Erase

Они наткнулись на него совершенно внезапно. Впоследствии все пожалели об этом. Расслабились, рассредоточились, почувствовали себя непобедимыми, и, как и следовало ожидать, поплатились за это. Пять воинов в чёрных одеяниях были уже совсем недалеко от королевского замка, когда на их пути встретился огромный змей. Он был больше, чем Лала могла себе когда-либо вообразить. Казалось, что на его чёрной шкуре белым цветом выведены человеческие черепа и кости. -Назад! — только и успела скомандовать Аделхайд, пока огромная чешуйчатая тварь не открыла глаза и не подняла в воздух хвост, снося деревья, оставшиеся на поляне. Ещё бы мгновение, и этим хвостом снесло бы наших доблестных воинов. Лала думала, что больше ни один теневик не сможет её напугать, но, после того, как дробь их с сестрой выстрелов по шкуре монстра не возымела никакого эффекта, чувство, похожее на страх, вновь зашевелилось в её позвоночнике. -Стреляем по глазам! — прокричал Оуэн и первым навёл свой арбалет на морду чудища, подавая близняшкам пример. Элла и Лала быстро сориентировались и открыли огонь. Змей извивался и уворачивался, но снаряды всё-таки достигали своей цели. Наконец, Аделхайд наслала на него своих воронов, но случилось нечто непредвиденное: вместо того, чтобы заклевать Змея, он сам поглотил добрую часть волшебных птиц, будто бы став ещё больше, чем был. -Что нам делать с этой тварью? — прокричала Лала, ни к кому конкретно не обращаясь. Пусть хоть кто-нибудь что-то придумает. -Продолжайте атаковать! — отозвалась Аделхайд, пытаясь призвать своих воронов обратно. -Мне нужно подойти поближе! — выкрикнул не участвовавший до сих пор в сражении Райден и, не дожидаясь одобрения, побежал вперёд, чтобы нанести своей катаной рубящий удар по Змею. -Нет! — одновременно прокричали близняшки, но их крик потонул в вопле Змея. Кто бы знал, что эта тварь умеет так кричать. Наверное, боги были к ним милостивы: Райдена не снесло ударом хвоста Змея. Ему даже удалось пробить теневую шкуру, из которой тотчас вылетели вороны и устремились к своей хозяйке, причиняя теневику хоть какой-то урон. Сёстры и Оуэн, отправляя металл в глаза рептилии, добились того, что тварь почти ослепла и перестала реагировать на свет. Но для победы этого было мало: уязвимыми для пуль и арбалетных болтов были только глаза. Единственное оружие, способное пробить шкуру Змея, было в руках Райдена — остальные были бессильны. Все вместе они отбежали подальше от ослепшего монстра, принявшего молотить хвостом по воздуху. Теперь нужно было принять решение, от которого зависела вся дальнейшая судьба отряда. -Давайте разделимся и атакуем его с нескольких сторон, — предложил Оуэн. -И дадим ему больше шансов себя прихлопнуть? — спросила Лала. Её поддержала Аделхайд: -Наше оружие его не берёт. Нам нужен другой план. -Его берёт МОЁ оружие, — заявил брюнет. -Ты не пойдёшь туда один! — отрезала рыжеволосая командирша. -Если останется он один, остальные пройдут дальше. Так будет больше шансов, что в итоге кто-нибудь доберётся до замка Короля, — вдруг сказала Элла, к которой моментально все повернулись. -Разве не в этом заключается наша… миссия? — тихо добавила она, с болью смотря на брюнета с катаной. -Но… — попробовал возразить кто-то, но Райден кивнул. -Я иду. -Это слишком опасно! — не согласилась Лала. -Мы можем остаться и прикрывать тебя, — нашлась Элла, которую, казалось, собственно высказанная идея поражала своей жестокостью. -Вы должны беречь себя, — твёрдо сказал Райден, посмотрев на близняшек. -Я справлюсь с ним, а если нет — хотя бы дам вам шанс пройти дальше. И вы спасёте Короля. А я должен победить Змея. Это дело чести. Надеюсь, мы ещё встретимся. А теперь — бегите! Прощание получилось коротким, но и того хватило, чтобы глаза Лалы защипали слёзы. Удивительно, она ведь думала, что утратила способность… как это называется? Плакать, да. Девушка обернулась, смотря, как юноша с длинными чёрными волосами, собранными в низкий хвост, заносит катану над огромным змеем, в данный момент больше напоминающего дракона. Райден остался один на один со Змеем. -Да низвергнет мой клинок во тьму врагов моих, — прошептал он и нанёс Змею первый удар.

