***
- Не верю, - чеканит Тор жестким голосом, - ни за что не поверю, что Локи мог сбежать и поставить нас всех под удар. Наташа скрещивает на груди руки и смотрит на него зло, швыряет на середину стола портальное устройство: - Да, а это в его комнату я посреди ночи подкинула. И броню тоже я спрятала. И труп закопала, - она кладет руки на стол и подается вперед. – Мне сейчас немножко не до игры в верю-не верю. Я хочу знать, где Локи, кто ему помог, и сколько у нас есть времени до того, как всех нас отсюда уведут под руки легионеры. И если ты о чем-то знаешь, но не говоришь… Тор вскакивает с места, стул проезжает по полу с резким скрипом. - Теперь ты и меня считаешь врагом? – кричит он, сжимает губы в белую ниточку и переводит взгляд от одного к другому, потом смотрит на Стива. – Я не потерплю оскорблений, ясно? - Тор, - просит Стив, - пожалуйста, успокойся. Мы все на взводе, и факты есть факты: Локи нет, и мы не знаем, чем это нам грозит. Тор качает головой: - Бога ради, он спас всех вас не далее, чем вчера! - А сегодня он забрал все, что могло нам помочь, и смылся, - угрюмо возражает Сэм. – Откуда нам знать, что это изначально не входило в его план? - Если честно, - подает голос Пьетро, - вся вчерашняя заварушка с нападением и правда была странной. Стив хмурится: - Давайте не делать поспешных выводов. - А что? – вскидывается Наташа. – Очень может быть, что он подстроил все, чтобы заполучить броню. Кто знает, может и осведомитель был подставным, это бы все объяснило… - Хватит, - Тор бьет кулаком по столу. – Довольно! Я сыт по горло этой чушью! Позовете меня, когда действительно что-то узнаете, – он уходит, с силой захлопнув за собой дверь. Повисает тяжелая тишина. Стив осматривает сидящих за столом: - Ну и чего вы этим добились? - Стив! – возмущается Наташа. – Это же правда. - Мне гораздо интереснее, - вдруг вмешивается Ванда, молчавшая до сих пор, - почему Локи оставил это, - она указывает на чип и на записку, лежащие у Стива под рукой. - Вот об этом, - кивает Стив, - я и хотел поговорить, - он нажимает пару кнопок, и над столом загорается карта. – Нулевой уровень. То, что мы о нем знаем. Огромное количество белых пятен. Мы потратили три года на то, чтобы построить эту схему, и все равно не обладаем и пятой частью информации. - Мы могли, - горько кривит губы Наташа, - узнать много нового, если бы не Локи. Стив пожимает плечами: - Он оставил чип. Я думаю, это куда важнее того, что мы лишились брони. У нас нет технической возможности воссоздать ее принцип действия. Зато мы все еще можем выяснить, какого рода сигнал чип посылает в мозг. Судя по записке, Локи что-то понял, и предлагает нам тоже разобраться с этим. Мы знаем, что в легионе есть люди с такими же способностями, как у нас. Что кто-то из них точно был завербован отсюда. Что на них каким-то образом воздействуют. Я хочу знать, как все это связано, и какое отношение имеет к комнате Второго шанса, - Стив протягивает чип Наташе. – Нат? Она смотрит на его раскрытую ладонь пару секунд, потом берет чип и вздыхает: - Хорошо. Хорошо, я посмотрю, что я могу сделать. - Что нам делать, - спрашивает Сэм, - если Локи окажется перебежчиком? Если сдаст нас легиону? - Думаю, - говорит Ванда и сжимает руку Пьетро в своей, - мы всегда были готовы к тому, что рано или поздно нас могут раскрыть. Сэм постукивает пальцами по столешнице: - Неплохо бы выяснить, кто помог Локи сбежать. Возможно, у нас крот… - Ванда, Пьетро, - зовет Стив. – Попробуйте узнать, кто из наших мог бы работать на легион, - близнецы переглядываются и кивают. – Только осторожно. Голограмма мерцает синим, немногочисленные коридоры и помещения, отмеченные на ней, выглядят насмешкой. Стив выключает проектор. - Давайте решать проблемы по мере их поступления, - предлагает он. – Здесь и сейчас – это тупик. Всю связь с внешним миром необходимо прекратить. По крайней мере, до следующего дня комнаты Второго шанса.***
