***
На следующий день после Прорицаний у слизеринцев четвёртого курса было окно и Гарри решил воспользоваться случаем. Юноша дошёл до каменной горгульи, сторожившей вход в кабинет директора, и остановился. Он только сейчас понял, что не знает пароль. — Лимонный щербет? — всплеснув руками, спросил Гарри, помня пароль со второго курса. Конечно, пароль оказался неверным — горгулья не пошевелилась. — Уважаемая, — Гарри поправил галстук и сложил руки за спиной. — Мы оба знаем, что я добьюсь своего. Будь добра — отойди в сторону. Горгулья продолжала стоять, но слизеринец был готов поклясться, что неживая морда статуи исказилась на мгновение в кривой усмешке. — Ну, ладно, — Гарри прочистил горло и начал перечислять: — Грушевый леденец. Лакричная палочка. Сахарное перо. Леденец-шипучка. Метаморфный мармелад. Шоколадная лягушка. Что, тоже нет? — Гарри вздохнул и возвёл глаза к потолку. — Засахаренные крылья златоглазки. Лимонные дольки. Тараканьи усы. Скрежет камней заставил Гарри удивлённо уставиться на отпрыгнувшую горгулью. — Вот как, значит, — хмыкнул юноша и встал на первую ступень винтовой лестницы. — Не думал, что их ещё кто-то ест. Дверь за ним закрылась, лестница медленно понесла его вверх и остановилась у полированной дубовой двери с латунным дверным молотком. Гарри сошёл на небольшую площадку у входа и замер с поднятой рукой. Из-за двери доносились голоса. Разговор шёл на повышенных тонах. В кабинете директора находился министр магии. Гарри подавил злорадную ухмылку. Этот тупица не желал видеть реальной опасности. А директор — молодец. Так защищает Хагрида с мадам Максим, ничего удивительного, что Фадж пытается обвинить их во всех смертных грехах. Гарри зажал рот, чтобы не засмеяться в голос, когда Дамблдор отметил танцевальные способности необычной француженки, но быстро осёкся. — Не пора ли нам закругляться? — послышался грубый голос Грюма. — Да, верно, пойдёмте прогуляемся, — подхватил его мысль Фадж, послышался скрип стула. — Я не про то, — Гарри почти видел, как Барти под личиной старого аврора кряхтит и подходит к двери. — Дамблдор, под дверью стоит Поттер, хочет поговорить. Дверь резко открылась, младший Снейп неосознанно сделал шаг назад. — Здравствуй, Поттер, — рявкнул Грюм и отошёл на шаг в сторону, пропуская ученика. — Проходи. Кабинет директора ничуть не изменился за два года. Бывшие директора школы делали вид, что мирно спят. Корнелиус Фадж с нежно-зелёным котелком в руках и, как обычно, в полосатой мантии, стоял у стола Дамблдора. — Гарри! — радостно воскликнул министр и шагнул навстречу слизеринцу. — Как твои дела? — Хорошо, — почти не покривил душой Гарри и пожал руку Фаджа. — Мы обсуждаем ту ночь, когда мистер Крауч оказался на территории школы, — продолжил министр. — Это ведь ты его нашёл? — Да, — кивнул Гарри. Притворяться, будто он не слышал их разговор, было бессмысленно, и он добавил: — Но мадам Максим я не заметил, а ей не так-то легко спрятаться. Дамблдор, блеснув глазами, улыбнулся ему из-за спины Фаджа. — В общем, да, — слегка смутился Фадж. — Мы собираемся сейчас прогуляться вокруг замка, Гарри… может, тебе вернуться пока в класс… — Я хотел поговорить с вами, профессор, — быстро сказал Гарри, глядя на Дамблдора, но избегая прямого взгляда. Директор испытующе посмотрел на студента и задумчиво погладил бороду. — Подожди меня здесь, Гарри. Осмотр территории не займёт много времени. Они молча вышли из комнаты и затворили за собой дверь. Прошла минута-другая. Стук деревянной ноги Грюма удалялся по коридору этажом ниже. Скоро всё стихло и Гарри огляделся. — Привет, Фоукс, — сказал он и кивнул птице. Фоукс сидел на золотой жёрдочке рядом с дверью, сияя алым оперением с лимонной подпушкой. Взмахнув длинным хвостом, он приветливо посмотрел на Гарри. Юноша уселся в кресло перед столом Дамблдора и невидящим взглядом уставился в портреты прежних директоров и директрис Хогвартса. Они