Ну, погоди!

За день до торжества       В поместье Малфоев царило затишье перед великосветской бурей. Нарцисса выбирала наряды для себя и сестры. Беллатрикс от такой инициативы миссис Малфой была не в восторге.       — Цисси, я тебе, конечно, благодарна, — попыталась она проявить несуществующие дипломатические таланты. — Хоть и не понимаю, на что тебе это сдалось. Но ты уверена, что конкретно это платье подходит мне больше того, в котором я собиралась идти?       — Абсолютно, сестренка, — промурлыкала Нарцисса.       — Цисси, посмотри на него, пожалуйста, внимательно, — не сдавалась Белла. — Оно же нежно розовое. Я такое даже в детстве не носила.       — Ничего страшного, Беллс. Начинать никогда не поздно, — успокоила сестру Нарцисса.       Беллатрикс успокаиваться не спешила. Напротив, со все возрастающим трудом подавляла в себе желание шваркнуть в родственницу каким-нибудь проклятием.       — С чего бы мне вообще начинать? — зашипела она.       На Нарциссу шипение особого впечатления не произвело.       — Белла, вот представь, чисто гипотетически, разумеется, что одной весьма и весьма симпатичной, обаятельной и далеко не глупой ведьме из старинного чистокровного рода нравится один маг, тоже очень... э-э-э... сильный (Назвать Волан-де-Морта симпатичным и обаятельным у миссис Малфой не получилось даже чисто гипотетически). Да, сильный, умный и... Харизматичный? Точно, правильное слово — харизматичный. (Тут Нарцисса подмигнула сестре). Так вот, этому магу наша гипотетическая ведьма, вполне возможно, тоже очень нравится (еще одно подмигивание), но его отпугивает ее бешеный темперамент. И тут он совершенно случайно видит ее в новом образе и понимает, что за внешней броней она может быть хрупкой, нежной, ранимой, способной дарить душевное тепло и нуждающейся в крепком мужском плече (Двойное подмигивание). Понимаешь?       — Что понимаю? Что у тебя нервный тик?       Нарцисса устало опустилась в кресло и совершенно неизящно хлопнула себя по лбу.       — Послушай, что ты теряешь? Платье тебе подходит, у меня идеальный вкус. И ничего страшного не случится, если ты примеришь на себя необычный образ. Другое дело, если ты боишься...       Белла с удивлением обнаружила, что Нарцисса уже не сидит в кресле, а стоит возле двери. Это было со стороны сестры очень предусмотрительно, запустить в нее Круциатусом хотелось все сильнее.       — Я... что? — с предвкушением переспросила мадам Лестрейндж.       — Точно боишься, — это Нарцисса резюмировала уже из-за двери.       Беллатрикс долбанула по двери заклинанием. Та оказалась прочной.       — Я ничего не боюсь, Нарцисса Блэк. Ни мракоборцев, ни дементоров, ни Дамблдора на верблюде... — тут она запнулась, сообразив, что случайно выдала содержание своего последнего кошмара.       — А платья, выходит, боишься, — отрезала Нарцисса.       — Нет!       — Так докажи это! — потребовали из-за двери.       — Ладно, Дамблдор тебя побери! Но я тебе это припомню!       Этажом выше гипотетический маг пребывал в смятении. Принять приглашение бывшей однокурсницы Вальбурги Блэк его вынудила Нагайна. Буквально. Змея ползала за ним по замку и нудила; нудила, когда он примерял на нее обновки, даже на ежедневных занятиях по актерскому мастерству она, вместо того, чтобы произносить положенный текст, гнула свою линию. Да что там, нудеж продолжался даже в процессе удирания от разъяренного педагога. Теперь же, когда положительный ответ уже отправлен Вальбурге, ему оставалось только полировать лысину и изо всех сил заглушать в голове писклявый голосок дурного предчувствия. Который только усилился, после того, как выяснилось, что лучший балахон милорда сожрала моль. Однако отклонить приглашение теперь, значило смертельно обидеть хозяйку. А Вальбургу Блэк обижать не в коем случае не следовало, будь ты хоть сто раз Темный лорд, это он четко усвоил еще в школе.       Пожалуй, единственными, кто отнесся к предстоящему торжеству спокойно, даже где-то равнодушно, были братья Лестрейнджи и Долохов. Последнего, правда, туда и не пригласили.       — Эй, Люц, хорош придуриваться, иди к нам.       — Я не придуриваюсь! Я охраняю! И вас сюда тоже не пить позвали!       — Как?! — воскликнул потрясенный Долохов.       — А вот так! Вас позвали нести караул! Так что хватит трепаться! Постоянная бдительность!       — Ясно, — протянул Рабастан. — Пациент безнадежен.       — Люц, — предпринял еще одну попытку вразумления Рудольфус. — Ну на кой ляд кому сдался твой выходной костюм? Не позорься, вылазь из шкафа.       — А на кой ляд кому-то сдались мои костюмы осла и уточки? А? — возопил неудачливый косплеер. — Молчишь? А я отвечу: кругом враги, орденцы, извращенцы, фетишисты! И если на секунду ослабить бдительность... Но на этот раз у них ничего не получится, не будь я Люциус Малфой!       — Мужики, — позвал Долохов. — Оставьте болезного в покое. Нравится ему моль изображать — на здоровье. А мы пока культурно отдохнем.       — Культурно, ага, как же. Мы, Тони, уже не в том возрасте, чтобы ловить по шкафам барабашку, — пробурчал Рабастан.       — Обижаете, — довольно протянул Долохов. — Я подляну предчувствовал заранее, и все необходимое на всякий случай прихватил с собой. Так что, Руди, открывай шампанское. А ты, Басти, тасуй карты. Если я сказал, что мы отдохнем культурно, то мы отдохнем культурно, не будь я Антонин Долохов!       В шкафу злобно заскреблись.       Братья Лестрейндж переглянулись. Отказываться от культурного времяпрепровождения они не собирались в любом случае, не Малфоевскую же парадную мантию охранять, но сочетание «карты — шампанское — Долохов» внушало им справедливые опасения. Возможно, скоро они пожалеют о своем легкомыслии, и дело тут не только в утреннем похмелье, но пока каждый бодренько занялся тем, что ему поручили. Утром дня Х       Рита Скитер кисло оглядела стоящую перед ней навытяжку Карлотту Сюзанну Марджориэтту... А, ладно, Мэри Сью, она и в Африке Мэри Сью. Потом перевела взгляд на прикрепленный волшебным скотчем к стене ватман со всевозможными графическими диаграммами и списками. Тяжко вздохнула. Она не привыкла пасовать перед трудностями и сложные случаи любила. Но, как оказалось, не настолько.       — Итак, милочка, сегодня у нас важный день, а потому я требую собранности, сосредоточенности и полной самоотдачи. Через три часа начнем готовиться к балу, а пока проведем последнюю закрепляющую тренировку.       Взгляд мисс Скитер вновь устремился к ватману и нашарил там таблицу с достижениями подопечной. Вернее, с практически полным их отсутствием.       — Потренируем... — Рита проглядела таблицу на предмет наименее травмоопасного и выводящего ее из себя занятия. — А впрочем, пойдем по списку. Походка!       Журналистка-сваха взмахнула палочкой, и в руках у Мэри появилась стопка книг.       — Опять?! — возопила та.       — Снова, — поправила ее наставница.       — Да сколько можно! Только и делаю, что хожу с этими Мордредовыми книгами! Я вам не цирковая обезьяна!       — Разумеется, милочка, — ледяным тоном отрезала Рита. — Будь вы цирковой обезьяной, я давно бы сделала из вас истинную леди. Но, к сожалению, вы не обезьяна, а потому, сколько я ни бьюсь, все без толку! А ну книги на голову, и пошла!       Перепуганная Мэри действительно от греха подальше нахлобучила книги на голову. И пошла... Легкой походкой от бедра, виляя задом, как маятник. И все бы ничего, но, пройдя пару шагов, она забылась и «изящным» движением головы отбросила волосы за спину. Одна из книг угодила прямо Рите в лоб.       Три часа спустя потрепанная Рита оправляла на унылой Мэри вечернее платье. Закрытое вечернее платье в пол.       — Я в этом не пойду-у-у, — на одной ноте тянула Сью       — Пойдете, еще как пойдете, — устало заверила ее Рита.       — Это же мешо-о-ок! Вы бы еще в монашку меня вырядили!       — Это, дорогая моя, элегантное приличное платье. И сидит оно по фигуре.       — Это унылое платье!       — Элегантное! И у вас есть выбор: либо вы идете в нем, либо не идете совсем!       — Но...       — Без но! Повторите лучше, что на балу вы постараетесь делать как можно реже?       — Есть, танцевать, разговаривать, — пробормотала потерянная Мэри.       — Умница!