Наташа запирается с остатками портального устройства и чипом в наблюдательной, а Стив и Сэм до вечера сидят над кипой документов, собранных за три года, но не находят ничего, что относилось бы к сотрудничеству сверхлюдей с легионом. - Нам бы не помешало появиться за ужином, - замечает Сэм, со стоном потягиваясь. – Пока кто-нибудь не задался вопросом твоего отсутствия. Когда они входят в столовую, по залу проходят приглушенные шепотки, и Стив не сразу понимает, в чем дело, но потом видит: Огненный Ларри - бритоголовый здоровяк – стоит напротив Баки, скрестив руки. Вся его огромная фигура выражает угрозу. Баки поднимает голову и вопросительно смотрит на него. - Не много тебе чести, жрать нашу еду? - спрашивает Ларри глумливо. На лице Баки появляется кривая усмешка. Он опускает голову и продолжает разбирать поднос, как ни в чем не бывало. Ларри делает шаг вперед: - Ты, я тебе говорю! - поддев поднос носком ботинка, Ларри переворачивает его на пол. - Хочешь объедать нас - жри с пола. Ну! - Стив, - умоляюще шепчет Сэм. Баки поднимается на ноги, отряхивает забрызганные штаны и выпрямляется в полный рост: - Тебе надо - ты и вылизывай пол. Я обойдусь. - Ах ты гаденыш! – ревет Ларри и хватает Баки за горло, впечатывает его в стену крепкой рукой. - Стив, - повторяет Сэм еще раз, уже громче. - Я тебя прошу, останови это. Стив невероятным усилием разжимает кулаки и медленно, медленно выдыхает. - Он способен за себя постоять, Сэм. Я не буду вмешиваться. - Что молчишь? - требует Ларри. - А? Что молчишь? - С мразью, - четко и ровно произносит Баки, - не разговариваю. Ларри рычит и заносит над его лицом кулак, раскаленный почти добела: по горячей поверхности кожи пробегают маленькие язычки пламени. Баки не смотрит на Ларри, он через весь зал ловит взгляд Стива - и закрывает глаза. Он закрывает глаза. Стив знает, как никто другой, что это значит: Баки не будет сопротивляться. Чтобы воздействовать на что-то, Баки необходимо видеть. Стив стаскивает кольцо с левой руки, и спустя мгновение с разных концов зала раздаются неуверенные смешки, очень быстро перерастающие в хохот. Ларри стоит на четвереньках у ног Баки и слизывает с пола разлитый бульон. Стив расправляет плечи и ждет тишины. Его голос еле заметно, но все-таки дрожит. - Я не потерплю, - заявляет он, - никакого насилия. Я не потерплю подобного поведения. Я просил вас игнорировать существование Джеймса Барнса. А это, по-вашему, что такое? Вы считаете себя вправе унижать других? Будьте готовы оказаться на их месте. Стив выдыхает, подходит к своему столу и тяжело опускается на стул. - Ну вот и молодец, - вздыхает Сэм с облегчением и ставит на стол две чашки чая. Ларри, побагровевший от злости, поднимается с колен, и, остервенело вытирая рот, вылетает из зала, расталкивая всех, кто попадается у него на пути. Баки поднимает руку и легонько шевелит пальцами - чудом уцелевший стаканчик с кофе взлетает с пола и прыгает ему прямо в ладонь. У него были силы, понимает Стив. Он мог себя защитить, черт возьми. Мог, но не стал. Баки поднимает глаза, смотрит прямо на Стива и едва заметно улыбается уголками губ, затем делает глоток кофе и легонько салютует, прежде чем