мирно посапывали в своих рамах. Гарри размышлял над только что услышанным и машинально потирал серебряное кольцо на безымянном пальце правой руки. Он одёрнул себя, не забыв отметить, что в последнее время он делает это слишком часто. В кабинете директора Гарри не мог расслабиться и спокойно ждать. Он встал и прошёлся по кабинету. Слизеринец кинул взгляд на стену позади стола и увидел на полке старую потёртую Волшебную шляпу. Рядом с ней в стеклянном футляре покоился украшенный рубинами меч Годрика Гриффиндора. Парень повернулся, чтобы вернуться в кресло, но его взгляд зацепился за полоску мерцающего серебристо-белого света. Источник свечения находился в чёрном шкафчике позади него, дверца которого была неплотно закрыта. Гарри бросил взгляд на феникса, подошёл к шкафу и решительно потянул на себя дверцу. Внутри стоял неглубокий каменный сосуд, опоясанный по краю вырезанными рунами. Гарри сразу узнал омут памяти, и снова огляделся. Неужели директор сделал это специально? Старик ничего не делает просто так, наверняка, он понимал, что рано или поздно Гарри придёт, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию, и оставил шкаф с омутом памяти приоткрытым. Гарри достал палочку и легонько постучал по краю сосуда. Молочно-белая жидкость закрутилась по часовой стрелке и стала прозрачной. Глубоко вдохнув и задержав дыхание, Гарри окунулся в чужие воспоминания. Он очутился в скудно освещённом зале без окон. Вдоль стен до самого потолка амфитеатром поднимались скамьи, заполненные волшебниками и волшебницами. Посередине зала стояло пустое кресло, в котором чувствовалось что-то зловещее. С подлокотников кресла свисали цепи, и тут Гарри понял, что находится в зале суда. Он сидел на верхней скамье рядом с Дамблдором и фыркнул — конечно, где он ещё мог оказаться, только рядом с директором. Гарри не успел как следует рассмотреть присутствующих в зале, как из дальнего угла донёсся звук шагов. Дверь отворилась и сердце юноши замерло. Два дементора ввели узника, скованного цепями. Костлявые руки с облезшим подобием кожи крепко держали мага. Чудовища довели преступника до кресла, закрепили на нём цепи и удалились из зала суда. Гарри выдохнул вместе со зрителями. Узником был Каркаров, он выглядел моложе, без седины в своей козлиной бородке, но одновременно с этим был измождённым и уставшим. Вместо богатой мантии на нём было жалкое потрёпанное рубище. — Игорь Каркаров, — раздался скрипучий голос слева от Гарри. Юноша подпрыгнул от неожиданности. Он не узнал в молодом маге рядом с собой Крауча-старшего. — Вас доставили из Азкабана для дачи показаний перед Министерством Магии. Вы заявили, что можете сообщить нам важную информацию. Каркаров выпрямился, насколько позволяли цепи. — Да, сэр. — Он был смертельно испуган, и всё-таки Гарри различил в его голосе знакомые елейные нотки. — Я хочу быть полезным Министерству. Хочу помочь. Я… мне известно, что Министерство намерено задержать… э-э… последних сторонников Тёмного Лорда. Я очень хочу помочь… чем могу… — Мразь, — прорычал сквозь зубы Гарри. Таким образом, Гарри наблюдал дополнительный допрос предателя. Каркаров сдал всех, кого знал: Антонина Долохова, Эвана Розье (был убит во время задержания, именно Розье прихватил с собой кончик носа настоящего Грюма), Треверса, Мальсибера, Августа Руквуда, Северуса Снейпа (за отца тут же заступился Дамблдор, сказав, что Северус был шпионом). Гарри сидел на своём месте и сжимал кулаки. Так хотелось запытать эту гниду до кровавых соплей. Представить себе в полной красе пытки Каркарова он не успел — воспоминание сменилось. Теперь он в полной мере понимал, почему Рита Скитер так вызывающе вела себя с Людо Бэгменом. Журналистка находилась на суде бывшего загонщика Умбургских Ос. Людо честно признался, что передавал информацию другу отца, Августу Руквуду, надеясь, что тот скажет за него словечко в Министерстве Магии. — Неслыханно! — повернулся