***
Джейн сидела на широком деревянном подоконнике, прислонившись лбом к холодному стеклу, и читала книгу. За окном лил дождь, небо закрыли пушистые темные тучи, похожие на давно нестриженных овец, и землю размыло до состояния грязевой ванны. На этом фоне вдруг замаячил букет ярчайших красных маков, буквально светившихся своим теплым цветом. Джейн оторопела - гостей никто не ждал. Цветы нес мальчишка лет пятнадцати. Он прикрывал голову курткой и размахивал маками, словно сигнальным огнем. Не веря своим глазам, Джейн побежала к дверям и распахнула их еще до звонка. Мартин, промокший весь до нитки, улыбался. — Привет, Джейн! — Господи, Марти. Заходи скорее. Я за полотенцами. Она побежала в ванную, он же бережно положил маки на комод, аккуратно снял ботинки, повесил тонкую куртку, отряхнул запачканную штанину и принялся творить что-то невероятное с волосами. Джейн принесла целую стопку полотенец. — Спасибо. — Чаю? — Не откажусь. Спустя пятнадцать минут они уже сидели в небольшой гостинной за круглым столиком, как раз там, где Джейн читала книгу. Из чашек поднимался прозрачный теплый пар, а вместе с ним воздух наполнял еще и аромат заваренного терпкого черного чая. Девчонка поставила букет в вазу на столе, и теперь они алели ярким пламенем в полутемном помещении. Джейн любовалась цветами, Мартин не мог оторвать глаз от подруги. Она изменилась. Тишину дробил холодный летний дождь ударами о стекло. — Противная сейчас выдалась погода. Не то, что раньше. — Ага, — согласилась Джейн, двигавшая свою чашку сладкого чая за тонкую ручку и не сводя глаз с кровавых маков. Она все еще не могла поверить, что перед ней сидит Мартин. — Тебе они понравились? — мальчишка кивнул, указывая на букет. — Очень, — девчушка улыбнулась, румянец покрыл ее щеки. — Спасибо. Марти. Где ты их сорвал? — По дороге к яблоне. Успел до того, как начался ливень, — он задумался. — Знаешь, а ведь дерево спилили и я застал лишь пенек на его месте. Теперь не полежать под ним и не посмотреть на звезды. — решив сменить тему, мальчик улыбнулся: — Ну да ладно, можно и без нее. Как родители? Джейн дернулась. Рукой она задела чашку, та полетела на пол и разлетелась на мелкие острые осколки. Джейн виновато захлопала ресницами, быстро опустилась и начала собирать фарфоровую мозаику в ладонь. — Погоди, я помогу. Один из осколков порезал девичий палец. Из раны выступила капля крови, но Джейн лишь внимательно смотрела на палец стеклянными глазами. Мальчишка опустился рядом с ней на колени и, взяв ее за руку, осмотрел порез. — Ничего серьезного, — заверил он. — Кто же осколки собирает руками? Нужен совок и веник. — Они погибли, — выпалила Джейн. — Полгода назад. Я была с ними тогда в машине. И я единственная выжила, — голос взволнованно задрожал. — Почему, Мартин? Почему тебя не было рядом со мной, когда мне нужна была помощь? — Я… — Мартин не мог сказать больше ничего. Он был озадачен таким обвинением. На секунду воцарилась излюбленная тишина, только теперь она не сулила ничего хорошего. Разгулявшийся дождь замер в ожидании ответа. Не выдержав, Джейн бросилась на шею Марти, и, уткнувшись в его все еще мокрую футболку, приглушенно заплакала. — Почему, Марти… почему… — повторяла она, содрогаясь и всхлипывая, позволяя себе быть слабой у кого-то на глазах. Ведь даже когда хоронили родителей, она не проронила ни единой слезинки. — Мне надо было уехать, Джейн, — начал оправдываться мальчишка. — Моя семья вынуждена была скитаться, но теперь все улажено. И, знаешь что? — он отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо. — Мы даже в одну школу и один класс ходить будем. — Пообещай мне, Мартин. Пообещай, что будешь рядом. Пообещай, что никогда не оставишь меня одну! — Я обещаю, — ответил он, и девочка прижалась к нему еще сильней. А за окном все так же накрапывал дождь, окрашивая просторы в серые тона, даря земле спасительную влагу и свежесть, и на столе в небольшой изящной вазочке свои кроваво алые лепестки расправили полевые цветы, святясь ярким и теплым светом.***