отвести взгляд. Старый, до боли знакомый жест. Стив чувствует, как к горлу подступает ком; он поспешно берет в руки чашку с чаем и почти обжигается. Впервые за долгое время поступив по совести, он по-прежнему чувствует себя ужасно. Краем глаза Стив неожиданно замечает Тора: тот стоит на пороге столовой, потерянно озираясь, словно ищет что-то, но никак не может найти. - Я отойду, - Стив трогает Сэма за плечо. Сэм кивает. Тор замечает внимание Стива и разворачивается, чтобы уйти, но Стив прибавляет шаг и догоняет его у архивного корпуса. - Тор, подожди, - просит он. Тор останавливается и оборачивается. - Я хочу, чтобы ты знал: мы действительно пытаемся выяснить, что произошло. - Я знаю, - пожимает Тор плечами. – Думаю, я просто никогда не смог бы принять, что Локи мог вот так… Взять и уйти, ни слова не сказав. Стив указывает взглядом на ступеньки перед запертой дверью архива: - Есть минутка? - А здесь бывает так, чтобы не было? – невесело усмехается Тор и садится. Стив устраивается рядом, медлит, подбирая слова: - Никто не думает, что ты скрываешь что-то. Честно говоря, я бы предпочел и о Локи не думать, как о предателе, но факты, факты – и потребность предполагать худшее – все против: если существует угроза того, что нас раскрыли, лучше быть готовыми. Тор смотрит в землю. - Да, я понимаю, - отзывается он. – Я понимаю, Стив. Ты хороший лидер, тебе легко верить, за тобой легко идти. Локи никогда не говорил этого, но я знаю, он тоже тебя уважал. Я просто, я не могу, - его голос срывается. Стив думает о белой ярости, накрывшей его самого, когда Огненный Ларри угрожал Баки: спустя столько лет, после всего, что случилось между ними, Стив все равно не умел его ненавидеть. - Знаю, - говорит Стив. – Веришь или нет, я знаю, что ты чувствуешь. Тор смотрит на него внимательно и осторожно, потом трет руками лицо: - Мы выросли в одной семье, но не были братьями, - бормочет он. – Но это ты знаешь, - Стив кивает. – Я был их родным сыном, Локи – приемным. Наш отец – мой отец – записался в легион. Тогда все только начиналось, и никто не знал, какую функцию на самом деле выполняют легионеры, но даже тогда они с матерью много ругались об этом. Мимо проходит угрюмый мужчина средних лет – Гаррисон Холт, вспоминает Стив, подрывник, настолько сильный, что легион вживил ему почти стопроцентную блокировку сил – и Тор прерывается, ждет, пока он скроется из виду. - Ну, вот, - продолжает Тор. – Отец записался в легион спустя всего пару месяцев после того, как они усыновили Локи. Разумеется, никто не знал, что у нас с ним есть силы. Мои открылись позже, а Локи… Локи всегда умел хорошо их скрывать. Мы жили в одной комнате, и я ничего не замечал, пока нам не исполнилось по двенадцать. Когда я понял, что со мной что-то не так, пришел в ужас. Мы часто играли во дворе, и ребята не особо жаловали Локи: он им казался слишком, - Тор машет в воздухе рукой, - как сказать, они считали, он очень зазнавался. Всегда пытался показать, что он умнее всех вокруг. Ну и как-то ему решили устроить темную. Я разозлился, и все, что помню: у меня кулаки превратились в металл, и я пробил дыру в стене прямо возле головы одного из тех придурков. Хорошо, что он успел увернуться, иначе бы, наверное, конец. Локи на меня посмотрел, странно так, и схватил за руки, отвел в дом. Я все боялся, что кто-нибудь придет, расскажет обо мне родителям, трясся весь. Только потом узнал, что Локи что-то намудрил и прикрыл меня: никто не понял, что я не такой, как все, - он замолкает, вспоминая. – Тогда Локи мне и показал, что