Крауч к Дамблдору, когда Бэгмен покинул зал. — Руквуд обещал устроить его на работу!.. День, когда Людо Бэгмен станет сотрудником Министерства, будет для нас чёрным днём… Гарри рассмеялся в голос. Вот ведь ирония! Мир опять растворился в тумане. Когда он снова приобрёл чёткие очертания, Гарри огляделся. Они с Дамблдором сидели недалеко от мистера Крауча, но теперь атмосфера в зале была совсем иной. Гробовую тишину нарушали судорожные всхлипы тоненькой хрупкой волшебницы, сидевшей по другую сторону мистера Крауча. Дрожащими руками она прижимала ко рту носовой платок. Гарри поднял взгляд на Крауча и увидел, что тот выглядит ещё более мрачным и измождённым. Лицо приобрело землистый оттенок, на виске билась жилка. — Введите их, — эхом разнёсся его голос в притихшем зале. Боковая дверь снова открылась. На этот раз в зал вошли шесть дементоров. Они сопровождали нескольких заключённых. Многие зрители, перешёптываясь, повернулись к мистеру Краучу. Обвиняемые опустились в кресла, стоящие в центре зала, цепи сейчас же приковали их к подлокотникам. Пленников было четверо: плотный мужчина, равнодушными глазами глядевший на Крауча; второй был худощавым, с нервно подёргивающимися губами — Гарри узнал в нём Рабастана Лестрейнджа; женщина с тяжёлыми веками и короной блестящих чёрных волос — она сидела в кресле, как на королевском троне; и юноша, которому не было и двадцати, соломенные волосы рассыпались по лицу, молочно-белая кожа в веснушках. Всё его тело сотрясала дрожь. Это был молодой Барти Крауч-младший. Значит, остальные пленники были Рудольфусом и Беллатриссой Лестрейнджами. Худенькая волшебница, сидевшая рядом с Краучем, плакала, уткнувшись в носовой платок. Крауч поднялся и посмотрел на заключённых. Лицо его исказила лютая ненависть. — Вас доставили в Совет по магическому законодательству, — громко и ясно произнёс он, — чтобы вынести приговор. Вы обвиняетесь в преступлении, гнуснее которого… — Отец, — крикнул юноша, — отец… пожалуйста… — …этот зал ещё не слышал. — Крауч повысил голос, чтобы заглушить слова сына. — Мы выслушали свидетельства, доказывающие вашу вину. Вы все обвиняетесь в том, что похитили аврора Фрэнка Лонгботтома и подвергли его заклятию Круциатус. Вы думали, что он знает, где находится ваш исчезнувший хозяин, Тот-Кого-Нельзя-Называть… — Отец, я в этом не участвовал! — ещё громче крикнул прикованный к креслу Барти. — Клянусь тебе! Не отправляй меня опять к дементорам… — Вы также обвиняетесь в том, — надрывал голос мистер Крауч, — что, не узнав ничего от Фрэнка Лонгботтома, вы подвергли заклятию Круциатус и его жену. Вы намеревались вернуть власть Тому-Кого-Нельзя-Называть, чтобы продолжить сеять зло, чем вы, без сомнения, занимались, пока ваш хозяин был в силе. И я прошу присяжных… — Мама! — воскликнул Барти, тщетно пытаясь вырваться из оков. Хрупкая маленькая волшебница, сидевшая рядом с мистером Краучем, билась в рыданиях. — Мама! Останови его! Мама, это не я, клянусь, это не я! — И я прошу присяжных, — крикнул Крауч во всю силу лёгких, — тех, кто, как и я, считает пожизненный срок в Азкабане заслуженным наказанием, поднять руки. Присяжные единогласно поддержали обвинителя. Зрители захлопали, как в своё время хлопали Бэгмену в прошлом воспоминании, только сейчас на их лицах застыло мрачное торжество. Барти, срываясь на визг, крикнул: — Мама, нет! Я не делал этого, не делал! Я ничего не знал! Не отправляйте меня туда! Мама!!! — стул под Барти заходил ходуном, а сам парень рыдал в голос. Дементоры вернулись в зал. Трое взрослых узников поднялись с кресел. Беллатриса Лестрейндж, взглянув на Крауча из-под тяжёлых век, воскликнула: — Тёмный Лорд вернётся, Крауч! — тёмные, почти чёрные глаза женщины блеснули в скудном освещении, Гарри почувствовал волну гордости, идущую от этой особы. — Можете запереть нас в Азкабане! Мы и там будем ждать его! Он освободит нас и осыплет милостями! Мы одни остались