***
– Ненормальный... сами вы ненормальные, – вполголоса сказал парень, как бы обращаясь к самому себе. Потом он посмотрел на Райли, будто вспомнил, что она всё ещё здесь, и спустя мгновение рассмеялся: – Ха-ха-ха. Нет, ты видела их лица? Ой, не могу... Райли тоже нервно засмеялась. Мальчик тут же поправился и опустился перед ней на корточки. Девочка воспользовалась моментом, чтобы лучше рассмотреть своего спасителя. Это был круглолицый парень с правильными чертами лица. У него были короткие тёмные волосы с прямым пробором и большие голубые глаза, напоминавшие молодой озёрный лёд. Обладая усреднённой внешностью, он был далёк от идеала смазливого воображаемого бойфренда, ревностно созданного и взращённого Брезгливостью. – У него глаза такие грустные, – меланхолично протянула Печаль. – А, по-моему, ничего особенного. Просто ещё один парень, – хмыкнула Брезгливость. – Который большой любитель подраться, – вставил Гнев, – видали, какие у него руки? На самом деле, руки мальчика, выглядывавшие из засученных рукавов толстовки, были самыми обыкновенными, если не считать того, что они были залеплены пластырями, странно уживавшимися с аккуратными ногтями. На левую руку был надет черный напульсник. – Я бы поостерегся. Он непредсказуем, от него чего угодно можно ожидать, – сказал Страх, но его замечание мало кто услышал. Когда молчание затянулось, мальчишка сказал: – У тебя учебники рассыпались. Я помогу собрать, – он принялся помогать Райли подбирать с пола книги. Когда все учебники и тетрадки были собраны и уложены в ранец, парень поднялся и протянул девочке руку, а Райли невольно уставилась на его пятерню. – Ой, нам руку предлагают, – ахнула Радость, растекаясь сладкой лужицей. Брезгливость её настроя не разделяла: – Лучше мы сами, – сказала она и сдвинула назад один рычаг. Райли, недоверчиво косясь на пластыри, кое-как поднялась с пола сама. – На твоем месте я бы не шлялся по школьным коридорам после уроков в одиночку, – заметил мальчик. – А вот этого тебе не стоило говорить, – прошипел Гнев, выверенным движением кулака приводя рычаги в состояние готовности. Райли почувствовала, что этот парень резко упал в её глазах. Да за кого он её принимает? Девочка медленно опустила руку в портфель, нащупала корешок какого-то учебника и крепко его сжала. – Да о чем ты только думаешь, Гнев? Нас спасли и даже помогли собрать учебники. Скажем ему «спасибо», – предложила Радость. – Я ему скажу, – процедил красный сквозь зубы и с рёвом сдвинул оба рычага вперед. Райли нахмурилась и c размаху врезала парню учебником. Правда, он успел среагировать и чуть-чуть отклонился, сумев избежать полновесного удара, но острый уголок учебника все же задел его по лицу, оставив длинный красный след. – Ай, за что? Вот как ты меня благодаришь? – мальчик отшатнулся, держась за щеку. – Зачем ты влез не в своё дело? – Воу-воу, напомню, что тебя только что чуть не отлупили три старшеклассницы! – У меня всё было под контролем, я бы сама справилась, если бы ты мне не помешал! – Одна против трёх? – негодующе воскликнул мальчик. Внезапно он опустил голову и потёр левое запястье, как будто оно болело. – Ну да, кому я рассказываю... – пробурчал он и отвернулся. Сказать, что в этот момент четыре из пяти эмоций в головном отделе Райли были в шоке – значит ничего не сказать. – Ты что наделал, Гнев? – первой опомнилась Радость. – Я спас Райли. Можете не благодарить, – ответил Гнев. – Осёл! Спас Райли от того, кто её спас? Ты в своём уме? – взвилась Брезгливость. – Он, конечно, так себе, но не бить же его за это учебником по лицу! – Ты хоть понимаешь, что Дрю ещё припомнит нам эти шуточки? А ты лишил Райли потенциального телохранителя! – присоединился фиолетовый к спору. – Это неправильно. Он спас нас, а ты заставил Райли его обидеть. Надо извиниться, – предложила Печаль. – Извиниться перед парнем? Ещё чего! У Райли есть гордость! – Если мы сейчас не попросим прощения, грош цена нашей гордости! – закричала Радость. Волосы на её голове растрепались, губы сжались в