— Я смотрела Вам в след, когда Вы от меня уходили, и думала: «Слава Богу, что Вы от меня, наконец-то, уходите» и «Вернитесь, я без Вас умру». Малена Край, «Последнее короткое письмо»
Белоснежные хлопья снега медленно падали на землю, укрывая ее пушистым одеялом. Полет снежинок был неторопливым, порой ветер закручивал их, делая его похожим на волшебный танец фей из какой-то старой сказки. Ночь была по-настоящему удивительной. Они шли по тихой, ночной улице. Не спеша, наслаждаясь всем вокруг, друг другом, мгновением. Василиса со скрытым восторгом наблюдала за снегом. Она до сих пор радовалась ему, как ребенок, а Фэш с еле заметной улыбкой смотрел на нее, совсем не замечая красоты природы. Последнее время, когда Драгоций находился рядом с Василисой он не узнавал сам себя. Становился совершенно другим человеком. И ему действительно это нравилось. Рядом с ней он мог забыть обо всем. О проблемах. О смерти, которая иногда, казалось, дышала в затылок. О боли потери. Возможно, правильнее было бы сказать, что с Огневой он становился настоящим собой, но Фэшу было легче думать, что все его маски и были реальным лицом. Они будто приросли к нему. А Василиса раз за разом срывала их, оставляя только Фэша. Такого как сейчас, например. Готового наблюдать за ней вечно, любоваться снежинками, оседающими на огненных волосах, голубыми с синим ободком глазами, улыбкой, которая освещала все вокруг… Но не готового признать эту привязанность. Назвать ее серьезным чувством. Ему еще хотелось прятаться от этого. Делать вид, будто ничего не существует, изредка давая себе послабления в виде таких моментов, которые потом надолго въедались в его память, оставаясь там порой единственными светлыми пятнами. Фэш жил в скорлупе, в панцире, отгородившись от всех. Тайны все всегда при нем — никому не расскажет, ведь открыться значит подставиться под удар добровольно. Довериться, поделиться сокровенным — всё равно, что протянуть нож, остриём направленный прямо в сердце. Туда, где уже бьётся, хочет пульсировать быстрее отчаянно желающее чувствовать четырёхкамерное. Ему нравилось управляемое одиночество. Нравилось в одиночку бродить по пустым коридорам, в одиночку раскуривать сигареты, пить виски на холодных подоконниках. Он не боялся приходить в пустую комнату, слушать тишину и ложиться в холодную постель. Он боялся иметь людей, за которых будет волноваться, которых будет любить. Боялся и одновременно с отчаянием смотрел на то, как с каждым годом их становится все меньше. Но Огнева. Огнева — это другое. Драгоций не замечает, как в какой-то момент начинает ловить произнесенное Василисой свое имя. Не замечает, как прислушивается к тембру ее голоса, как вглядывается в ее глаза. Чертовски красивые, надо сказать, глаза. И то, что происходило сейчас напоминало сон. Он не удивился бы, проснувшись спустя пару секунд с горьковато-разочарованным осознанием нереальности события. Но Фэш не просыпался, и каждая секунда заставляла сердце стучать быстрее, а зрачки расширятся. Почему он позволяет происходить этому? Фэш отвел взгляд. Скоро это закончится. Этот снегопад. Эта ночь. Момент. Он закончится, и все что останется Драгоцию — это лелеять воспоминания, как быстро увядающие цветы, собирать из них гербарии и оставлять где-то в закоулках сознания. Изредка приходить, смотреть, и ждать… Ждать новых, свежих цветов. Совершенно лишенным уверенности в том, что они вообще будут.***
