавание, серфинг, скутер или же просто помочить ноги и поразмышлять о том, о сём… Я всегда рада тебя видеть.        Да и как не радоваться старому другу?..        И я знаю, что ты тоже радуешься, встретив меня.        Я знаю, что каждый твой приход сюда, абсолютно каждый, ты начинаешь с приветствия. Проходишь к самой водной кромке, опускаешь в прохладный прилив ладонь, даже если в твоих пальцах тут же путаются капризные водоросли или же в них врезаются ленивые неторопливые медузы. Впрочем, это ведь всегда вызывало у тебя смешки, верно?        Предваряющие обязательное: - Ну здравствуй, дорогой друг.        Ты заглядываешь в ровную поверхность, а я наконец вижу твое отражение.        Точнее, не так. Ваше отражение.        Ваше общее. Не изменяющееся с течением времени. Ясное и четкое, как и связанные с вами воспоминания.        Я прекрасно помню тот день, когда Пайплайн – по какой-то космической неправильности вселенной не Шаркер – привел еще маленького мальчонку и научил его приветствовать свою стихию. - Олли, никогда не пренебрегай этим, приятель. Вода – такой же друг, как ты мне, а я – тебе. Она не скажет тебе ничего, но услышит. И когда надо будет – поддержит. - Правда? - Правда. А знаешь, проверь сам: айда на доску и учиться держать равновесие!        Мальчик тогда проникся и искренне поверил в сказанное наставником. До того, что даже в моменты неудач, бухаясь на морскую глубину, прежде, чем выплыть, судорожно повторял в мыслях: «Ну пожалуйста, ну помоги мне, пожалуйста!».        И, конечно же, это сбывалось. Даже в тот ужасный день, когда Пайплайн чуть не ушел с разбитой доской на дно. К слову никто бы и так не дал ему утонуть – волны считали его своим другом и готовы были выпинывать его до самого берега самостоятельно. Но тот отчаянный крик «Ну помоги же, ну пожалуйста» просто нельзя было оставить без внимания.        Мы помогли, а остальное Шаркер сделал сам. И как я теперь вижу, остался благодарен за это навсегда.        Да, наш пляжный мальчик никогда не забывал о приветствии и лучистой радости, которую порождал один только вид друзей-волн. Никогда не стеснялся просить помощи, даже когда речь заходила о друзьях, тех самых четырех. Я прекрасно помню эти просьбы, и особенно - касающиеся того, без конца визжащего: «Ненавижу воду, она мокрая! Она портит волосы! И вообще с чего ты взял, что я буду учиться серфингу?!!».        Тогда все также медленно опускалась в водную глядь ладонь, и тихий шепот увещевал: - Ты не обращай на него внимания, он боится просто. Давай поможем нашему летуну, ведь ты-то знаем, что в океане не хуже, чем в небе. Ну пожалуйста…        Да, Шаркер, такая любовь и почтение к своей стихии течет уже вместе с кровью.        Стоит ли удивляться, что после история повторилась?        И что я вновь увидела лучшего друга, который держал за руку светловолосого малыша и учил его приветствовать океан. - Смотри, Рекс, опускай ладошку вот так. Не бойся водорослей или медуз – это он тебя так приветствует в ответ. Потом скажи ему «Здравствуй!», чтобы он наверняка тебя услышал. Ну… так же, как ты обычно приветствуешь своих друзей.        В этот раз малыш не стал переспрашивать, а сразу перешел к действиям. С воплем «Ура-а-а-а, вода, дркзья навек!» он поспешил плюхнуться на мелководье попой и звучно хлопнуть ладонями, вызвав тучу брызг. - Ну… хах, сойдет и так.        Ты смеялся тогда, Шаркер, оглушительно и громко. И все также заглядывал в прозрачный омут, отражаясь в колыхающейся поверхности.        Я знаю, Шаркер, ведь я все эти годы смотрела тоже.        Ты разглядывал дно, а в мутном отражении я видела тебя. И Олли. И Пайплайна.        Точно так же, как в их ликах – тебя.        За все эти годы вы трое стали для меня чем-то единым, под общей фамилией «Шаркер». Ведь вы отражения друг друга. Вы – одно целое. То, что я вот уже тридцать лет зову своим лучшим другом.        И сейчас ты сидишь на мелководье также, как ранний Шаркер лет двадцать назад – пустячная цифра, но через нее призму так удобно сравнивать - и просишь помочь подруге-летунье, что скачет в отдалении с криком «Вода отстой!», просишь показать ей, что океан также здорово, как небо и облака.        А я что? Я ласково обмываю твои ноги приливом, поддерживаю наше приветственное рукопожатие обязательными водорослями.        И конечно же, слышу. И обещаю помочь.        Ведь я не просто твоя стихия, Шаркер.        Я ведь еще и твой лучший друг.

2015