тонкую линию. Брезгливость проглотила аргументы в пользу гордости, а Страх опасливо попятился. Злилась жёлтая очень и очень нечасто, но сейчас, видимо, случилось так, что ее «довели». Однако Гнев решительно не собирался отступать. Он смотрел на Радость исподлобья, уперев руки в бока и, даже будучи ниже её, выглядел вызывающе. С минуту они сверлили друг друга взглядами, этот молчаливый поединок мог продолжиться, однако Печаль встала между ними, разведя в стороны руки. – Сейчас не время выяснять отношения. Нужно исправить ситуацию. Брезгливость, наблюдавшая за молчаливой перепалкой из-под полуопущенных ресниц, обратилась к стоявшему рядом Страху: – Ты проиграл – Печаль их помирила, – вполголоса сообщила зелёная эмоция, кокетливо перебирая пальцами шарфик. Фиолетовому оставалось только запоздало согласиться. – Да, верно. Печаль, заворачивай его обратно скорее, – взмолился Страх. Райли поняла, что сглупила, и щёки девочки покраснели от стыда. А на смену стыду пришел страх. Если она сейчас не извинится, то он больше никогда с ней не заговорит! Райли хотела сказать, но язык и горло плохо ей повиновались, поэтому она почти прошептала одно-единственное слово: – Постой. Мальчик повернулся и вопрошающе посмотрел на неё. Райли снова бросило из жара в холод. Все стало только хуже: на неё смотрит парень, а она вдруг резко разучилась говорить. – Э... эм... извини, – промямлила девочка наконец. Казалось, что у нее из ушей вот-вот повалит пар. Парень недоверчиво наклонил голову набок. – Я не ослышался? – спросил Радость внутри разума мальчика. – Да, она действительно извинилась. На троечку, но все же... – пожевав губами, сказал Брезгливость. – Да ладно, давайте простим её, а то, вон, красная вся стоит, – сказала Печаль. – Да, видно, что она старалась, – поддержал Радость. – Простим, но только на первый раз, – сказал, как отрезал Гнев. – Пф, делайте, что хотите, – махнул рукой Брезгливость. – Извинения приняты, – сказал парень, надевая рюкзак на спину, и подобрал с пола брошенную мятую банку. – Ну вот зачем ты это сделал, Брезгливость? Из-за тебя в его голосе прозвучал сарказм, – упрекнул Радость зелёного, самодовольно сощурившегося, словно кот, который сожрал хозяйскую сметану. Между тем парень развернулся в сторону выхода, собираясь уйти. Райли охватило чувство дежавю, когда она увидела его рюкзак, чёрный, с синими вставками и надписями в виде граффити. – Хм, где-то я уже видела этот рюкзак, – задумчиво сказала Печаль, глядя на экран. – Должна сказать, что у этого парня все же есть чувство стиля, – заметила Брезгливость. – Секундочку, – пробормотала Радость, – надо проверить, – она сбегала к стеллажам, сняла с полочки воспоминание и вставила его в проектор. Здесь Райли с мамой попала в пробку и видела человечка с рюкзаком за спиной, прыгающего по капотам машин. Результат мини-теста на сходство был очевидным. – Да это же тот парень, которого мы видели утром! Пойдём знакомиться! – Радость уже вовсю нажимала кнопки, не слыша предостережений Страха и ворчания Брезгливости. – Подожди! – Райли схватила портфель и побежала догонять своего случайного знакомого. Когда они поравнялись, Райли осознала две вещи: что этот парень был чуть-чуть пониже её самой, и что она не знает, как завязать разговор. Некоторое время оба шли молча. Наконец парень решил первым нарушить неловкую тишину: – А ты прилично бьёшь, – заметил он. – Дрю не скоро бы очухалась. От этих слов Райли виновато потупилась. Его тон стал прежним, но девочка все равно не знала, куда себя девать. – Да, наверное, и... спасибо, – она смутилась, – что прогнал их. – Да не за что, – отвечал мальчишка, – все равно они в последнее время обнаглели, и тут такой облом... – он осёкся, будто сказал что-то не то. Похоже, по части общения с девочками парень звезд с неба не хватал. От осознания того, что они в равных условиях, Райли стало немного легче. – А я тебя знаю! – внезапно сказал мальчик. – Ты из «Фогхорнс». Слышал, в прошлом матче ты забросила все шайбы в ворота соперника. – Э... ну, не