— В каком смысле «бал»? — нахмурилась Василиса, снимая шарф с шеи и одновременно прыгая на одной ноге, стряхивая остатки снега с сапог и одежды. — Вообще-то дискотека, это у вас в Америке балы в школе устраивают, — отозвалась Захарра откуда-то из кухни, а Маришка закатила глаза и усмехнулась. — В России все сурово, Василис, пять человек топчутся под диско шаром, который какой-нибудь бедняга крутит вручную. Огнева остановилась, в замешательстве смотря на Маришку, которая едва сдерживала смех, пряча улыбку за чашкой с чаем. Драгоций на секунду выглянула из кухни, чтобы взглянуть на выражение лица рыжеволосой и вслух рассмеялась. — Она утрирует. Все не так плохо, — успокоила девушку Резникова, и Василиса присела на диван рядом с ней, с интересом слушая о предстоящем зимнем мероприятии. — Диско шар крутится сам, слава богу, под ним стоит не пять, а двадцать пять человек, но в целом, внимания стоит только подготовка к нему. Лично мне гораздо веселее покупать платье, делать макияж и прическу, чем потом идти на бал, — Резникова с улыбкой изобразила пальцами кавычки на последнем слове. — И зачем нам идти на него? — спросила Василиса, снова чуть сводя брови на переносице. Время для всяких балов было не самое подходящее, хотя Огнева покривила бы душой, сказав, что не хотела пойти на него с Фэшем. Девушка тут же отогнала эти мысли, чуть смутившись их хода. Все-таки, она так и не поняла, кем они с Драгоцием являются друг для друга. Он говорил что-то про свидания, но ничего точного. А ей так хотелось наконец разобраться хоть в чем-то. — А это уже вторая новость, — из кухни снова раздался голос Захарры и подозрительное громыхание кастрюлями. Губы Василисы тронула улыбка, когда она вспомнила прошлое столкновение с готовкой младшей Драгоций. Вслед за ядовито синим пирогом пришли воспоминания о яичном желтке в волосах и улыбке Фэша. Тогда еще беззаботной. — Да, Нерейва просила не говорить, но… — Маришка замялась, отводя взгляд, и тогда Василиса поняла, что дело плохо. Резникова редко боялась говорить. Она вообще редко боялась. — Астрагор обещал убить Дейлу, если ты не появишься на балу и не отдашь ему флешку. Только ты. Нас там быть не должно. Это его условие. Василиса замерла не в силах пошевелить и пальцем. Голос внезапно пропал, а перед глазами заплясали черные точки. Черт возьми, она была просто человеком, и она испугалась. Того, что может случится с Дейлой, с всеми ее друзьями и близкими, если они нарушат хоть одно условие этого психопата. И ей было до чертиков страшно идти на этот бал одной. Но сцепив зубы, закрыв весь страх в самой далекой части сознания, Василиса твердила себе, что это будет правильно. А в это время Маришка с беспокойством смотрела на Огневу, которая смотрела куда-то сквозь нее. Тишину прервал плеск воды с кухни и хлопок двери в прихожей. Василиса с Маришкой одновременно вздрогнули, когда оттуда послышался громкий смех и веселые голоса Фэша и Марка. Столкновение веселья и того отчаяния, которое сейчас витало в воздухе, вызывало диссонанс у Огневой. Почему-то атмосфера беззаботности, исходившая от Драгоция и Ляхтича, которые бесцеремонно плюхнулись на диван напротив, казалась ненастоящей. — О чем болтаем? — произнес Марк, переводя взгляд с Маришки на Василису. Постепенно в черных глазах проступило понимание, что что-то не так и он обеспокоенно спросил: — Все в порядке? Цепкий взгляд Фэша в это время внимательно оглядывал Огневу, которая в свою очередь пыталась привести себя в порядок, и сделать вид, будто ничего не случилось. Она мгновенно приняла решение ничего не говорить. Ни слова о требовании Астрагора, несмотря на то, как хотелось поделиться с Фэшем и не вариться в этом одной. Но только вот, расскажи Огнева Драгоцию, тот ни за что не отпустит ее на бал одну. А это значит, что Астрагор убьет Дейлу, Василиса не могла рисковать. Маришка верно поняла молчание Огневой и попытки воспроизвести веселую улыбку, поэтому быстро взяла