Ну, погоди!

      — Ушли? — сдавленным шепотом спросил Люциус, выглянув из-за занавески       — Ага, — ответил Рабастан, выкатываясь из-под кровати, но маскировочного заклятия с себя не снимая.       — Не расслабляться, — рыкнул из шкафа Рудольфус. — Они все еще где-то рядом. И могут догадаться использовать более узконаправленные заклинания.       «Они» — это Нарцисса и Беллатрикс, которые сейчас действительно были недалеко. Как раз столкнулись с Марлин в другом конце второго этажа.       На Рабастана предостережение брата впечатления не произвело. Зато на Люциуса возымело эффект: вместо того, чтобы расслабиться, он заистерил.       — Какого хрена вы опять устроили?! Неужели нельзя было, как нормальные чистокровные маги, торчать сейчас в бальном зале и кушать шампанское?! Так нет же, надо заныкаться в какой-нибудь пыльной комнатенке и планировать непонятные диверсии!       — Слушай, любезный, как ты, такой правильный, в «Пожирателях» оказался? — язвительно осведомился Рабастан.       Люциус оставил его реплику без внимания, он был поглощен стенаниями:       — Вот куда делся Долохов, а?! Зачем мы вообще его сюда протащили?!! Ясно же, подстроит сейчас какую-нибудь пакость, чтобы выставить нас идиотами! И мы и рады!       Дверь распахнулась. Рудольфус затаился в шкафу. Рабастан сноровисто закатился под кровать. Один Люциус остался стоять посреди комнаты с открытым ртом.       — Идиотом ты себя выставляешь и без моей помощи, дорогой, — пробасил вошедший Долохов. — Мужики, гляньте, кого я привел.       — Здорово, партизаны! — поприветствовал собравшихся Сириус Блэк.       Немая сцена.       — Блэк... — простонал Люциус. — Серьезно... Ты бы еще Пивза притащил!       —Идея хорошая, — отозвался Долохов. — Но где же ты был с ней хотя бы сегодня утром? Где я тебе сейчас Пивза достану?       — Я пошутил!!! — взвыл Малфой.       — Не переживай, принцесса, — подмигнул ему Сириус. — Я буду лапочкой.       Люциуса он не убедил. Осторожно высунувшихся из своих укрытий Лестрейнджей — тоже. Впрочем, ни его, ни Долохова это не волновало.       — Ну что, бойцы, — проревел Антонин. — Порвем эту тусовку?!!       — И как мы это сделаем? — осторожно поинтересовался Рудольфус.       — И, может быть, вместо этого еще не поздно отправиться в бальный зал, спокойно выпить там шампанского и закусить фуагрой, — без особой надежды предложил Люциус.       — Не поздно было, когда мы только садились с ним в карты играть, — отрезал Рудольфус. — А теперь можешь расслабиться и получать удовольствие.       Рабастан промолчал. Он, в принципе, не имел ничего против «порвать тусовку» и «получить удовольствие», но его немного смущало наличие классового врага и туманность ближайших планов.       Сириус никак не мог оставить без внимания последнее высказывание Рудольфуса, поэтому принялся за расспросы. Отвечал ему сначала только довольный собой Долохов, затем подключились и остальные.       Рассказали про то, как Люциус обманом заманил их сторожить свою парадную мантию, как они послали Люциуса в шкаф, как устроили пикник с выпивкой и картами, как в конце концов выманили Люциуса из шкафа...       — А потом этот засранец сказал, что он не третьекурсник, чтобы играть на интерес,       — Рабастан обличающее ткнул пальцем в Долохова. — И мы сыграли на желание. И скрепили все это дело непреложным обетом.       — А теперь он устраивает на приеме у уважаемых людей какую-то непонятную подляну, — пожаловался Люциус. — Ничего толком не объясняет...       —Но участвовать нам все равно придется, — подытожил фаталист Рудольфус, не выглядящий при этом сильно недовольным.       — Мужик, — заключил Сириус и хлопнул Долохова по плечу.       Тот коротко хохотнул и наконец-то посвятил остальных в план предполагаемой подляны. Лица у посвященных вытянулись.       Сначала слово взял Рабастан:       — Тони, — торжественно начал он. — Ты знаешь, что я почти всегда за тебя. Но не в этот раз.       — Ага, — согласился Рудольфус. — Мало нам Темного лорда, с его нереализованным потенциалом музыкального продюсера, так еще и ты подключился.       — Кстати о лорде, — встрял Люциус. — Он ведь тоже должен сегодня присутствовать. Мне страшно подумать, что будет, если наше выступление ему не понравится. А оно не понравится, будьте уверены.       При взгляде на поникшего Рудольфуса и поежившегося Рабастана сразу становилось понятно, что страшно не только Люциусу.       Но Антонина Долохова сбить с мысли было не так-то просто. Он принялся вселять боевой дух в своих невольных соратников:       — Мужики, вы мужики, или сопливые пацаны? Настоящий мужик любит не только кататься, но и возить саночки! Отвечает за свои слова, то есть, — пояснил он, узрев четыре непонимающих взгляда. — Настоящий мужик не боится публичных выступлений. И настоящему мужику класть на мнение недовольных, вот так!       — А если недовольные — это Темный лорд? — задал резонный вопрос Рудольфус.       Долохов решил зайти с другой стороны:       — А с чего вы заранее решили, что лорд будет недоволен? Вдруг совсем наоборот, а? Оценит по достоинству, в любимчиках ходить станете...       Тут в уговаривание будущих артистов включился Сириус:       — Не знаю, как там насчет вашего лорда, — и тут же съехал на смежную, более личную тему. — Хорошо, все-таки, что я в свое время не связался с вашей конторой, хоть маман и настаивала. Так что мне лично даже лучше, если ваш лорд наше начинание не одобрит, а то с моей стороны это будет смотреться неполиткорректно. Но подумайте вот о чем. Перед вами, не побоюсь этого слова, мессия.       Мессия Долохов приосанился.       — Он хочет привнести в унылое массовое мероприятие унылой британской магической аристократии радость, веселье и драйв.       Малфой и Лестрейнджи как-то сразу поняли, кто был у Мародеров заводилой.       — Я заныкался с бутылкой огневиски в шкафу на третьем этаже, — распинался пророк новоявленного мессии. — И полагал жизнь мою на этот вечер оконченной. Но тут мне явился он...       — Я лазил по шкафам в поисках реквизита, — влез с пояснениями «он».       —...и открыл мне новый смысл жизни. Мы вдохнем жизнь в этот тухлый прием! И пусть у моего братца хоть раз в жизни будет нормальная вечеринка! Понимаете?!       Люциус, Рудольфус и Рабастан хорошо понимали следующее: огневиски пошло Блэку впрок — это раз, им не отвертеться — это два.       Так был положен конец спорам и уловкам, и началась генеральная, она же единственная, репетиция. Репертуар вызвал у части коллектива нарекания, но Долохов железной рукой пресек бунт на корню.