то чтобы все… – застеснялась Райли, чувствуя себя почти знаменитостью. В масштабах школы, разумеется. – Я тоже тебя знаю, – сказала девочка, – ты утром прыгал по машинам через дорогу. – Вот как... – мальчик пытался казаться невозмутимым, однако от внимания девочки не укрылось то, что его уши предательски покраснели. – А как тебя зовут? – внезапно спросил парень, и Райли поняла, что не знает его имени, хотя говорит с ним вот уже несколько минут. – Я – Райли, – девочка замялась, – Райли Андерсон. – А я – Кобер, – представился парень, – просто Кобер. – Приятно познакомиться... Кобер, – имя странно перекатывалось у девочки во рту. – Не местный? Он из Канады? – спросила Брезгливость с надеждой в голосе. – Кобер... что-то немецкое. Или может, испанское? – неуверенно предположила Печаль. – ...был рад познакомиться с тобой, – голос Кобера вернул эмоции Райли в реальность. Девочка посмотрела по сторонам и увидела, что стоит в школьном дворе у самых ворот. – Да... я тоже рада, – немного с запозданием ответила Райли. Она даже немного расстроилась оттого, что прощается с этим мальчиком, едва сведя знакомство. Девочка вышла за ворота, обернулась нового знакомого и скрылась из виду. Кобер нахмурился и снова потёр напульсник на левом запястье. – Вау! – Кобер вздрогнул и медленно, почти со скрипом повернулся на голос. – Стоило мне отвернуться, как у тебя появилась подружка! Позади Кобера стоял мальчишка, одетый в строгий костюмчик. У него было круглое, веснушчатое лицо, рыжие волосы и внимательные зеленые глаза, смотревшие из-за очков. На его плече висел тёмно-серый портфель на длинной лямке. – Ленни, – почти прошипел Кобер, не глядя выбрасывая жестянку в рядом стоящую урну. – Ленни, рыжая, четырехглазая ты морда... – и рассмеялся. – Как я рад тебя видеть! Мальчишки обменялись замысловатым рукопожатием и наконец крепко обнялись. Со стороны могло показаться, что между этими ребятами не может быть ничего общего, но это не мешало им быть лучшими друзьями, съевшими вместе не один пуд соли. – С возвращением, – сказал Ленни, поправляя галстук – красный в белую полоску. – Я думал, ты уже не вернёшься. – Значит, ты плохо меня знаешь, – улыбнулся Кобер. – Долго мы будем так стоять? – внезапно сменил тему разговора Ленни. – Стоишь здесь только ты! – ответил Кобер, срываясь с места в бег. *** Друзья не спеша шли по улицам Сан-Франциско. Они болтали, глазели на витрины магазинов, рекламные щиты и проезжающие по колеям трамвайчики. Ленни всю дорогу чему-то загадочно улыбался и озорно косился на приятеля, который шагал рядом, глубоко засунув руки в карманы. – А что это была за девочка, которую ты провожал? – наконец поинтересовался Ленни. – А... да из параллельного класса, вроде. Играет в команде «Фогхорнс», – ответил Кобер. – И я ее не провожал. – Да ладно, – воскликнул друг. – Вот это тебе повезло... – Как знать… – мальчишка потер щеку, с которой еще не сошла краснота. Ленни поправил очки на переносице и оценивающе посмотрел на приятеля. – Девочки могут выражать симпатию по-разному. Может, ты просто не так понял? – предположил он. – Да? По-моему, она достаточно ясно выразилась. Правда, потом извинилась. Как будто это не она была. – Хм, нервная... а как её зовут? – Райли, – пробормотал парень. – Райли Андерсон. – Стоп-стоп! Андерсон? Да ты знаком со звездой хоккейной команды! – Я не собирался я с ней... знакомиться! – не выдержал Кобер. – Просто так получилось, – уже спокойнее сказал он, поправляя сбившийся пробор. – Коб, ты избегаешь девчонок, и у тебя появляется подружка, а я из кожи вон лезу, но у меня ничего не получается. Ну почему-у-у так? – мальчик даже подпрыгнул от досады. – Ты слишком много рисуешься. Будь проще, Леонард, – сказал Кобер и похлопал его по плечу. Не дожидаясь ответной реакции, он вскочил на подножку проходящего мимо трамвая и скрылся за поворотом. На лице Ленни появилось такое выражение, словно он услышал что-то очень обидное в свой адрес. – Не люблю, когда меня называют полным именем, – фыркнул мальчишка в пространство, сердито прижимая очки к переносице.***