разговор в свои руки. Ее улыбка получилась куда убедительнее, а интонация, с которой она начала говорить не давала усомниться ни в едином слове. Огнева только восхитилась умению Резниковой держать себя в руках. — О своем, девичьем, — отмахнулась Маришка, а потом чуть приподняв бровь с усмешкой спросила: — Я, конечно, могу уточнить о каких именно женских делах говорим, но… — Не утруждайся, — слишком поспешно ответил Марк, а Драгоций закашлялся, сдерживая смех. Василиса невольно улыбнулась, и напряжение сошло на нет. — Ужин! — В дверях гостиной стояла Захарра. — Прошу прощения, если прервала вас, — добавила она в последний момент. — Господь Всемогущий! — произнес Фэш. — Час расплаты пробил. Марк не знал, что делать. — Я… я… у меня был очень плотный завтрак. В смысле обед. Плотный обед. Так что я практически не голоден… — Суп пришлось вылить, — не дослушала Захарра. — Я заказала пиццу. Фэш встал с дивана и потянулся: — Отлично. Я ужасно хочу есть. — Разве что кусочек, — добавил Марк. — Законченные вруны! — мрачно сказала Захарра. — Все же носы воротят от моей готовки. Думаете, не знаю? — Так прекрати готовить, — резонно заметил Фэш, направляясь в кухню. Фэш ласково потрепал ее по голове и просочился и комнату; Марк похлопал Захарру по плечу и с виноватым видом последовал за Драгоцием. Маришка и Василиса уже прикрывали рты ладонями, чтобы не засмеяться вслух. Женская солидарность не позволяла. Они старались молча поддерживать подругу. Но смешки то и дело прорывались. Уже в дверях Захарра подмигнула им. На кухне Василиса наконец почувствовала себя уютно. За окном все еще густо падали крупные хлопья снега, но в комнате было тепло. Ладони согревал горячий чай, а Захарра, оказывается заказала не только пиццу, но еще и купила небольшой тортик. Марк все время шутил, а Маришка очень заразительно смеялась. Фэш говорил редко, но порой вставлял отдельные ехидные фразы, после которых они все взрывались хохотом. Драгоций иногда поглядывал на Огневу, а она едва не краснела, только замечая очередной косой взгляд. — Нет, вы серьезно собираетесь идти на эти школьные танцы? — пробубнил Ляхтич до конца не прожевав огромный кусок шоколадного торта, который только что засунул в рот. — Почему бы и нет? — отозвалась Маришка, чинно помешивая чай ложечкой и вздохнула, смотря на то, с каким энтузиазмом поедает десерт Марк. — Девочкам нужен праздник, мальчики сидят дома, — добавила Захарра пожимая плечами. А Василиса только согласно качнула головой. Ей трудновато было говорить о предстоящем походе на бал, который может оказаться смертельным либо для нее, либо для сестры, а то и вовсе для всех присутствующих на празднике. — Огнева, ты чего, так паришься из-за танцев? — удивленно спросил Ляхтич, обращая внимание на напряжение Василисы, и не успела та ответить, как Марк вогнал ее в краску следующей фразой: — Так пусть тебя Драгоций туда сводит. Чтобы не так страшно было. — Не люблю танцы, — резковато сообщил Фэш, делая глоток обжигающе горячего чая. Черного и без сахара. — Не любишь или не умеешь? — чуть прищурилась Маришка, пытаясь сгладить обстановку. При фразе Фэша Василиса опустила глаза, уткнувшись взглядом в свою чашку и сцепив пальцы. Почему-то было неприятно. Хотя и нежелание Драгоция идти на танцы было очень кстати. — Считай, что и то, и то, — пожал плечами Фэш. — А вы знаете что будет, если персик скрестить с дыней?.. — после нескольких секунд напряженного молчания произнес Марк с привычным блеском в глазах. — А ты знаешь у какого врача нужно лечить отсутствие чувства юмора? — в тон ему ответила Маришка. Фэш усмехнулся. Захарра рассмеялась. Марк подмигнул. А Василиса слабо улыбнулась, с «нетерпением» ожидая завтрашнего дня.***
