Восход жизни.

От Лили. Я почувствовала на себе чей-то взгляд. Голова раскалывалась. Медленно я открыла сначала один глаз, потом второй. Я зажмурила их от яркого солнечного света, проникающего в мою спальню. Обведя комнату взглядом, я остановилась на красивом Зейне... Стоп, что? – Доброе утро, болит голова? – ехидно спросил он и уселся на рядом стоящий стул, я бы ответила ему, если бы в горле не пересохло. Медленно кивнув в знак согласия, я приподнялась в сидячее положение. – Вода и таблетка на столе, завтрак внизу, я приеду вечером, – сказал он и поспешно вышел из комнаты. Встав с кровати, я взглянула на журнальный столик, там действительно лежала таблетка и стакан воды. Выпив таблетку и запив водой, я прихватила майку и лосины с собой в душ. Выйдя оттуда, я почувствовала себя намного лучше. Спустившись, я увидела на столе завтрак, и все же Зейн хоть немного, но заботливый... Позавтракав, а точнее, пообедав, потому что было два часа дня, я осталась одна в этом большом доме, снова. Я решила немного погулять перед домом и, одевшись, вышла во двор. Сегодня был отличный солнечный день. Погуляв час, я наткнулась на какую-то щель, и, споткнувшись, моя нога оказалась прищемленной, сколько я ее ни тянула в свою сторону, все было напрасно, очевидно, я застряла. Да, Лили, ты сама очевидность. На душе у меня стало ужасно тоскливо и одиноко, сама не понимая как, но я уже держала мобильное устройство в руках и набирала номер Зейна. Что я делаю? После нескольких гудков он взял трубку. – Я слушаю, – ответил он усталым голосом. – Это Лили, слушай, Зейн, – проговорила я, запинаясь, и на другом конце послышался вздох – Что надо, Мес? – Тут такое дело... – мямлила я. – Говори нормально, Лил, – более грубо сказал он. – Я прищемила ногу какой-то железной трубой и не могу выбраться, – на одном дыхании выдала я. – Где именно? – спросил он, давя смех. – Во дворе, Зейн, пожалуйста, вытащи меня, моя нога начинает кровоточить, – почти плача от боли, говорила я. – Жди, – сбросил он. Как будто у меня есть выбор. Боль начала нарастать, и моя нога была в крови, образовав вокруг себя лужу из темно-красной жидкости. Я не могла терпеть эту боль и понимала, что у меня текут слезы. Быстро вытерев их тыльной стороной ладони, я услышала звук подъезжающей машины. Зейн выбежал из нее, хлопнув дверью, и подошел ко мне, внимательно изучая мое состояние. – Вытащи меня, мать твою, – не сдержалась я. Он посмотрел на меня уничтожающим взглядом и подошел к трубе, аккуратно приподняв ее и дав мне возможность вытащить ногу. По телу пронеслось облегчение, но позже волна боли опять накрыла меня. Взяв меня на руки, он отвел меня в дом и, усадив на диване, ушел за аптечкой. Обработав мне рану, он завязал место пореза бинтом и внимательно посмотрел мне в лицо. – Да ты любишь влезать в неприятности, – заметил он, садясь на кресло и вздыхая с облегчением. – Это ты виноват. – Интересно, и в чем же это я виноват? – Ты ушел и оставил меня одну. – Слушай, Лили, я не обязан за тобой присматривать и тем более проводить с тобой время. Ты мне никто и останешься никем, и сейчас все эти некорректные замечания с твоей стороны неуместны. Ты должна понимать, что, если мы и остались одни, это ничего не меняет, и меня не интересует твоя жизнь, как и твои чувства, – холодно сказал он, смотря в мои глаза. Эти слова отозвались эхом в моей душе, и мне стало настолько обидно, что я не удержала слез, которые текли по моим щекам. – Не плачь из-за того, что я сказал, забудь все, что ты думала обо мне хорошего, и пойми, я чертов ублюдок, и я не достоин твоего внимания, и прекрати РЕВЕТЬ! – закричал он, и я почувствовала, как его ладонь соприкоснулась с моей щекой. Щека начала гореть от удара. Испугавшись, я не заметила, как вжалась в уголок дивана и пыталась сдержать слезы. Я закрыла глаза и попыталась представить сейчас себя в кругу своей семьи. Открыв глаза, я не увидела его и услышала, как входная дверь с ужасным звуком захлопнулась. Я ничего к нему не чувствовала, кроме презрения и ненависти, и теперь я поняла это.