Школьные годы пролетели незаметно. Реджи прибился к ним в восьмом классе — пришел на помощь, когда донимали местные хулиганы. Он раздал обидчикам подзатыльники и, разогнав их, обратился к ребятам. — Все в порядке? Простите за этих идиотов. Я пытаюсь их исправить, но пока что плоховато получается. — Ничего, — Стэнг протянул руку. — Я Мартин, а это Джейн. — Я Реджинальд. Можно просто Реджи или Редж, — Редж пожал руку, затем оценивающе смерил девчонку с головы до ног. — А она мелкая. — Как ты меня назвал? — возмутилась Джейн, сжав кулаки. — И боевая, — неожиданно потрепав ее по голове, Редж добавил: — Буду так и звать тебя: мелкой.***
— Куда вы собираетесь поступать? Последний год в школе, на дворе сентябрь. Троица облюбовала столик и скамьи под кленом и убивала время на перемене. Годы спустя они погубят друг друга. — А ты? — встречно спросил Мартин и зачеркнул очередную клетку в тетради. Мимо. У Джейн хорошо получалось играть в морской бой и она уже потопила два коробля. Одноклассники верили, что они встречаются. Стэнг тоже хотел в это верить. — В Полицейскую Академию. Знаешь, патрульным. Буду гонять за грабителями на государственном авто с сигналкой, — с этими словами Редж изобразил, будто держится за руль и давит на газ. Вдоволь наигравшись, он перевел взгляд на Джейн: — А что насчет тебя, мелкая? — Я тоже туда пойду. Хочу помогать людям. — Может не стоит? — Мартин поднял глаза на подругу. Та не отрывалась от игры. — Все-таки опасная работа. — Зато государственная. Бесплатный проезд и обед в столовой, пенсия, ордена, — усмехнулась девушка. Ее глаза сверлили поле боя. — Тебя не интересовали никогда медальки. — Отстань от нее, Марти, дружище, — мягко остановил его Редж, положив руку на плечо. — Не видишь, она уже решила. — В таком случае, я тоже поступлю в Академию, — тут уже Картер оторвалась от игры. — Не оставлять же мне вас, таких бед натворите, что потом отдуваться. — Мартин, спасибо. Джейн улыбалась, но в глазах блестели слезы. Он и правда оставался рядом. А потом последовали годы в Академии, выпуск и распределение, 4 отдел, встреча с монстром, работа… последние задание, забравшее столько жизней, что от одной мысли мурашки пробегаются по коже. Он все-таки оставил. Оставил наедине с болью, которая в скором времени может уступить место безжалостному гневу и позволит создать из несчастной настоящего монстра. *** Черный автомобиль летел по пустынному шоссе. Туман окутал хвойные деревья, растущие по обе стороны дороги, и скрывал все то, что было впереди на километр. Сон отпускал, и я обнаружила, что уютно разместилась на плече дремлющего капитана на заднем сидении. Осторожно, чтобы не дай Бог не разбудить его, приподнялась и осмотрелась. На переднем сидении передо мной сидел Юджин, как всегда, разбирающийся со своим компьютером и просматривающий запись, надев наушники, рядом — Винстон, держащийся за руль только одной рукой, а второй задумчиво поглаживая небритый подбородок. Вспомнив о ранении, я быстро перевела взгляд на своего начальника. Рука хоть и была кое-как перевязана, но капитан выглядел паршиво. Я приложила ко лбу ладонь чтобы проверить, не началась ли горячка. — Не волнуйся, — шепнул Оуклейс, смотря на меня через зеркало заднего вида. — Недолго осталось. — Около часа, — добавил Маккейн, сняв наушники. — Куда мы едем? — К моей двоюродной сестре, — ответил Юджин полушепотом. — Там мы будем в безопасности. Ни в одном документе о ней не сказано. Мы замолкли. Я не могла оторвать глаз от капитана и его раненой руки. Ранение несерьезное, и все же волнение не переставало руководить моей душой. Вернее тем, что от нее осталось. Заметив написанное на моем лице беспокойство, Оуклейс предложил послушать радио и включил приемник. «… виновных в смерти 10 представителей охраны порядка еще не нашли, однако глава патрульных, Боб Петерсон, заверил нас, что нет причин волноваться: представители 4-го