Распаренная после ванны, Райли сидела на кровати и смотрела в потолок. Почему она его ударила? Что с ней вообще происходит? Неужели это всё – часть взросления? Девочка слезла с кровати и подошла к шкафу, где на плечиках висела ее хоккейная форма. Она провела рукой по материи свитера нефритового цвета, раздумывая. А ведь и правда, скоро важный матч, в котором от нее будет зависеть очень и очень многое. Девочка оглядела себя с ног до головы. Худощавая, жилистая, в светло-зеленой футболке и фланелевых штанах, служивших ей пижамой. Обычно Райли не комплексовала по поводу своей внешности, но в последнее время рядом с другими девочками она чувствовала себя невзрачной. Она в первый раз так бурно выплеснула свои эмоции на другого человека. Нет, она, бывало, и срывалась иногда, но, чтобы как сегодня после уроков... А если в следующий раз это будет ее подруга или товарищ по команде? Если это и есть взросление, то ей это совсем не нравится! Райли закрыла дверцу шкафа и снова плюхнулась на кровать. Ей было о чём подумать помимо перемен настроения. Например, тот мальчик, которого она встретила сегодня после занятий. – Кобер, Кобер... – пробормотала девочка, словно пробовала имя на вкус. Райли никогда не видела подобного взгляда у кого-то из своих сверстников, эти глаза смотрели на нее совсем не по-детски. Его простота подкупала; большинство парней, которые пытались произвести на Райли впечатление, вели себя, как индюки в брачный период, он же не пытался ничего добиваться, напротив – держал некую дистанцию. А еще Райли ударила его учебником ни за что, и от этого до сих пор чувствовала себя полной дурой. А ведь она не так давно рассталась с Джорданом. Просто в один прекрасный день он подошёл к Райли, объявил, что между ними все кончено, развернулся и ушёл, словно хотел убежать от нее подальше. Придя домой тогда, Райли остаток дня просто проплакала, уткнувшись лицом в подушку, и еще неделю потом ходила с похоронным выражением лица. Хорошо, что школьные подруги не дали ей впасть в депрессию, да и родители не остались в стороне от проблем дочери. Вздохнув, девочка обхватила себя руками. Нетрудно было догадаться, что её голова гудит от бури противоречий.***
В Головном отделе рабочий день подходил к концу. Брезгливость сидела на мягком пуфике и любовалась обновленным маникюром. Радость просматривала воспоминания уходящего дня. Страх делал какие-то расчёты, понятные ему одному. Гнев с головой погрузился в свежий номер газеты с заголовком на первой полосе, гласившим: «Кобер. Кто он?», а Печаль читала очередной том «Наставлений для работников умственной сферы». – Вы видели пластыри на его пальцах? Наверное, у него там порезы. Или бородавки, – Брезгливость состроила гримасу глубокого отвращения. – А если он научит Райли плохому? Вдруг он прогуливает уроки? Или имеет вредные привычки? – предлагал Страх один за другим варианты опасностей. – А по-моему, он кла-а-а-ассный, – протянула Радость, набирая с полок все воспоминания подряд. – Опять двадцать пять... – закатил глаза Гнев. – Хочешь, чтобы получилось, как с Джорданом? Я всегда говорил, что этот сморчок Райли не пара! – Хотя сам повёлся на его дешёвые заверения и обещания, – вставила Брезгливость, работая пилочкой. Красный смерил её ненавидящим взглядом, но промолчал. – Да ладно вам, не все же парни такие, как Джордан. Быть может, этот... Кобер очень даже ничего, – предположила желтенькая. – Ох, оптимизм не лечится, – закатила глаза уже Брезгливость, – вот именно, что не может. Готова спорить, что Кобер ничуть не лучше нашего бывшего с гарантией в девяносто процентов. – Но ведь есть еще десять, – незаметно вклинилась в беседу Печалька. – О Боже, оптимизм еще и заразен... – пробурчала зеленая эмоция. – И Кобер её спас, – продолжала синяя. – Он одними словами заставил тех девочек уйти, даже если сначала притворился, что заодно с ними. Он не сделал Райли ничего плохого. – Райли из-за него нервный тик заработала, так что парень получил