Опустевшие сердца

7 лет назад. Кейн Леккер не верит в омежьи глупости со всей этой парностью до тех пор, пока не видит голубовато-серебристые звездочки, мелькающие под кожей запястья довольно пожилого омеги. Это настолько прекрасно, что он замирает, разглядывая переплетенные пальцы истинных. А потом Дэй толкает его в бок: - Ты видел? Нет, ты видел? Альфа кивает, глядя вслед удаляющейся паре, а Дэй продолжает делиться новостями: - К нам новеньких перевели. Говорят, страшилища ещё те. Взгляд Кейна выхватывает из толпы студентов две незнакомые фигуры, одна из них, тщедушная, тонкокостная, сразу вызывает жалость и странное желание защитить. Дэй дожидается, пока новенькие поравняются с ними, и выдает нарочито громким шепотом: - Да я бы удавился, если бы моим истинным оказался такой альфа, а уж тому, кто подберет этого омегу, можно только посочувствовать. Кейну впервые хочется стукнуть своего брата, потому что в глазах худенького омеги он видит боль. Альфа старательно принюхивается, когда тоненький, худосочный Рори — и что за имя такое непонятное, проходит мимо, но не чувствует ничего. И свой интерес он объясняет жалостью. Ведь правда, ну кто польстится на эти выступающие по-птичьи невесомые косточки, обтянутые тонкой кожей, сквозь которую каждую венку разглядеть можно? Он уже узнал, что оба брата перевелись в их университет в связи с какими-то туманными семейными обстоятельствами и, судя по всему, денег у братьев не густо, ибо из дома они таскают тонкие сэндвичи в школьной коробке для завтраков и избегают общей столовой. Ему почему-то хочется накормить Рори, сидеть рядом и смотреть, как тот ест. Это жалость, именно жалость заставляет его выискивать фигурку в библиотеке и смотреть на омегу сверху лестницы. Смотреть, как тонкие пальчики перелистывают страницы, и иногда ловить мягкую улыбку на тонких почти бескровных губах Рори. Дэй привычно подначивает, когда видит Рори: - Он влюбился в тебя, да и кто бы не влюбился? Этот задрипыш думает, что может обратить на себя твое внимание. Уверен, он тебе ещё в любви признается, чтобы к деньгам твоим подобраться. Оденешь его, накрасишь, откормишь, так все равно смотреть не на что будет. Что он, что братец его, как они в наш университет-то попали? Кейн ловит себя на мысли, что ему хочется вынуть руку Рори из рук Марка и самому взять почти прозрачную ладошку в свои руки, чтобы согреть, согреть своим дыханием, теплом своей ладони. Это ведь жалость? - У этого болезного и течки ещё не было, мы медкарту нарыли, болезный как есть. Марк корками ржаными воняет, а этот, небось, горбушками черствыми благоухать будет. Друзья, окружающие богатую парочку, смеются, а Кейну их всех хочется ударить. Он уверен, что омега пахнуть будет чем-то теплым, спелым, сочным. Альфа пугается, когда тонкие холодные пальчики берут его за запястье: - Кейн, ты ведь тоже это чувствуешь? Я вижу, как ты на меня смотришь. - Что я должен чувствовать? - Кейн чувствует неловкость и вину за то, что этот худыш в него влюбился. - Мы парные, истинные. Альфа выдирает свою руку из слабенького захвата, пугаясь стука своего сердца, норовящего выпрыгнуть из грудной клетки: - Как мы можем быть парными? Ты ведь даже ничем не пахнешь. Рори краснеет, опуская густые ресницы: - Я… у меня скоро… - Наш убогенький решил пригласить тебя на свидание? - Дэй обнимает Рори за плечи, внимательно смотря на покрасневшее лицо, и заливается смехом, когда слышит тихое: - Мы истинные. - Конечно, а на Марсе марсиане живут. Мы подумаем, что делать со всем этим, а ты пока иди, иди. Дэй подталкивает омегу, выдавая ему направление в сторону стоящего невдалеке Марка, якобы грозно сдвинувшего брови. Кейну хочется остановить все это и прижать к себе Рори, но он кивает, радуясь, что неловкий момент миновал. - Он к тебе ещё долго будет приставать. Надо решить эту проблему! – Дэй поднимает вверх пальчик с идеальным маникюром. - У меня есть идея! Тебе просто надо сказать ему, что омеги не должны быть такими и он не может быть твоим парным. Проучить, чтобы знал, на кого замахивается. Спустя пару дней Дэй заговорщицки демонстрирует ключ от двери на крышу: - Посидит там пару часиков, подумает о своем будущем, я ему скажу, что ты там будешь ждать. Когда тяжелая дверь захлопывается, альфа все ещё видит перед собой голубые глаза Рори, в которых нет слез. - Сгоняем до озера и обратно, а потом выпустим его, - Дэй усмехается, запихивая ключ в карман. - Полчаса, - голос альфы обретает металл, и омега с удивлением смотрит на брата, но кивает, соглашаясь на тридцать минут. На тридцать минут, которые превратились в долгие двенадцать часов. Последнее, что помнит Кейн в ту ночь, это звук удара металла о металл и рвущую боль в руке и сердце. Когда он приходит в себя, Дэй сидит на краю кровати и держит его за здоровую руку, тихо подвывая. - Рори… ты… Омега подскакивает на кровати: - Сейчас! Я сейчас! Я совсем забыл! Боль рвет руку и сердце, и Кейн не знает, где она сильнее. Он надеется, что в руке. *** Семь лет спустя альфа видит на парковке тщедушное тельце в тонком плаще, и ему подбежать хочется, плащ этот застегнуть, чтобы ветром не продуло. - Ты не думаешь… - Нет, этого не может быть. А потом он заходит в огромный кабинет и чувствует еле заметный аромат сочных спелых желтых слив с тугими боками и видит глаза Рори. Кейн отбрасывает одеяло на своей новой кровати, которая ему и по росту, и с удобным матрасом, и идет на кухню за болеутоляющим. Рука по весне и осени дает о себе знать сильнее. Он запивает таблетку, а потом подходит к окну и смотрит в темноту ночи. Где-то там, на другом конце города, спит его истинный, которого он отверг. Правая рука сжимается в кулак, а левая висит безвольной плетью.