отдела вскоре будут наказаны…» — он переключил на другую волну — «… Так что ты думаешь по этому поводу, Уил? Можем ли мы доверять после этого всем этим легавым, перерезавшим друг друга? …» — еще одна, последняя попытка — «…чувствую, если не остановить чокнутых преступников, нам не поздоровится…». Винстон буркнул что-то себе под нос и выключил радиоприемник. — Хороши сотруднички, нечего сказать, — бросил он, не скрывая накопившейся злости. — Уже все доложили СМИ. А те и рады стараться — им лишь бы позабавить аудиторию. — Выходит, мы теперь даже не бывшие хранители правопорядка, а преступники? — Юджин ухмыльнулся. — Скорее даже никто, — поправил внезапно Морисом. Очевидно, он давно уже прислушивался к нашей беседе. — Никто… — протяжно повторил за ним Юджин, отворачиваясь и глядя в окно на мелькающий одинаковый пейзаж. — Верно, мы никто…***
В камере № 5 для заключенных, находящейся под зданием 1-го отделения, жил Тореадор Шелл. Он сидел на своей койке, подложив под больную спину твердую и серую, как камень, подушку, и напевал что-то скрипучим и противным голоском с извращенной улыбкой на губах. — И мы уедем далеко! … Я заберу тебя с собой…Нам вместе будет нелегко… Когда-нибудь возьму топор… — Заткнись уже! — рявкнул дежурный в другом конце коридора. — Достал напевать одну и ту же песню вот уже сколько недель! — Простите, сэр, — почти что на коленях извинился несостоявшийся актер. — Но других я не знаю. Это была моя колыбельная. — Не удивительно, что ты псих, — бросил в ответ мужчина, отпивая из металлической кружки бодрящий кофе и сопротивляясь желанию сомкнуть веки. Час ночи, все-таки. — Помню, мама брала меня еще совсем маленьким на руки, — мечтательно произнес мистер Шелл, пропустив мимо ушей слова полицейского. — Она раскачивала меня, потому что я слишком громко кричал и не давал ей поспать перед работой, и целовала своими припухшими и посиневшими от вечных побоев с отцом губами. Так мило, не правда ли? Раздался грохот, будто со стула кто-то свалился, который мигом пронесся по всему коридору. Спустя полминуты у решетки показался бледнолицый худой мужчина в докторском халате и фартуке мясника. Он аккуратно вытер кровь с ножа и посмотрел на действительно удивленного и чуточку обиженного заключенного своими разными глазами. — Ну вот, моего слушателя убил, — с грустью заметил последний и, поднесся обе скованные руки к лицу, смахнул воображаемую слезу с ресниц. Затем он улыбнулся, как ни в чем не бывало. — Зачем пожаловал? — Тут я тебе пропуск на волю решил подарить, — с этими словами ученый пошарился в карманах и достал шприц с зеленой жидкостью. Он протянул его Шеллу, на что тот покачал головой и ответил: — Нет, еще раз я на это не пойду. У меня и так легкие почти наполовину сожжены. К тому же, ты сам предупреждал, что мутация должна проходить до конца, а иначе последствия будут необратимыми, — заключенный показал на свое обезображенное лицо и покрасневшие руки. — Это новая сыворотка. После принятия ты станешь еще сильнее, и это никак не навредит твоему здоровью, — заверил Фридрих, настойчиво протягивая шприц через прутья решетки. Монстр внимательно взглянул на ученого, в его два разных глаза, обычно выражавших абсолютно противоположные друг другу чувства, тем самым вводя всех в шок, однако сейчас действующих согласованно. — Ладно, Фриди, — согласился Шелл, пряча подарок себе в рукав. — Так уж и быть — поверю. — Только есть одно условие, — быстро добавил бледнолицый. — Вколи его в день выборов во время объявления нового мэра. — Хорошо, хорошо, — пробубнил второй, потирая ладони от холода и сырости. С потолка его камеры капала вода, и звук падающих капель порядком надоел ему. Ученый уже развернулся идти, даже скрылся из виду монстра, как вдруг последний задумчиво окликнул его: — Фриди, ты ведь не ради меня приперся в участок и убил всех этих людей? Может, поделишься планом? Но в ответ он услышал только шаги, разносящиеся эхом по всему опустевшему помещению.