тоже может всякое. И мы жили дальше: я защищал его, он – меня. Пока нашу мать не убили какие-то отморозки. Стив выдыхает: - Сколько вам было? - Шестнадцать ему, семнадцать – мне, - отвечает Тор. – Тогда отец был уже немного не в себе, по большей части, из-за работы. Они залезли в наш дом, мать проснулась, схватила отцовский пистолет… На самом деле, я даже не знаю, у всех ли были силы. Мы услышали грохот и крики, спустились вниз и увидели, как мать целится в одного из воров – он уже в дверях был; как он машет рукой – и она стреляет сама в себя. Ничего сделать не успели даже. Я пытался их догнать, но не вышло. А когда вернулся в дом, отец уже был там, вернулся с ночной смены. А Локи – Локи что-то сделал, вроде бы, пытался помочь матери, и отец это увидел, - Тор шумно сглатывает, потом прочищает горло. – Он угрожал Локи пистолетом, решил, что это Локи ее убил. Я вступился за него, и отец выставил из дома нас обоих. Вызвал полицию, посмотрел на нас – никогда этот взгляд не забуду – наставил пистолет и сказал: «Убирайтесь отсюда и никогда не возвращайтесь». Стив не знал, что это значит – иметь дом, родителей, обычное детство. Но он очень хорошо себе представлял, каково это, когда в один момент лишаешься всего. - Мне жаль, - говорит он. - Мы продержались еще четыре года, а потом попали сюда. Меня повязали, а Локи сам сдался следом. Не знаю, Стив, - вздыхает Тор. – Да, Локи – не самый классный парень, это я и сам вижу, может быть, вижу лучше вас. Вот только я не верю, что он мог сбежать без причины. И уж тем более, подставить всех. Если подумать, он странно себя вел последнюю неделю. Я думал, что дело в кошмарах – они стали хуже, но… - Кошмары? – перебивает Стив. – Локи снились кошмары? Тор смотрит с недоумением: - Ну, да. Нам обоим. Каждую ночь, на самом деле. Локи старался ложиться под утро – это чаще всего помогало, но… - он замечает выражение лица Стива. – Что-то не так? Стив трет лоб. Наташа говорила, что ей и Сэму не дают спать кошмары. Стив и сам старается спать как можно меньше, чтобы не просыпаться в холодном поту, и он не раз слышал от других о проблемах со сном. Внезапная догадка заставляет его вздрогнуть. - Все нормально, - отмахивается Стив. - Просто вспомнил кое-что. Когда Наташа сказала, что чипа недостаточно, чтобы свести человека с ума или заложить определенную программу в мозг, Локи предположил, что эту функцию может выполнять что-то другое. «Крысы не бегут с корабля, если слышат волшебную флейту», - написал Локи. Что, если сны, изматывающие их ночь за ночью – и есть эта волшебная флейта?***
- Мама, - Стив - маленький мальчик и он пачкает руки в теплой, вязкой крови. - Мама! Стив стискивает зубы и тянется дальше, дальше, из одной головы в другую. - Не убивайте, - умоляет он, и он - девушка в толстом ошейнике. Она стоит на коленях, сила клокочет в ней, но не находит выхода, бьется, как птица в клетке. - Не убивайте его, убейте меня, пожалуйста, лучше меня... - Не может быть, - шепчет Стив, облизывает пересохшие губы. - Невозможно, чтобы каждый, каждый из пяти сотен человек мучился кошмарами. Он тянется дальше, и дальше, и везде, в каждом сне видит только тяжелый, липкий страх. Возможно, Локи был прав. Возможно, кто-то заставляет их видеть кошмары. Возможно, комната Второго шанса - нечто большее, чем пыточная или окно во внешний мир. Возможно, кому-то нужно, чтобы люди сходили с ума. Стив перебирает в уме всех, кого забрали при нем, и не видит связи. Мужчины, женщины, разный возраст, разные истории, разный срок пребывания в Z-квартале. Если