Интервью со смертью

Больницы наводили на Кенсу тоску. Тут пахло больше смертью, чем жизнью. Особенно от этой палаты. Русская девушка, которая там лежала, ждала когда-то свою операцию, а сейчас она спокойно собирает вещи и летит домой, сомневаясь в том, что переживет этот полет. Если честно, мужчина ей восхищался. Она шутила, радовалась каждому моменту, ценила жизнь и чужое время. Это объясняло привязанность к ней МинСока. Она сразу же поняла, кто перед ней и готова была принять свою участь, лишь сказав что её в карточке напишут «в дальнейшем лечении не нуждается». Но умереть ей тогда не дали, как и не дадут сегодня, это зеленоволосый может гарантировать. - Скажите Кенсу, а эта правда, что города не станет? - Да, к сожалению. - А нельзя предупредить людей? – садится девушка на свою больничную койку. Одетая, собранная и готовая ехать. Правда, шапка не подходит к ее летней одежде. Но лучше показаться странной, чем больной. - Будет паника. Погибнет еще больше людей. Ты же знаешь об остальных. Они уже здесь и пытаются как-то уменьшить ущерб. - И когда же это начнется? - Тебе лучше этого не знать, - МинСок появляется в комнате неожиданно, так же неожиданно, как и санитар с коляской и родители девушки. – Я надеюсь не увидеться с тобой на этой неделе. - Я бы на твоем месте вообще не хотел бы с ним видеться, - пытается быть жизнерадостным Кенсу, но чувствует, как жизнь уходит из тела этой девушки. Именно поэтому нельзя привязываться к людям, они всегда когда-нибудь умирают. Не важно, какую жизнь они проживут и сколько им отмерено. Смерть все равно неизбежна. В лучшем случае с МинСоком она увидется через месяц, если конечно переживет перелет. - Я понимаю, почему дети плачут, когда рождаются. Они просто видят тебя Кенсу, - парирует повелитель льда, заставляя девушку улыбнуться, а мастера разрушений возмутиться. Родители на мгновение отворачиваются переговорить с врачом, а санитар уносит собранные вещи. - Спасибо Вам. Знаете, я когда была маленькой, хотела стать журналистом. Общаться с известными людьми, брать у них интервью.. - Можешь считать, что главное интервью ты уже взяла. Интервью со смертью. Круто звучит. А интервью с жизнью... Нет, как-то не то, - Кенсу не может на это смотреть, поэтому и болтает без остановки. Через два часа девушка будет лететь прочь из Германии, через три часа все начнется. Формально все уже началось, поезда уже сошли с путей, некоторые районы города уже обесточены, но ей этого знать не нужно. - Кенсу, я желаю Вам, что бы любимый человек все время затыкал Вас поцелуем, - беря того за руку говорит больная, мягко улыбаясь. Потом она встает напротив МинСока, а за окном сверкает молния. – А Вам, я желаю, чтобы Ваш путь освещал такой же человек, как эта молния. Русская девушка целует его в лоб, и садится на кресло. За ней тут же заходит санитар и увозит из комнаты. Родители уже ждут. Пора лететь домой. МинСок ждет, когда она умрет. Она должна сейчас умереть. Она дотронулась до него, до смерти. Все кто это делал умирали, но она по-прежнему сидит в своей коляске болтая с мамой о покупке нового платья. Она не умирает. Запоздалый гром молний пронзает повелителя льда. Кажется, до него могут дотронуться, кажется, у него есть возможность привязаться к кому-то настолько, что бы захотеть его касаться. Кажется, он ещё может жить. - Что делать будем? – прерывает его мысли Кенсу. - Ты сейчас найдешь своего Чонина и зацелуешь его до такой степени, чтобы он забыл все то время, что жил без тебя. А потом Вы уедете из города. С тобой разрушений здесь будет еще больше. - А что будешь делать ты? - Было бы здорово, приковать меня, чтобы я не отнимал у людей жизнь. - Ты же знаешь, что ты не виноват? - Знаю, но мне от этого не легче, - МинСок хотел бы сейчас пожать другу руку, но все ещё боится того, что с ним может случиться. – Прощай. Жизнь уходит из города, как только самолет оказывается за пределами катастрофы. В городе мало кто остается из хранителей. Исин, который сейчас помогает в больницах. Сэхун, который пытается обуздать ветер. ЧонДэ, который не может остановить молнии. И сам Минсок, сидящий на старом еврейском кладбище. Он не раз там бывал в былые времена, но сейчас все кажется как-то по особенному гадко. Он надеется. Надеется что это кладбище останется, так же как и надеется, что будет стоять триумфальная арка, как бы не смешно было об этом думать. Он надеется, что Рейхстаг не падет или хотя бы не полностью разрушиться. Он надеется, а рядом с ним ударяет молния и чуть позже гремит гром. Кажется, Смерть боится повелителя Молнии. Кажется, она хотела бы до него дотронуться.