заслуженный удар в табло. И если бы не твоё вмешательство, Печаль, я бы опробовал на нём всю базу данных со взрослыми ругательствами, – ответил Гнев. Радость от такого заявления уронила воспоминания прямо на ноги некстати оказавшегося рядом Страха. Брезгливость резко встала с места и посмотрела на Гнева с высоты своего роста. – Печаль, между прочим, умнее тебя в десять раз, – ядовито процедила она. – Этот парень Райли пальцем не тронул, а ты своей выходкой чуть не испортил всё. Воздух над головой Гнева начал колебаться, и тут прозвучал возглас: – Хватит! – между ними возникла Радость, примиряюще поднимая руки, – Из-за наших ссор Райли не сможет заснуть. А Печаль всё правильно сказала. Гнев снова нахмурился, но вспыхивать не стал и тяжело опустился на диван. Страх удивлённо вытаращил глаза: Брезгливость заступилась за кого-то в первый раз при его памяти. Тем временем, Райли забралась под одеяло и стала смотреть на светящиеся звёздочки на потолке. Постепенно веки девочки отяжелели, и сон смежил ей глаза. – Ну что же, – сказала Радость, глядя на потемневший экран, – Райли заснула, все воспоминания – в Долговременную Память, и мы можем расходиться, – она подбежала к трубе, наступила ногой на кнопку, и воспоминания, направляемые хитроумными механизмами, со стеклянным звоном устремились к трубе, а дальше – сквозь отверстие в потолке, причудливо вращаясь. Жёлтенькая тут же побежала к окну: ей нравилось смотреть на то, как воспоминания устремляются в Лабиринты Памяти. Это зрелище напоминало звездопад весенним вечером, только вместо падающих звезд – шары воспоминаний: жёлтые, синие, зелёные, красные, фиолетовые, последний год – часто двух- и даже трёхцветные. И так было всегда. – Молодцы, ребята, а теперь спа... – желтенькая запнулась на середине фразы, когда увидела Печаль. Та храпела на диване, положив голову прямо на разворот книги, которую изучала только что. Сомнений не было – она снова переутомилась. – Кто-нибудь знает, в который раз подряд она остается дежурить по снам? – потихоньку спросила Радость, глядя на Печаль, сроднившуюся с книгой. Страх полистал блокнот, сверяясь с записями, и ответил: – В десятый. Ну, может, в одиннадцатый. – Тогда сегодня дежурю я. О Печали я тоже позабочусь, идите, – нетерпеливо добавила жёлтая эмоция, явно желая, чтобы её оставили в покое. – Интересно, что у нас в сонной программе? – сказала Радость сама себе и посмотрела на экран. Она надеялась, что хороший сон поможет Райли отдохнуть после трудного дня. Однако сон был тревожным: в нем Райли с треском опоздала в школу, и ее снова окружала компания Дрю. Жёлтая эмоция, не дожидаясь развития событий, что-то переключила у основания пульта, и экран погас. – Ну нельзя же так, – прошептала она. – Наша девочка и так сегодня перенервничала, неужели нельзя оставить её в покое даже во сне? – ей уже порядком надоели однообразные сценарии Студии Сновидений. Несколько секунд Радость смотрела на пустые стеллажи, потом перевела взор на диван, где дремала Печаль, и тихонько вздохнула: уж слишком часто в последнее время синенькая засыпала вот так. Служебное рвение – это, конечно, похвально, но не до такой же степени, что ты засыпаешь прямо на рабочем месте, не в состоянии добраться до кровати. Печаль впитывала в себя всё новое, как ненасытная губка, в том числе – трудоголизм Радости, однако той поразительной выносливости, которая позволяла жёлтой не спать две ночи кряду и при этом выглядеть бодрячком, у синей эмоции не было, так что она порой чуть не загибалась от своего рвения. Радость заботливо уложила синенькую на диван, забрала у нее пособие и отложила его на стол. Потом вернулась, взяла с дивана позабытый аккордеон и стала тихонько наигрывать вальс, но, поразмыслив, отложила инструмент в сторону: так весь Головной отдел перебудить недолго. Тогда она попробовала читать инструкцию, лежавшую на столе, но хватило жёлтой ненадолго – у нее начала болеть голова уже после первых двух страниц. – Ох, если и читать эти пособия, то только с Печалью в