ему верны! Старались найти его! Юный Барти пытался вырваться из рук дементоров. Но весь зал, и даже Гарри, чувствовал — дементоры высасывают из него силы. Со скамей неслись насмешливые выкрики, многие вскочили на ноги. Женщина с короной волос быстрым шагом вышла из зала, а юноша всё продолжал неравную борьбу. — Я твой сын! — крикнул он, бросив умоляющий взгляд на Крауча. — Я же твой сын! — У меня нет сына! — Голос Крауча перекрыл все остальные звуки, глаза почти вылезли из орбит. — У меня нет сына! — повторил он уже тише. Худенькая волшебница захлебнулась рыданиями и обмякла без чувств в кресле. Крауч, казалось, этого не заметил. — Уведите их! — крикнул он дементорам, брызжа слюной. — Уведите немедленно, и пусть они там сгниют! — Отец! Отец! Я не виноват! Это всё неправда! — на симпатичном лице парня блестели слёзы, а голос его сорвался до хрипа. Теперь Гарри, кажется, понял… — Думаю, Гарри, пора возвращаться в кабинет, — тихо произнёс кто-то над ухом Гарри. Если бы юноша мог, он бы засмеялся от насмешки Судьбы. С обеих сторон сидели Дамблдоры. Тот, что был справа, казался немного моложе близнеца, поэтому Гарри повернулся к левому директору. — Пойдём, — повторил старик и взял парня за локоть. Слизеринец почувствовал знакомое ощущение невидимого стремительного лифта. Мир вокруг него закрутился с дикой скоростью, чтобы через несколько секунд оказаться опять кабинетом директора школы. Перед юношей всё ещё находился омут памяти, а рядом со шкафом стоял Альбус Дамблдор. — Профессор, я знаю, что нельзя… я не хотел… дверца шкафчика была приоткрыта… — пролепетал Гарри, заламывая руки. — Вполне тебя понимаю, — сказал Дамблдор. Старик поднял сосуд, перенёс на отполированный до блеска стол, сел в своё кресло и жестом пригласил Гарри сесть напротив. Гарри сел, не сводя взгляда с сосуда. Содержимое его снова стало опаловым, по его вращающейся поверхности то и дело пробегала рябь. — Что это? — юноша понимал, что по легенде Гарри-оленёнок не должен знать, что это за артефакт. — Это? Это — Омут памяти, — ответил Дамблдор. — Иногда я чувствую, что голова у меня переполнена мыслями и воспоминаниями. Тебе, наверное, знакомо это чувство? — М-м… — протянул Гарри неуверенно. По правде говоря, ему никогда не приходилось испытывать ничего подобного, да и верить директору не особо хотелось. Обычно маги использовали омуты для того, чтобы внимательно рассмотреть то или иное воспоминание. — В такие минуты, — продолжал Дамблдор, — я прибегаю к Омуту памяти. Сливаю туда лишние мысли, а потом обдумываю их на досуге, в свободную минуту. Видишь ли, когда воспоминания материализованы, легче уловить причины и следствия и составить верную картину происходящего. — Вы хотите сказать, эта… смесь — ваши мысли? — картинно поразился Гарри. Теперь то, что сказал директор, больше походило на правду. — Конечно, — ответил Дамблдор. — Вот, смотри. Дамблдор вытащил из мантии палочку, коснулся ею своих серебристых волос у виска и медленно её отвел. Гарри показалось, что одна лоснящаяся прядь прилипла к ней, но он тут же понял, что это не волосы, а нити молочно-белого вещества, наполнявшего каменную чашу. Дамблдор добавил туда очередную мысль, и Гарри с изумлением увидел собственное лицо, плавающее на его неспокойной поверхности. Дамблдор взялся длинными пальцами за края сосуда и стал слегка раскачивать, как раскачивает решето золотоискатель, намывающий драгоценные крупицы… Лицо Гарри плавно превратилось в лицо Снейпа-старшего, рот у него открылся, и он заговорил, обращаясь к потолку: — Он возвращается… У Каркарова тоже… Гораздо сильнее и чётче, чем раньше… — Слова его отдавались лёгким эхом. — Я мог бы связать эти события и без посторонней помощи, — вздохнул Дамблдор. — Ну да ладно… Он посмотрел поверх очков-половинок на Гарри. Тот не сводил глаз с плавающего в Омуте лица отца. — Я как раз работал со своими воспоминаниями, как вдруг приехал мистер