********

Деревня была маленькой и ничем не примечательной. Приезд нового человека — уже событие. Но, зато, все жители знали друг друга и жили одной семьёй. Если тебе требовалась помощь, всегда можно было обратиться к соседям. Отцы вместе трудились на рисовых полях. Матери всегда могли накормить не только своего ребёнка, но и чужих, заигравшихся вместе допоздна. Дети в этой деревне никогда не знали горестей и скуки. Да, мы были бедны, но не считали свою бедность пороком, разрушающим жизнь. Целыми днями мы бегали по деревенским улицам и сражались на деревянных мечах. Конечно же, мы играли в самураев. И самые сильные среди нас обязательно заявляли на всю деревню: «мы вырастем и станем самураями!». Взрослые, глядевшие на это, улыбались, прекрасно зная, что настанет день, и их дети и внуки присоединятся к ним на рисовых полях, и, как и столетия до этого, будут выращивать рис для Императора. Но был среди детишек мальчик, чьё сердце не годилось для простого крестьянина. Его душа пела в бою. Даже простая палка, служившая ему оружием, в его руках была способна переломить деревянные мечи, выструганные отцами для других малышей. Этот мальчик был самым младшим в большой семье, и при этом был очень любим в деревне. Помимо сражений с мальчишками, он всегда был готов помочь старушкам и женщинам, часто вёл себя, как взрослый, и всегда был таким серьёзным, что казалось, что он старше своих лет. По крайней мере так мне говорили. Он был стойким, упорным, честным и ответственным, как настоящий самурай. Его так и прозвали — Самураем, а настоящее имя в деревне как-то даже позабылось. Я и сам его позабыл. Годы шли, я становился старше, и с годами мои намерения только крепли. Я старался стать сильнее, таская мешки с рисом, без устали сражался на деревянных мечах и изучал религию. Когда в деревню пришли самураи с намерением забрать самого сильного юношу, чтобы отдать его в обучение и тоже сделать самураем, ни для кого в деревне не стало секретом, кого же выберут. Не было даже никаких соревнований с целью проверки силы — жители просто позвали своего Самурая. Меня. И я доказал свою силу и доблесть, да вот только в одном была проблема — я был слишком беден, чтобы отправиться с самураями на обучение. Тогда каждый житель деревни вынес из дома все свои сбережения, чтобы отдать их Самураю. Я был растроган, и это был единственный раз, когда я позволил самураям увидеть на своём лице проявление слабости, ведь, как известно, самураи должны быть хладнокровными и бесстрашными. Эмоции не должны были владеть моим разумом, лишь песня войны и стали должна была греть мою душу. Я отправился в путь, успешно прошёл обучение, и с каждым годом становился всё сильнее и могущественнее. Доблестью своей и силой духа я ничем не уступал тем, кто с малолетства учился искусству войны. Одного лишь недоставало: слепого подчинения Императору, которое в маленьких самураев вбивали вместе с тренировками на мечах. Тем не менее, слухи о моих силе и растущем мастерстве ходили по всей империи. Дети, которые, как известно, очень любят играть во взрослых, во время своих игр радостно кричали ставшие крылатыми слова: «Да низвергнет мой клинок во тьму врагов Императора!». Много славных дел и подвигов я совершил, и моя катана, словно молния, давшая мне новое имя, разила всех, кто посмел перечить Императору и наносил вред империи. Но когда власть получил новый Император, счастливая жизнь закончилась. Император Докухэби был жесток и жаждал богатства. Многих славных героев он послал на войну, чтобы захватывать новые территории. Постоянно увеличивал налоги, выпивая из своих подданных все соки. Неудивительно, что по всей империи прокатилась волна мятежей. Лишь самураи были преданны императору настолько, что без колебаний исполняли любой его приказ, как гласил наш кодекс чести. Ведь известно, что слово господина для самурая — закон, а исполнение его приказа — священный долг. И вот однажды новый Император вызвал меня к себе. Он был уже немолод, но амбициозен и опасен, как змея. И повелел он мне отправиться в центр страны, чтобы уничтожить поселение мятежников, перебившее всю стражу в округе и отказывающееся поставлять к императорскому двору зерно. -Да низвергнет мой клинок во тьму врагов Императора, — церемониально поклонился я и начал планировать поход с целью истребления мятежников, но тут Император Докухэби сообщил мне место, в которое мне предстояло отправиться. В родную деревню. Я взял коня, свою верную катану, разящую, словно молния, и вернулся в края, в которых вырос. И, найдя их в крайнем запустении, я понял, что не обошлось тут без завышенных налогов нового Императора. Я узнал, что моя мать скончалась от голода, как и дети моих сестёр. Отец же был ещё жив, и очень гордился своим сыном. Собрал я всех старейших мужчин деревни и держал с ними военный совет. Я всем сердцем любил свою родную деревню, которая дала мне шанс исполнить мечту всей моей жизни. Узнал я о реальном положении дел в империи и о том, как набегали на мою деревню люди императора, уводили скот и забирали последние гроши из домов. Я не мог уничтожить тех, без кого бы никогда не стал тем, кем являюсь. И тогда на своей катане я поклялся быть преданным им до конца. Узнав о предательстве своего лучшего самурая, Император Докухэби был в ярости. Собрал он войско из двадцати восьми самураев, слывших самыми свирепыми и могучими в империи. Каждый из них стоил пятерых воинов. И отправил он их в поход, чтобы уничтожили они мятежную деревню и самурая-предателя, дерзнувшего пойти против императора. Они пришли на рассвете, но я уже ждал их на самом высоком холме. -Ты клялся на своём клинке низвергать врагов Императора! Теперь ты сам стал его врагом! — насмехались надо мной те, с кем я не раз сражался бок о бок. -Я клялся лишь в преданности тем, без кого бы давно был мёртв. Император не стоит того, чтобы я поднимал за него свой клинок. -Одумайся, отступник, и, быть может, мы пощадим тебя и сохраним твою никчёмную жизнь! -Да низвергнет мой клинок во тьму врагов моих, — произнёс я свой новый боевой клич. Это была славная битва. Кровь, сталь и солнце соединились воедино на большом зелёном холме. Я сражался за свою деревню, за людей, которые поверили в меня, и которых я любил всем своим сердцем. За тех, кому я действительно был предан. Я погиб в бою, забрав с собой жизни двадцати восьми самых жестоких и преданных императору самураев. Но я сумел спасти свою семью, что было для куда важнее, чем моя собственная жизнь. Яркая и быстрая, как молния.