— А как тебе это платье? — Маришка показала Василисе длинное, черное обтягивающее платье с огромным разрезом до бедра. — Марин, я иду на школьные танцы, а не на свидание с Джеймсом Бондом, — покачала головой Огнева, перебирая вешалки с различными нарядами. Идти никуда не хотелось, но это было необходимо. Еще прошлым вечером девушка поговорила с бабушкой по телефону, и та подробно обрисовала ситуацию. В далеко не радужном свете. Астрагор не просто так выбрал дурацкий школьный бал. Отличное место для обмена. Людное, никто не посмеет нарушить хоть что-нибудь из его условий. Никто не захочет рисковать кучей людей. Нерейва запретила Василисе идти на танцы. Сказала, что более опытные люди лучше справятся с этим, а семнадцатилетняя девчонка будет только мешать. Огнева попыталась спорить. У него Дейла. Чертов псих может сделать с ней что угодно, и они даже не узнают об этом. Нерейва ответила коротко: «Дейла знала на что шла.» А затем повесила трубку еще раз сказав о том, что Огневой запрещается покидать квартиру. Маришка и Захарра поняли ее с полу слова. Василиса собиралась пойти, несмотря на приказ оставаться в безопасности. Она не может оставаться дома, когда из-за нее вот-вот убьют человека. Самое сложное было в том, чтобы найти флешку, которую Нерейва забрала с собой. …- Вы хотите, чтобы я не говорил Фэшу? — голос Марка был донельзя удивленным, а в глазах отчетливо был виден скепсис. — Он не позволит мне пойти туда одной, — вздохнув произнесла Огнева, теребя в пальцах ключик от сейфа, который с недавних пор она везде носила с собой. — А если Астрагор увидит, что со мной Фэш, Дейла… Василиса запнулась, а взгляд Марка смягчился. Маришка тут же вступила в разговор. — Пойми, Марк, мы без тебя не справимся, а Фэш, он может быть слишком импульсивен после. — Резникова повела плечом. — После смерти Рэта. Он правда не отпустит ее. И тогда Василиса потеряет сестру. — Хорошо, — устало вздохнул Марк. — Что требуется от меня? — Всего лишь украсть флешку у Нерейвы. — Прости, что?! Василиса прикоснулась подушечками пальцев к голубому шифону. Платье было красивым, чуть прозрачным, цвета весеннего неба, как раз под ее глаза. Не слишком короткое и не длинное, открывающее плечи и ключицы, с летящей, воздушной, пышной юбкой. Огнева посмотрела на себя в зеркало и вздохнула. Рыжие, завивающиеся локоны ярко контрастировали с фарфоровой кожей, а глаза с тканью. Вместе все смотрелось волшебно, Василиса даже сперва не узнала себя. Наверное, из-за усталого, чересчур взрослого выражения в глазах. Она начала чувствовать себя белкой в колесе. Хотелось выбраться, замедлить темп и пожить нормальной жизнью. Но бег все набирал обороты, и она задыхалась среди всего этого. — Ну что ты тут, не умерла еще, мы с Захаро… О-о-о… — Маришка заглянула в примерочную и тут же улыбнулась. Ярко и светло. Как солнце выглянуло. — Тебе очень идет, Василиса. — Спасибо, — смущенно улыбнулась Василиса в ответ. Улыбка — жалкая пародия. Отблеск, слабый блик и ничего больше. А ведь раньше Василиса умела улыбаться так, что становилось теплее. — Ты не передума… — Она моя сестра, — твердо сказала Огнева, расстегивая молнию на боку, и снимая потрясающее платье, от одного вида которого раньше она бы визжала от восторга, а теперь с мукой думала о том, как ей придется надеть его. Куда ей придется надеть его. — Я не оставлю ее. — Это я поняла, — мягко сказала Маришка, и чуть замявшись произнесла: — Я про Фэша. Ты точно не скажешь ему? Он мог бы помочь, если бы мы… — Я очень хочу, — призналась Огнева, прикусив губу и быстро натянула привычную футболку. — Но я не уверена, будет он помогать нам, или Нерейве. Ты забываешь, что