Фадж, и пришлось убрать сосуд, — Дамблдор провёл рукой по руническому бортику артефакта. — Очевидно, я слишком поторопился и не запер шкафчик. Естественно, он вызвал твоё любопытство. — Простите, пожалуйста, — промямлил Гарри, хотя сам он находился далеко в своих мыслях. — Любопытство — не порок, — покачал головой Дамблдор. — Но его надо держать в узде… Гарри почти не слышал его. Ему было больше интересно, почему отец не сказал ему, что тоже замешан в игре про «возрождение» Тёмного Лорда. Хотя он мог догадаться сам, ведь не зря Том периодически оживлял метку. — Ты, Гарри, хотел мне что-то сказать, — вдруг тихо промолвил Дамблдор. — До того, как погрузился в мою память. — Да, хотел, профессор… — Гарри вскинул голову и посмотрел на лоб старика. — Я хотел поинтересоваться у вас, как идёт расследование по делу мистера Крауча, но кажется, я и так всё узнал случайно. — К сожалению, наш уважаемый министр, — Гарри был готов поспорить на свою «Молнию», что в голосе директора был сарказм. — не желает слушать логичных доводов. Мы сейчас осмотрели территорию около кареты Шармбатона ещё раз, но, конечно, никаких следов. — Вы думаете, это как-то связано с Волдемортом, директор? — Гарри воспрял духом. — Я почти не сомневаюсь, мой мальчик, — Дамблдор встал у окна и принялся рассматривать близлежащие территории. — Волдеморт что-то задумал. Он набирает силы. Сейчас мы должны быть готовы, как никогда, что он скоро воскреснет. Возможно… — Что «возможно», сэр? — Гарри тоже встал и принялся теребить край мантии. — Возможно, я переоценил себя, — плечи старика опустились. Уже на лестничной площадке лицо юного Снейпа осветилось торжествующей улыбкой, а глаза заполнились свежей зеленью летней травы. Всё шло по плану. Если Том так хочет «воскреснуть», то Гарри поможет ему сделать это в надлежащем виде. О, да. Видит Мерлин, Тёмный Лорд воскреснет во всей красе и силе, Хогвартс содрогнётся от его мощи двадцать четвёртого июня.***
Нежданно наступило пятое июня. Студенты были так заняты экзаменами и подготовкой к ним, что не замечали течения времени. Гарри не отставал от друзей, хотя ему, как участнику Турнира, давалось право не сдавать экзамен, партнёр Тёмного Лорда посчитал это ниже своего достоинства. Он с двойным усердием изучал руны и нумерологию, старательно выводил карты звёздного неба, зарисовывал облики из волшебного шара. Он вызвался на дополнительные занятия по зельям, и каждый день минимум час посвящал зубрёжке новых и новых отваров. И вот, днём пятого июня, когда он отрабатывал движение палочкой для очередного зубодробительного заклинания по трансфигурации, перед ним появился домашний эльф в белоснежной ливрее с вышитым гербом Малфоев. — Хозяин Люциус просит вас присутствовать в поместье через час, — эльф вежливо поклонился и исчез с тихим хлопком. Гарри недоумённо смотрел на то место, где только что был эльф, затем помотал головой и перевёл взгляд на стол, где стоял самопереворачивающийся календарь. Он подавил крик и резко встал, уронив стул. Как он мог забыть!? Он даже не заметил, что Блейза и Драко нет в комнате с самого утра! Какой же он друг после такого?! Парень в два прыжка добрался до гардероба, выловил оттуда шикарный костюм-тройку тёмно-зелёного цвета в серебристую полоску и шёлковую мантию глубокого чёрного цвета с изумрудным отливом. Ведь он сам подготовил свой наряд для этого торжественного момента. Гарри аккуратно всё сложил в матовый чехол и вышел в коридор. Гостиная Слизерина была пуста, хотя обычно здесь везде сидели студенты и готовились к экзаменам. Конечно, все готовились к сегодняшнему торжеству. Через несколько минут он лихорадочно тарабанил в дверь декана. После уже не первой порции ударов дверь открылась. Северус с хитрой ухмылкой смотрел на сына. Юноша пулей влетел в гостиную и принялся стягивать с себя вещи. — Кажется, я проспорил Люциусу галеон, — хохотнул он и спросил с сарказмом: — как