***
Ещё одно самое обычное дежурство, которое не обещает ничего интересного. Дежурный забыватель Боб сидел на стуле, водрузив ноги на стол. Ему было поручено следить за Подсознанием, точнее за неким субъектом, который там содержался. Он не знал, за каким именно — вся информация о VIP-заключённом, за которым даже наблюдали отдельно, была засекречена. Инструкция Боба была проста как дважды два: в случае опасности сообщить наверх и поднять тревогу, однако за долгие годы ничего не происходило, так что прямая обязанность превратилась в чистой воды формальность: просидеть смену, выпить кофейку на кухне (конечно же, взяв с собой рацию — на всякий случай), после чего у него была возможность поспать, о Сознание, аж целое ничего! «Пожалуй, стоит уже отправить запрос на изменение регламента, нам ведь ещё целый день свою работу выполнять! — думал Боб. — Это же ответственность! А если мы что-то не то выбросим — опять нам выслушивать от Головного отдела по телефону выговор за «невнимательность при исполнении работ» напару с начальством? О какой, спрашивается, внимательности может идти речь, когда ты выходишь на работу и так внешне похожий на баклажан, после этих смен чувствуешь себя таким же овощем, да ещё острот на эту тему наслушаешься, пока не кинешь в очередного остряка чем-то стеклянным, шарообразным и тяжёлым. Нет, так дело не пойдёт — надо что-то менять. Вот возьму с утра и вместо работы пойду...» — в это же время в диспетчерской уютную и привычную для ночи тишину нарушил надрывный голос из рации: — Дежурный отдела семнадцать вызывает базу! Как слышите меня?! Приём! — Пффф... что на этот раз? — проворчал диспетчер, почесывая усы, и придвинулся к микрофону. — База на связи. Приём. — Алло! База, у нас большие проблемы, приём! — Хватит орать, говорите, что там у вас стряслось? — База, из Подсознания сбежал заключенный! Это, это... — Кто?! — Боба охватило тревожное предчувствие. Тем более, что оно еще никогда его не подводило. — Га..Га.. ДОКТОР ГАБРИЭЛЬ!!! — раздался голос. — Нам нужно подкрепление, быстро! — и связь оборвалась. Диспетчер, секунду помешкав, уловил смысл сказанного и с расширившимися от ужаса глазами нажал на кнопку и проорал: — Уровень тревоги — красный!***
Несомненно, сигнал тревоги поднял немало шума, и поэтому возле указанного отдела довольно быстро собрались все, кто мог. К сожалению, даже рассекреченная информация о сбежавшем из Подсознания узнике была довольно скудна, но все же внушала ужас: категория опасности субъекта оценивалась в масштабах, превосходящих пределы разума. На месте работников разума встретила тишина. И это очень настораживало. Даром, что ворота Подсознания были невредимы и закрыты. — Где он? — воскликнул офицер, руководивший срочной операцией. — Неужели ложный вызов?! — Я здес-с-сь, — раздался шипящий голос, от которого самые нервные потеряли свои каски. Ворота Подсознания, сработанные из серо-белого металла, бесшумно раздвинулись, и из их тени вышел темный, зыбкий силуэт. Он был чернее тьмы, только горящие зеленые глаза светились. — Г-габриэль! Это Габриэль! Габриэль на свободе! — раздалось откуда-то позади офицера. Создавалось впечатление, будто фигура выросла, подпитываясь окружающей тьмой. Она не двигалась, но одним своим присутствием внушала леденящий ужас. Эффект не заставил себя ждать: забыватели дрогнули и наконец бросились вместе с другими работниками разума врассыпную. ...Через считанные минуты возле ворот уже никого не было, кроме одиноко маячащей перед входом в Подсознание фигуры. Однако она уже больше не походила на облако тьмы — мрак сгустился, фигура уменьшилась и приобрела более четкие очертания: теперь это было человекоподобное существо, одетое в некое подобие плаща. У него были длинные руки с крючковатыми пальцами, также появились зеленые очки на носу и рот с острыми зубами. Габриэль взглянул на свои руки, как будто видел их впервые, и сжал кулаки. Пошатываясь, он поднялся по выщербленным ступеням наверх и вышел к обрыву, откуда открывался замечательный вид на мир внутри разума Кобера. Пальцы монстра скрючились, изо рта вырывались глухие, шипящие слова: — Вы пытались запереть меня! Вы пытались удержать меня! Вы пытались забыть меня! Но вы просчитались, — последовал короткий смешок, после чего на весь Мир Разума Кобера раздалось: — Я ВСЕ ЕЩЕ ЖИВ!!! — раскинув руки, Габриэль закружился в приступе безумного смеха. — Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Пора напомнить тебе то, что ты так долго и упорно пытался забыть, мальчик... Но это все потом — сейчас у него есть дела поважнее, а разум мальчишки от него никуда не денется.***
Дежуривший в это время по снам, Радость очень широко зевнул. За этим занятием его и застал непонятный нарастающий гул вроде раската грома, после чего за окном ярко сверкнула вспышка и прогремел взрыв, от которого задрожали стёкла. Неимоверным усилием воли заставив себя встать с придвинутого к пульту, уже пригретого кресла, светлый направился посмотреть, что же там такое произошло. Прильнув к стеклу, он увидел уже практически исчезнувший столб огня и дыма, поднимающийся со стороны Лаборатории Идей. — Опять химичат... завтра, видать, будет что-то свежее, — Радость устало отвернулся, досадуя, что не увидел этот замечательный «биг-бадабум». Остальные же эмоции в своих спальнях только лишь перевернулись на другой бок, кроме Гнева, который сквозь чуть не прерванный, свой собственный сон о скейтборде с самонаводящимися мини-ракетницами, пробормотал: — Я эту мелочь завтра собственными руками придушу...***
Чуть ранее проводившие ночные эксперименты ученые Лаборатории Идей пытались прокашляться после того, как один из них от испуга случайно повернул кран под совершенно неправильным углом, отчего трудно подбираемый уровень «гениальности» идеи подскочил до критической отметки. И из-за неверной пропорции с «логичностью» очередной эксперимент потерпел неудачу. Ну, и в довесок часть их груза завтрашних идей взлетела на воздух, приказал лаборантам долго жить. Теперь опять днём придётся убирать весь цех и всю оставшуюся ночь клепать идеи хоть сколько-нибудь пригодного качества. Хм-м... Кстати, что бы значило прогремевшее послание? Кто всё ещё жив? После чего? Надо будет выяснить. Наверняка, при выяснении обстоятельств можно будет провести, как минимум, ещё один-два эксперимента. Если повезёт — возможно, даже гениальных!