она знала его гораздо лучше нас, — во рту остался привкус горечи, а в горле ком. Василиса сглотнула. — Я не хочу рисковать. — Говорит девушка, которая идет на встречу с психопатом, чтобы обменять документы, о значении которых не знает ничего на сестру, — подняла брови Маришка. — Да, ты точно не рисковая. Василиса втянула носом воздух и ее сердце пропустило удар. Маришка попала прямо в точку своими словами. В эпицентр волнений Огневой. Что, если документы важны? Точнее, Василиса уверена, что они очень важны, но что, если они играют решающую роль, и эгоистичный поступок Огневой станет в итоге началом чего-то ужасного. Чего-то, о чем она потом будет жалеть всю жизнь? — Эй, земля вызывает Василису, ты тут? — Маришка помахала ладонью перед лицом Огневой, и та вздрогнула. — Прости, я задумалась, — пробормотала девушка, присаживаясь на кушетку, и натягивая кеды. — Да я заметила, — невесело усмехнулась Резникова. — Думаешь о вечере? Ответом ей послужил тяжелый вздох Василисы. — Идем, — наигранно бодро произнесла Маришка, когда Василиса закончила обуваться. — Там Захарра, наверное, уже все кафе на уши поставила от скуки. — Если не на колени, — покачала головой Василиса, выходя из примерочной, и относя платье на кассу. — И то верно, — пожала плечами Маришка.***
— За этот подвиг, вы должны мне поставить памятник при жизни. Желательно, из шоколада в полный рост, — произнес Марк, буквально лучась самодовольством. — Неужели ты достал ее? — глаза Маришки загорелись благодарностью, и они с Василисой переглянулись. — А то, — Ляхтич облокотился о дверь их комнаты и помахал заветной серебряной флешкой у лица Резниковой. — Как два пальца об асфальт. — Вранье, мне пришлось два часа отвлекать Нерейву, пока Ляхтич решился стырить флешку, — в дверях, сверкая белозубой улыбкой появился Ник и к нему тут же с громким возгласом подбежала Захарра. В глазах Лазарева мелькнула нежность, и он крепко обнял девушку. Его пальцы осторожно, будто не веря, что Драгоций рядом, прикоснулись к ее волосам, а потом Ник поцеловал Захарру в макушку, а та не переставала шептать ему что-то на ухо. — М-да, на ближайшие два часа эти двое потеряны для общества, — прокомментировал сцену объятий Захарры Ника, Марк жестом позвал Маришку и Василису отойти в другую комнату. — Значит «как два пальца об асфальт»? — переспросила Резникова с сарказмом и шутливо ткнула Ляхтича в бок. — Дурак. — Я люблю тебя, — улыбнулся Марк и Василиса прыснула, увидев секундное замешательство Маришки, которая тут же снова приняла вид сильной и независимой. Ляхтич выбрал верный способ всколыхнуть обычно ледяную уверенную Марину. — Наверное, ты хотел сказать «сама такая». — Что слышала, — пожал плечами Ляхтич не отрывая взгляда от блондинки, и щеки той чуть порозовели. — На улице декабрь, а у нас, я смотрю, весна, — закатила глаза Василиса. открывая дверь на кухню и садясь на стул с мягкой обивкой. — Не весна, а цирк, — пробормотала Резникова усаживаясь рядом с Огневой, и возвращая себе прежнее спокойствие и юмор. — Жизнь — это театр, — снова блеснул улыбкой Марк. — А никакой не цирк. Огнева переводила взгляд с Марка на Маришку и обратно. Смотрела на то, как их упрямые взгляды сталкиваются, как мечи и понимала, что они едва ли не предназначены друг другу. Маришка компенсирует вспыльчивость Ляхтича своим спокойствием. А Марк добавляет к холодной уверенности Марины дозу юмора и жизни. Такие разные, совершенно полярные друг другу и в то же время такие идеально подходящие. — Ну так что, Ляхтич, — вернула Маришка разговор в прежнее русло. — Где там… Внезапно глаза Резниковой расширились и на секунду она замерла, смотря куда-то над плечом Василисы. Огнева