предположить, что их намеренно толкали к безумию, воздействовали схожим действию чипа образом, должен был быть принцип, по которому претендентов отбирали. Все эти годы Стив пытался понять, что скрывает нулевой уровень, для чего нужна комната Второго шанса. Они искали информацию снаружи, в планах квартала, в архивах, в технических характеристиках систем, они реконструировали карту подземных помещений, по капле, по крошечным зацепкам, но, возможно, начинать стоило изнутри. С верхнего уровня. С них самих. В первую очередь - кошмары, решает Стив. Необходимо понять, что именно происходит с человеком, в мозг которого вживлен чип, и, если догадка Стива хоть сколько-нибудь верна, найти источник подобных волн в самом квартале. Он переводит взгляд на мигающий зеленым циферблат: вполне вероятно, воздействие происходит в период с двенадцати ночи до трех утра. Именно в эти часы Стив всегда просыпается. Именно в эти часы старается не засыпать. Затем – люди. Нужно поднять все личные дела, каждого, кого забрали за время существования квартала. Должна быть какая-то связь. Отголоски чужих страхов, чужой боли пузырятся внутри, все тише, выдыхаясь все больше с каждой секундой, но оставляя отвратительное послевкусие. Стив нарочито ровно дышит и тянется к прикроватной тумбочке за кольцами, но медлит. Несколько мгновений пытается убедить себя, что идея, пришедшая ему в голову, ужасна. Он не должен этого делать, ни в коем случае. Но Стив все-таки опускает руку, медленно откидывается на подушки и закрывает глаза. И тянется – легко, осторожно – туда, к тому, кого не касался своей силой пять лет. Баки не спит. Его мысли текут вяло, сонными, абстрактными образами; и это совершенно невозможно, ведь кольца, блокирующие воздействующий сигнал, по-прежнему на пальцах, но Баки чувствует, и Стив вздрагивает всем телом, когда слышит: «Стив?» Стив должен, должен прекратить прямо сейчас, но не может. Он молчит и слушает. «Стив, - думает Баки с непонятной обреченностью, и в голове у него все, что Стив так хотел забыть, все, по чему так отчаянно скучал. – Что ты делаешь?» Баки ждет, и все эти образы – теплые, светлые – искрятся сквозь мягкую завесу, как в солнечный день комната теряет свои очертания, покрываясь проявляющейся, как кадры в лучах проектора, пылью. «Не можешь спать? – пробует Баки. - И не собираешься со мной говорить». Он хорошо контролирует свои мысли. Стив чувствует, как за чертой, где заканчивается свет, скребут когтями монстры, но Баки не пускает их ближе. Стив хочет прекратить это, действительно хочет, но впервые за долгие годы ему так спокойно. Поэтому он слушает. И думает о том, как просто притвориться, что нет ничего: ни Z-квартала, ни предательства, ни смертей, ни пропасти в пять холодных лет. Что им все еще по двенадцать, и – стоит открыть глаза – они оба окажутся в приютской комнате, где среди узких кроватей, стерильных запахов и выцветших обоев разбросаны черно-белым калейдоскопом детские рисунки, и пускают по стенам солнечных зайчиков блестящие журналы в пестрых обложках. «Спасибо, - продолжает Баки, - за то, что вступился за меня сегодня. Спасибо, Стив. Знаешь, что? Ты… Спи. Спи, я посторожу». Когда-то давно, еще до того, как Стив запретил себе об этом вспоминать, до того, как все пошло не так, Стив иногда не мог спать, и Баки сидел возле его кровати до утра, и каким-то немыслимым образом это помогало: как будто бессонница и страшные сны пугались Баки и обходили стороной. Стив засыпает под мягкое течение чужих мыслей, не надевая колец, и в ту ночь ему не снятся кошмары.