подготовка к Трансфигурации? — Очень смешно, папа! — огрызнулся Гарри, он умудрился застрять головой в рубашке и теперь пытался протолкнуть уши. — Ты слишком предсказуем, когда дело касается учёбы, — отец не смог долго смотреть на мучения сына и помог ему справиться с рубашкой. — Знаешь, как тебя зовут другие преподаватели во время педсоветов? — Нет, конечно, — пропыхтел Гарри. Он разделся до трусов и переодел перстень наследника. Ненавистные очки тут же полетели в кресло у камина. — Просвети меня. — Воронёнок в серпентарии, — Северус взял со стула заранее приготовленную чёрную мантию с вышитым гербом Принцев. — Все преподаватели уверены, что Шляпа ошиблась, и тебе самое место в Рэйвенкло. — Очень смешно, — хмыкнул Гарри, застёгивая мелкие перламутровые пуговицы белоснежной рубашки. — Учитывая то, какие рэйвенкловцы ведомые, у меня уже была бы небольшая армия фанатов. — У тебя и так есть эта армия, хоть ты её и не замечаешь, — отец подошёл к сыну и помог завязать галстук. — По одному твоему слову весь Слизерин и бóльшая часть других факультетов пойдёт хоть на край земли. — Мне кажется, ты преувеличиваешь, — на бледных щеках появился нежный румянец. — Вовсе нет, — старший Снейп поправил складки мантии сына, отошёл на шаг и придирчиво его осмотрел. — Обрати внимание на третьем испытании, сколько будет болельщиков с зелёными флагами. — Как я выгляжу? — спросил Гарри, расправил руки и повернулся вокруг себя. — Как наследник двух Благородных и Древних родов, — Северус передал сыну ленту для волос. — Будто это не за Драко начнут ухаживать, а за тобой. — Брось, — засмеялся Гарри, связывая волосы в высокий хвост. — Малфой будет сиять так, что нам понадобятся солнцезащитные очки, вот увидишь. — Всё может быть, — Северус достал карманные часы и посмотрел на время. — Всё, давай в камин, мы должны прибыть хотя бы за десять минут. Малфой-мэнор встретил их приятной суетой домовиков. То тут, то там слышался смех и звон бокалов. Принцы направились сразу в банкетный зал, который уже был полон гостей. Гарри с удовольствием отметил, как на него смотрели некоторые слизеринцы. Смит, Бёрк и Шафики салютовали ему бокалами. Джефферсон махнул рукой, Харрисон и Далтон радостно помахали. Всем Гарри отвечал соответствующе. Наконец, они дошли до середины зала, где их уже ждал Сириус. Рядом стоял Максимилиан Ашер с высоким мужчиной. У мужчины была тёмно-синяя мантия со звёздами, коротко стриженные волосы соломенного цвета и аккуратно подстриженная борода. Янтарные глаза, как у хищной птицы, внимательно осмотрели Гарри с головы до ног. Альберт Ашер оценивал потенциального союзника. На лице Макса на короткое мгновение появилось удивление, но он быстро взял себя в руки. — Здравствуйте лорд Принц, Гарольд, — лучезарно заулыбался Максимилиан и вежливо поклонился. — Позвольте вам представить моего отца. Альберт Михаэль Ашер, Лорд-Канцлер магической Великобритании и Северной Ирландии. — Рад личному знакомству, лорд Ашер, — Северус глубоко поклонился в знак уважения. — Для меня большая честь познакомиться с вами, лорд Ашер, — Гарри поклонился так же глубоко, как и отец, и прижал правую руку к груди. — Позвольте ответить тем же, лорд Принц, — мужчина отвесил церемониальный поклон старшему Снейпу и кивнул головой Гарри. — Наследник Принц. Я наслышан о вас. — Надеюсь, моя слава не показалась вам недостойной, милорд? — Гарри улыбнулся. — Отнюдь, юноша, — Альберт мимолетом посмотрел на сына, который о чём-то увлечённо разговаривал с Блэком. — Вы произвели на меня исключительно положительное впечатление. Смею надеяться, ваш разговор с моим сыном не так давно возымел необходимый эффект? — Лорд Ашер, — тихо произнёс Гарри, приоткрывая ядро и показывая собравшимся свою истинную силу всего на секунду. — Я гарант нашего дальнейшего сотрудничества. — Рад это слышать, — довольно ухмыльнулся Альберт и провёл большим пальцем по усам. — Надеюсь, гарант так и