тут же обернулась и увидела Фэша, только что зашедшего в кухню. Ее непроизвольно прошиб холодный пот. Если бы Маришка не увидела Драгоция, вся их секретность полетела бы коту под хвост. -… мое домашнее задание по математике? — быстро нашлась Резникова, в доли секунды снова упираясь говорящим взглядом в Марка. — Ты ведь его сделал? — Ты знаешь матема-а-а… — начал Марк не обращая внимания на Драгоция, и почувствовав ощутимый пинок под столом, поморщился и закончил: — Конечно сделал. — Он мне льстит, — улыбнулась Фэшу Маришка, а Ляхтич фыркнул, потирая ногу под столом. — Я так и понял, — с явным скепсисом сообщил Драгоций, открывая холодильник, и с каким-то подозрением оглядывая чуть смущенную Василису, немного обиженного Марка и совершенно флегматичную Маришку. Все это не давало ему покоя. Драгоция не покидало ощущение, будто его обманывают, причем сам обман топорный, лежит на виду, а Драгоций никак не может увидеть его. — А ты зачем пришел? — спросила Василиса, приподняв брови, повторяя себе, что лучшая защита — это нападение. Хотя, в прошлый раз не особо сработало. С Фэшем почему-то все срабатывает не очень. С чертовым Драгоцием каждый план идет наперекосяк. — За соком, — пожал плечами он, открывая дверцу холодильника и доставая пакет с изображением апельсина. Он сделал глоток прямо из горла и оперся на холодильник скрестив руки. — Но я смотрю, мне тут не рады. Прямой, уверенный взгляд, прохладный, как родник. Глаза в глаза. Фэш умел смотреть так, что по телу Василисы тут же бежали мурашки, и в горле застывал комок. Он умел одним взглядом выбивать из нее уверенность, спешно нанесенную браваду и стирать усмешку мазком синих, как море глаз. Взгляд, как автоматная очередь, как удар под дых, но Василиса выдерживает его на этот раз. Не отрывает глаз и смотрит, раз за разом умирая, утопая в его синей радужке, которая напоминала только подтаявший лед. Слова, как пули. Фэш умел говорить так, что сразу становилось понятно — с ним шутить не стоит. Его голос, который мог стать бархатным, мягким и теплым. Голос, который мог едва ли не гладить словами, Василиса знала, что мог, но сейчас был мечом, стальным топором, который каждым звуком оставлял трещины в ее броне самообладания. Маришка кашлянула, прервав их молчаливую битву. Огнева тут же отвела взгляд, а на скулах Драгоция показались желваки. Почему-то, ему не хотелось прерывать зрительный контакт. Не хотелось, чтобы его прерывала она. — Просто мы тут обсуждаем в чем пойдем на бал, какую сделаем прическу, какой маникюр, — монотонно начала перечислять Маришка, демонстративно загибая пальцы. Василиса едва не хихикнула, увидев, как Фэша передернуло. Он покосился на Марка, как на душевнобольного. — И тебе это интересно? — Меня заставили, чувак, — вздохнул Марк, а Фэш только дернул бровью и молча вышел из кухни. — Почему мы не можем просто все ему рассказать? — взвился Ляхтич, как только Драгоций оказался за пределами видимости. — Потому что он легко может рассказать все Нерейве, тогда меня запрут здесь, и я не смогу помочь Дейле, — произнесла Василиса с отчаянием. Она не могла передать словами, как ей хотелось рассказать Фэшу. Ей хотелось, чтобы он понял и помог. Но она не могла рисковать Дейлой ради призрачного шанса на помощь Драгоция. — И все же, — начал Марк, но Огнева внезапно выпрямилась и со стальными нотками в голосе перебила: — Моя мать умерла, мой отец, моя сестра в плену у Астрагора. Моя бабушка готова рискнуть ей, но я нет. Я должна ее спасти, и точка. И я сделаю все, что потребуется. Ляхтич опустил взгляд на кружку с недопитым чаем. Ему явно было что сказать, но после слов Василисы, все аргументы казались такими глупыми и