качестве переводчика, – пробормотала Радость. Она вспомнила момент, когда Райли в руки по чистой случайности попала «Критика практичного разума» И. Канта. Девочка забросила её, не дочитав даже первую страницу. Радость подошла к пульту и ввела комбинацию вызова воспоминания. Из опустившейся тотчас трубы показалась полупрозрачная голубоватая сфера, и в зале зазвучала минорная мелодия фортепиано. Жёлтенькая даже удивилась, ведь тогда при ней почти все такие мелодии были отправлены в Пропасть Забвения, но потом решила, что забыватели, наверное, просто пропустили её. Радость подумала, что слушать грустные мелодии странно для неё, но сейчас она чувствовала не грусть, это было что-то другое. Неприятный осадок от сегодняшней ссоры и всего дня в целом постепенно таял, так что эмоция ощущала покой и умиротворение. И поэтому благосклонно решила ничему не удивляться. – Ты пока побудь тут, я мигом, – сказала жёлтенькая, оборачиваясь на диван, где спала её коллега, (как будто она могла её слышать) и убежала к себе. Вскоре она вернулась, неся кое-как сложенное одеяло. Чего-чего, а аккуратности непоседе явно недоставало. Радость укрыла Печаль, видевшую уже третий сон, и уселась на диван сама, завернувшись в край принесённого одеяла, заложила руки за голову и расслабилась. Как странно - расслабляться для Радости... Сидя на диване рядом со спящей Печалью, жёлтая непоседа думала, как ни странно, о других эмоциях. И её мнение о некоторых из них после «того случая» образно и буквально разделялось на «до» и «после». Брезгливость всегда была себе на уме, всегда строила из себя этакую недотрогу: картинные жесты, капризный голос, излишнее себялюбие вплоть до нарциссизма, однако именно она задавала тон почти всем предпочтениям Райли, начиная с прически и гардероба и заканчивая отвращением к брокколи. А за напускной надменностью скрывался недюжинный ум и проницательность, в которой зелёная эмоция всё же немного уступала Печали. Страх... он дотошен до всего. Сейчас он особенно занят, ведь оказалось, что средняя школа буквально кишит новыми угрозами, где Дрю заняла почётное первое место, оставив далеко позади пожар, обрушение пола и вероятность вызова к доске. Радости всегда казалось, что Страх слишком тревожится о безопасности Райли. Но на этом месте она призадумалась: действительно, фиолетовый предупреждал, что опасно задевать Дрю за живое. Если бы вовремя не вмешался Кобер, для Райли всё могло закончиться крайне плачевно. Возможно, всё-таки стоит чаще прислушиваться к нему? Ведь однажды Радость чуть не поплатилась. Гнева Радость всегда считала странным; хлебом не корми – дай позлиться. Однако после вынужденного путешествия в глубины разума она с удивлением отметила, что Гнев во многом похож на Печаль лишь с той разницей, что Печаль всё держала в себе и её практически не замечали, в то время как Гнев всегда был в гуще событий и всё выплескивал на других: на коллег, на людей, с которыми сталкивалась Райли. Но после приключения Печаль стала играть важную роль в жизни Райли, а Гнев как-то тихо и незаметно отодвинулся на задний план, фактически поменявшись с ней местами. «Надо поскорее найти повод, чтобы пустить его за пульт», – решила Радость. А Печаль... Печаль изменила Радость, причём в обоих смыслах. До переезда Райли, в общем – «до всего этого» Радость считала себя самой важной и нужной, практически «затычкой в каждой бочке» и панацеей для Райли от всех проблем и невзгод. После их общего приключения, тогда и сейчас, жёлтенькая поняла, что она не всесильна и не может решить абсолютно все проблемы своей подопечной. Благодаря влиянию Печали она стала менее беспечной, более рассудительной и вообще как-то… повзрослела, что ли? А мелодия фортепиано, похожая на дождевые капельки, все играла и играла. В сочетании с мерным дыханием Печали она как-то странно влияла на Радость. Она начала зевать, глаза уже слипались. Она пыталась бороться с накатившей сонливостью, но уже через пять минут её голова коснулась чего-то мягкого, и она просто отключилась.