останется гарантом и ничем больше для семьи Ашер. — Смею вас уверить в этом, милорд, — Гарри успел заметить, как дёрнулись плечи юного Ашера. Юноша вежливо поклонился главе палаты лордов и оставил Северуса наедине с Лордом-Канцлером. Он подошёл к Сириусу, хотел было уже поприветствовать крёстного, как его отвлёк звон бокала. У дверей стоял лорд Малфой с высоким фужером и гордым взглядом осматривал присутствующих. — Прошу Наследника Принцев и лорда Блэка проследовать в кабинет, — коротко провозгласил он и направился к главной лестнице. Гарри замер с открытым ртом. Он очень удивился заявлению Люциуса. Начало ухаживаний было очень личным моментом, на нём могли присутствовать только члены семьи. Парень почувствовал лёгкий тычок в спину и обернулся. Северус улыбнулся сыну и кивнул в сторону выхода. Сириус уже начал двигаться сквозь толпу. На непонимающий взгляд сына отец только хмыкнул и шепнул ему на ухо: — Сколько раз ещё Нарцисса и Драко должны сказать тебе, что ты им родной человек, — старший Снейп воспользовался суматохой, которую устроил Блэк на выходе из зала, и легонько шлёпнул сына по мягкому месту. — Иди быстрее, не задерживайся. Люциус ненавидит, когда опаздывают. Гарри просиял, как начищенный галеон, окружил себя воздушным щитом и направился к выходу, где не унимался Сириус. Блэк расшаркивался перед дамой преклонного возраста в высоком напудренном парике и мушкой над губой. Мадам была явно не в духе и громко высказывалась по-французски. — Примите мои искренние извинения, мадмуазель Шофи, — видимо уже не в первый раз произносил Бродяга. — Мне очень жаль, я не хотел испортить ваши туфельки. S'il vous plait, mademoiselle Shofi, ne pleure pas. (фр. Пожалуйста, мадмуазель Шофи, не кричите). Ах, дорогой крестник, пойдём скорее, нас ждут! Сириус схватил смеющегося парня под локоть и быстро вышел из зала. Он тихо бормотал себе под нос что-то о несносных родственниках Малфоев по французской линии, а Гарри не мог сдержать смех. Так они и вошли в главный кабинет главы рода. Гарри сделал глубокий вдох и погрузился в ароматы роз и лемонграсса — традиционных благовоний. За столом стоял сиятельный лорд Малфой. Он был одет подобно Северусу — традиционная чёрная мантия с гербом поверх серого костюма. По левую руку от него стояла Нарцисса в шикарном серебристом платье с длинным шлейфом. Драко стоял сбоку от стола, справа от отца. Как и предсказывал Гарри — Драко светился. На нём был белоснежный костюм-тройка, белая металлизированная ткань мантии отражала солнечный свет из большого французского окна. Блейз стоял перед столом главы рода, сложив руки за спиной. Волнение Забини выдавала только игра жевательных мышц. Итальянец выглядел безупречно — на нём был чёрный костюм в белую полоску и мантия с гербом на спине. Это обуславливалось тем, что он был единственным представителем своего рода мужского пола. В левом углу кабинета стояла красивая статная женщина среднего роста. На ней было чёрное облегающее платье с крупными блёстками, поверх была накинута чёрная мантия модного фасона. Густые чёрные волосы были собраны в тугой высокий пучок, завершала причёску маленькая шляпка с вуалью. Гарри видел Ванессу Забини в первый раз в жизни. От созерцания этой картины его отвлёк Сириус, который потянул крестника в сторону, в угол кабинета. Они могут наблюдать за церемонией, но не мешаться. — Теперь, когда все в сборе, — Люциус зыркнул на Гарри, который пытался извинительно улыбнуться. — Мы можем начинать. Настенные часы в кабинете пробили пять раз. Блейз поправил кроваво-красный галстук и встал на одно колено. — Лорд Малфой, — Гарри мысленно поаплодировал другу, его голос не дрогнул. — Согласно наказанию Великой Матери, я прошу вашего разрешения на ухаживание за вашим сыном в его пятнадцатый день рождения. — Наследник Забини, — от столь властного голоса Люциуса у Гарри побежали мурашки. — Согласно наказанию Великой Матери, я вопрошаю