расплывчатыми. Марк просто кивнул, сжав зубы, а Маришка вдруг прикоснулась к его напряженному кулаку. — Все будет хорошо, Василиса, — губы Маришки сложились в успокаивающую улыбку, но Огнева только мотнула головой. — Не знаю, — она сглотнула. Хорошо все точно уже не будет, как ни старайся и как ни перекладывай карты. Рассказать Фэшу — потерять сестру. Не рассказать — потерять Драгоция. И почему она вечно кого-то теряет? Василиса резко поднялась из-за стола, и Маришка вздрогнула, увидев безысходность во взгляде Огневой. Все события накатывали на них, как огромные волны-цунами. Ни справиться, ни остановить их было невозможно. Либо умереть под толщей воды, либо выжить, и навсегда остаться покалеченным. Все молчали, но знали, что кого-то волна сломает. Вопрос лишь: когда?***
Рыжие, крупно закрученные локоны, красиво подведенные голубые глаза, потрясающе сидящее платье, туфли на шпильке и маникюр в тон. Все было идеально. До тошноты идеально. Раньше бы Василиса сделала миллион фотографий, раньше бы она с удовольствием покрасовалась бы в новеньком наряде перед тысячами подписчиков в Инстаграмме, но сейчас хотелось только снять туфли на высоченном каблуке, смыть вызывающий макияж, прийти в кафе, а потом заказать пиццу, или другую жизнь. Приключения, перестрелки и погони. Со стороны все так романтично и интересно, и Огнева всегда мечтала стать главной героиней триллера, но оказавшись в боевике наяву, желание испарилось, оставив лишь смертельную усталость. Теперь, когда она вынуждена обманывать, скрываться, идти на едва ли не самоубийство, обычная подростковая жизнь кажется раем. Смешно. Огнева заправила выбившуюся из прически прядь и снова взглянула на себя в зеркало. Платье было красивым. Очень красивым. В полу свете оно казалось больше бирюзовым, чем небесным, но смотрелось просто потрясающе. Облегающий лиф, пышная юбка, вырез на спине, открывающий лопатки. Василиса крутанулась, мельком взглянув на себя. Какой диссонанс. «Все плохо. Но выглядит все блестяще.»* Огнева усмехнулась, и направилась к выходу. На улице ее уже ждало такси, в котором сидела Маришка. Остальные решили навестить Диану, Яриса и Марка. Для них все было кончено, но не для Василисы. Огнева вышла из комнаты, щелкнула выключателем, включая свет в прихожей и едва не вскрикнула от неожиданности. Прямо у входной двери стоял Фэш и мрачно смотрел на нее. Василиса перевела дыхание и с опаской взглянула на Драгоция, скрестившего руки на груди. Его глаза, казалось, потемнели, во самой позе сквозила напряжение, а по скулам ходили желваки. Он злился, и Василисе нетрудно было догадаться почему. — Мне звонила Нерейва, — вкрадчиво произнес Драгоций, подтвердив догадки Огневой. — Просила присмотреть, чтобы ты не вздумала сбежать на бал. Василиса, вопреки своим же ожиданиям, не опустила голову, не спрятала взгляд, а наоборот только упрямо вздернула подбородок и пристально посмотрела ему в глаза. — Я пойду туда. — Нет, ты не пойдешь, — едва ли не прошипел Фэш, резко теряя спокойствие и мягкость линий. Он сделал шаг к Василисе, которая сглотнула и почувствовала, как дыхание снова перехватило от близости с ним. У Драгоция были синие глаза, которые сейчас напоминали вечернее небо, но в них бушевал шторм. А у Василисы голубые, как океан. А в них крушение. Фэш был явно взбешен, он подошел к Огневой почти вплотную, смотря на нее сверху вниз. Даже туфли на шпильке не спасали ее от этого. Фэш то и дело сжимал и разжимал кулаки, бессильно злился от того, что ничего не может сделать, повлиять на ее выбор, кроме как закинуть на плечо, а потом запереть где-нибудь. Он был готов так поступить, но понимал, что в какой-то степени она права. И ее желание