Прогнав поваров с кухни, Мико сейчас стояла и готовила, следя за сыном, который напевал что-то на своем детском, сидя в переноске. Готовя картошку на сковородке, светловолосая услышала чьи-то шаги, но не обращая внимания, помешала рядом стоящий суп, после чего хотела положить в кастрюлю половник и налить его в тарелку. Только вот ее отвлекли.
- Какой вкусный на вид малыш,- протянул женский голос, но тут же взвизгнул. По лбу греха прилетел половник.
- Ты кого тут съедать собралась?!- строго спросила мамаша, размахивая "холодным, тупым предметом",- а ну брысь в камеру обратно!- зло сверкнула глазами Мико,- иначе Хаула позову и мало не покается!
Нэко задумалась. Затем перевела взгляд уже голубых глаз на девушку. Волосы той окрасились в зеленый, а на лице растянулась улыбка. Теперь то ее не должны были узнать. Кричало одно "но". Светловолосой, голубоглазое и с ребенком на руках. Ах да. Еще размахивающее половником. Нахмурив брови, девушка закатив рукава подняла половник выше и с боевым криком кинулась в атаку, понимая, что иначе нападут на нее.
***
Хаул, мирно посапывающий пять минут назад, сейчас стоял и не понимая ничего хлопал глазами. Маленький Самато плакал, кот Самато шипел на дыру в стене замка. Мико не было не где. Все плохо. Все очень плохо. Именно так как оно и выглядит. И это без факта криков Салиман.
***
Разлепив глаза, светловолосая потянулась. За ночь на полу все тело ужасно затекло. Сверля взглядом решетки, девушка посмотрела на цепи, сковывающие ее ноги. Они были на месте.
- Свободу попугаям! Выпустите из клетки! Сжечь вас на огне святой инквизиции!- начала вопить та, все что приходило в голову, и для пущего образа лупила руками по железным прутьям.
Через пол часа, руки уже начали ужасно болеть, а отчаянье потихоньку овладевать мыслями девушки. Последняя надежда была на Хаула, который скорее все все еще дрыхнет, по мнению его жены, а ее маленький Самато наверняка там плачет, срывая детский голос...