тебя: что ты можешь дать моему единственному сыну, Драко Люциусу Малфою, наследнику Благородного и Древнего рода Малфоев? — Я люблю вашего сына всем сердцем и душой, — от тихого вкрадчивого голоса Блейза стихло всё, даже Сириус перестал сражаться с неукротимой запонкой. Птицы в саду затихли, ветер утих, замер фонтан в лабиринте. Эту часть жених говорил сам, от сердца. — Я клянусь оберегать его, идти с ним по дороге жизни, пока Великая и Вечная не закончат наш общий путь. Я буду его мечом, карающим его врагов, я стану его щитом, что будет защищать его от любых невзгод. Я стану опорой для него в моменты усталости. Я буду его стержнем в моменты печали и отчаянья. Я не буду ограничивать его ни в общении, ни в действиях. Я чаю надежду видеть в вашем сыне равного супруга. — Что ответишь ты, наследник? — Люциус повернулся к сыну. Драко с широко открытыми глазами сделал шаг вперёд, теперь он стоял перед столом, всего в паре футов от Забини. — Отец мой, — сглотнул он и прикрыл на секунду глаза. В серебристых глазах загорелась решимость. — Согласно наказанию Великой Матери, прошу отпустить меня. Блейз Рикардо Забини, я готов стать твоей путеводной звездой. Я готов так же беречь и оберегать тебя от невзгод, как и ты меня. Я готов идти и в огонь, и в воду, на край света, куда бы не привела нас Великая Мать, только если будешь со мной. Ты — моя судьба. — Ты — моя судьба, — повторил Блейз, вставая на ноги. Его взгляд был прикован к любимому. — Ты — единственное, чего желает моё сердце и душа. С тех пор, как я увидел тебя, я знал, что нам суждено быть вместе. Позволь мне начать ухаживать за тобой так, как ты этого заслуживаешь. Позволь побороться за твоё сердце так, как наказала Великая Мать и предки. — Я даю своё разрешение, отец. Драко и Блейз сделали шаг навстречу друг другу и сцепили руки. Гарри смотрел на своих друзей, будто видел их в первый раз. Он восхитился тому, как они гармонично смотрятся рядом. Только сейчас он понял, что его друзьям в самом деле было суждено быть вместе. — Что ж, — голос Люциуса заметно смягчился, а на губах заиграла тонкая улыбка. — По воле Великой Матери я даю тебе своё благословение. Да продлится твоё ухаживание не менее года, до того момента, как мой сын будет готов дать тебе свой ответ. И ты примешь его, будь он согласием или отказом. Ты согласен, Блейз Рикардо Забини? — Согласен, лорд Малфой, — произнёс Блейз не отрывая взгляда от глаз Драко. — Будут же собравшиеся свидетелями моей клятве. — Он дождался пока каждый волшебник в комнате не поднимет палочку и не скажет: «Свидетельствую!». — Да будет Великая Мать свидетелем серьёзности моих чувств и намерений. Окно неожиданно открылось, вырвав удивлённые вздохи у женщин. Лёгкий тёплый мерцающий ветерок пробежался по комнате, взъерошил идеально уложенные волосы младшего Малфоя и вышел снова в окно. Кабинет наполнил звон серебряных колокольчиков. — Да будет так, — закончил Люциус официальную часть и потёр шею. — Я не думал, что могу ещё удивляться этому. Чего стоишь, балбес? — спросил он у опешившего сына. — Целуй своего Забини. Блейз звонко засмеялся и поднял своё сокровище на руки, подхватив под ягодицы. Таким счастливым Гарри не видел его никогда. Забини продолжал смеяться, пока Драко дубасил его по плечам и груди с требованием немедленно отпустить. Громкие возмущения своего возлюбленного он прекратил нежным поцелуем. Через мгновение Драко замер и обхватил шею своего партнёра, тесно прижимаясь к нему телом. Взрослые стали один за одним покидать кабинет, чтобы оставить эту сладкую парочку в одиночестве. Гарри склонил голову набок и улыбался, радуясь за друзей. Они выглядели такими счастливыми, такими родными и естественными. Он хотел подумать о чём-то ещё, но ему не дали сильные руки Люциуса, которые бесцеремонно вытащили его из кабинета и закрыли дверь. Верно, кому, как не отцу защищать право своего сына на уединение с партнёром.