спасти сестру, пусть и ценой собственной жизни вполне понятно. Только вот сейчас этого не требовалось, как же ей объяснить это, не раскрывая детали плана Нерейвы? — Ты не понимаешь… — начал Фэш. — Так объясни мне! — едва не закричала Василиса с отчаянием. Ее голос надломился и она, прикусив губу, уперлась взглядом куда-то повыше его плеча. — Не могу, — глухо произнес Драгоций и Василиса фыркнула. С какой-то горечью и даже обидой. Причем далеко не справедливой, и сама понимала это. Сначала она скрывала от него, потом он. Видимо, у них на судьбах это написано: вечно держать секреты друг от друга. — Но на танцы ты не идешь. — Прости, Фэш, — Василиса наконец снова посмотрела прямо на него, и Драгоций удивленно приподнял брови. …- Ну и зачем мне это? — с недовольством взглянула Огнева на шприц, наполненный какой-то белесой субстанцией. — На всякий случай, — пожал плечами Марк. — В нем транквилизатор, проспит пару часов, очнется с мутной головой, забудет последнее, что с ним произошло. — Ты уверен, что это безопасно? — Василиса прикусила губу, проводя пальцем по приспособлению. — Уверен… Огнева, чувствуя себя последней сволочью, подняла руку и коснулась щеки Фэша. Чуть шершавой от щетины, но теплой. Драгоций взглянул на нее с растерянностью, мелькнувшей во взгляде, это маленькое прикосновение на секунду выбило его из колеи, и тут же в шею пилась игла. Глаза Фэша наполнились пониманием, и он с неверием посмотрел на Василису, которая несколько раз моргнула, стараясь не дать волю слезам. Драгоций покачнулся, дернул головой, пытаясь отогнать наваждение, а потом явно шатаясь, направился ко входной двери. Он уперся в нее ладонью и, стараясь дышать медленнее, чтобы оттянуть действие снотворного. Фэш прекрасно понимал, что это ничего не даст, но не мог так легко сдаться. Он не мог отпустить ее на смерть. — Не… Смей… Идти… Василиса опустилась рядом с ним на колени, когда корпус Фэша начал кренится в сторону, но он все же цеплялся за дверь, не давая ей выйти. Огнева улыбнулась сквозь слезы. Они оба такие упертые. Покачала головой, и рука Драгоция безвольно опустилась на пол, и Василиса осторожно придерживая ему голову, дала ему лечь. — Прости меня, — она покачала головой. Драгоций несколько раз безуспешно пытался поднять голову, но все равно бессильно опускался на пол. Огнева снова осторожно провела ладонью по его щеке и почувствовала, как первая слеза скатывается по щеке. Он смотрел на нее с таким отчаянием, что Василиса не могла выдержать этот взгляд. Она вдруг и легко прикоснулась своими губами к его, пытаясь запомнить это ощущение. Пытаясь удержать в памяти каждую деталь, каждую мелочь. — Я люблю тебя, — прошептала Василиса, отрываясь от его губ и утыкаясь носом куда-то то ли в плечо, то ли в ключицу, с наслаждением вдыхая запах ландышей и чего-то хвойного. Почувствовала, как его дыхание сбилось, и поняла, что как никогда хочет остаться. Огнева вздохнула и ощущая бетонную тяжесть на сердце, поднялась. А в глазах Фэша, прежде чем он, не в силах бороться со снотворным, закрыл, мелькнуло что-то такое, чему она не смогла дать названия. Слезы уже текли по щекам, смазывая весь макияж, и Василиса не могла, не хотела, не знала, как их остановить. Трясущимися руками она закрывала дверь, беззвучно всхлипывая, ощущая, как в животе завязывается узел из страха, вины и безысходности. А Фэш все забудет. Точно забудет. Транквилизатор сотрет из его памяти ненужное, а Василиса уже не повторит того, что сказала. Только сейчас в полной мере она ощутила на что идет. Астрагор — псих. Самый настоящий. И живой из его лап она не выберется совершенно точно. Хорошо, что сказала. Пусть и зря. * — (с) Эрих Мария Ремарк.