***
Василиса с упавшим сердцем почувствовала, как рука Фэша на ее талии окаменела и вовсе убралась. Он резко выдохнул и быстрыми шагами вышел из комнаты. Василиса со всхлипом опустилась на стул спрятала лицо в руках. Впервые в жизни она почувствовала безысходность. Не такую пустую грусть, как раньше, а настоящее отчаяние. Василиса лишь через несколько секунд заметила, что слезы катятся по ее лицу. Маленькие капли яда, прожигающие глаза. Кровь, не щадящая щеки. Тихие рыдания сотрясали все ее тело, будто судороги. Она захлебывалась, не могла остановится. Размазывала по лицу остатки ненависти к себе и обнимала себя руками, словно пытаясь отгородится от всего мира, от обиды, горечи и понимания. Понимания того, что он ее не простит. Фэш мог простить многое, но не это. Захарра прикусила губу и, прерывисто вздохнув, злобно посмотрела на Марка. Девушка сжала кулаки и собралась ударить парня, опустившего голову. Она поверить не могла, что Марк так грубо рассказал все Фэшу и подставил Василису. Но, встретившись взглядом с Ником, сдулась. Ребята смотрели на нее с пониманием. Кареглазая обреченно кивнула, она неожиданно для себя решила, что сейчас Василисе будет лучше посидеть одной. Без этой ненужной ей жалости. Захарра повернулась и так же резко, как брат, вышла из комнаты. За ней последовали остальные. У каждого в голове мелькали разные мысли. Все злились на Василису за то, что не рассказала, утаила. Но каждый понимал, что она на самом деле любила его. Василиса так и осталась сидеть, содрогаясь от рыданий. Ничто не сравнится с душевной болью. Эта боль раздирает изнутри. Она сводит с ума. Сжигает дотла всё живое. Она встала, пошатываясь, словно пьяная, и вышла на улицу. Холодный ветер завывает неистово и злобно, бродя по лабиринтам города. Небо затянули темно-серые гневные тучи, скоро начнётся дождь… Она опустила вниз свои серые глаза, хотя обычно они у нее голубого цвета, но сегодня был особый случай. Дышать становилось все тяжелее, что-то скорбящее ныло внутри и не давало вздохнуть полной грудью… Душа, это душа разрывалась от болей и мук. Вы знаете, как болит душа? Нет, это нельзя сравнить с физической болью — это совсем иное. Физическую боль можно перетерпеть, свыкнутся с ней, её можно описать и увидеть. Душевная боль недоступна человеческому глазу и уху, о ней нельзя сказать или написать… Она просто испепеляет тебя изнутри. Она никогда не исчезает бесследно, ты живешь с ней всю жизнь, просыпаешься и засыпаешь с ней и лишь изредка, когда в твоей жизни случаются солнечные дни, ты на время отвлекаешься от нее, но она не умирает, а просто тихонько ждет своего часа, чтобы набраться сил и снова вылезти наружу, сквозь кровоточащие рубцы на душе. Ты идешь по улице, а на глазах блестит несколько предательских слезинок, подступает ком к горлу, и ты кричишь… Кричишь безмолвно, сама себе… Кричишь в никуда. Тебе страшно, жизнь обесцвечивается и теряет всякий смысл… И ты думаешь, а что если…? Гром… Огромные градины дождя разбиваются об асфальт, стекают по щекам и смешиваются с солеными слезами… Василиса незаметно для себя подошла к мутному от капель зданию. Она молча отворила дверь и зашла в зал, где они с Фэшем только что тренировались. Она всхлипнула и подошла к груше, на которой она отрабатывала свои первые удары и резко выбросила руку. Еще раз. Еще. Она била по ни в чем не повинной груше до боли в костяшках, до содранной кожи на руках. Она ждала боли, но ее не было. Душевная заглушает физическую. Василиса стерла последние слезы и ударила еще раз. Она сломала ногти. Кровь алыми каплями стекала по рукам. Огнева только заметила, что вместе с ногтями оторвала кожу до мяса. Костяшки пальцев были изодраны. Она упала и заснула с одной мыслью. Она будет пытаться. Она постарается рассказать все ему и объяснить. А если не выйдет — значит поздно. Поздно. Любовь когда-нибудь пройдет. Возможно.***
Темноволосый парень молча сидел на кровати. Он тяжело дышал, пальцы запутались в кучерявых волосах. Внутри него шла борьба. Борьба между обидой, разбитым сердцем, недоверием и надеждой, любовью. Ведь как важно… Уметь понять и простить, даже не смотря на боль. Помочь, а не предлагать помощь из вежливости. Уметь остаться, даже когда гордость велит уйти. И любить не за что-то, а просто так. Фэш зарычал и бросился в ванную, разрываемый мыслями. Он рывком открыл кран и плеснул себе в лицо ледяную воду. Драгоций оперся руками на раковину и посмотрел в зеркало. Он увидел не себя. Незнакомца. Этот измученный человек с мешками под глазами и несчастными глазами не мог быть Фэшем. Это был человек, не способный выдержать свалившееся на него испытания. А Фэш Драгоций мог. Хлопнула дверь, и Фэш устало вздохнул. Как ему надоело все это. Он хотел лишь одного: чтобы была девушка, которая любила бы, искренне, по-настоящему. Как ему хотелось, чтобы это была она, но видимо не судьба. Он уже знал кто именно пожаловал в его комнату. — Что ты хочешь, чудовище? — чуть улыбнулся он сестре, скромно стоящей у косяка двери. — Я всего лишь хотела сказать, что у каждого из нас есть человек, который принес нам очень много боли, — грустно улыбнулась Захарра и, подойдя к нему, положила брату на плечо руку. — но он навсегда останется в сердце тем, кто принес очень много счастья. Попытайся простить ее. Да, она сделала тебе больно, — но не отвечай тем же, сделай ей добро. Ты — другой человек. Ты лучше! Фэш потер глаза, внимательно посмотрел в лицо Захарре. Ее глаза светились заботой и добротой. Он с нежностью подумал о том, что она всегда будет на его стороне. — Я знаю ты любишь ее. Постарайся… — Нет. Не люблю. — жестко произнес Фэш. — Никого не любить — это величайший дар, делающий тебя непобедимым, так как никого не любя, ты лишаешься самой страшной боли. Прости, Захарра, но я гораздо хуже нее.***
Василиса бы долго лежала в спорт зале, но к ее счастью туда неожиданно нагрянула Нерейва, вспомнившая вдруг, что у внучки и Фэша должно проходить занятие. Женщина застала рыжеволосую сжавшуюся в комок, с растрепанными волосами, размазанными по лицу слезами и окровавленными руками. — Василиса! — воскликнула она и подбежала к сонно моргающей девушке. — Что случилось? Где болит? «Там, где никому не видно», — подумала она… — Это Фэш? Это он с тобой сделал? — глаза Нерейвы рассерженно сверкнули. — Я знала, что… — Я сама это сделала. За то как поступила с ним. — бросила Василиса и принялась рассматривать порванную кожу на руках. — А что ты сделала? — заинтересованно склонила голову бабушка Огневой. — Я совершила глупость, а потом не смогла об этом рассказать ему. Сегодня он узнал об этом. — Знаешь, лучше говорить истину, которая причиняет боль и затем исцеляет, чем ложь, которая успокаивает и затем убивает. — прищурилась Нерейва. Василиса лишь отрывисто фыркнула, понимая, что Нерейва права как никогда. Она задумалась: а почему ей больно? Ведь если подумать, больно должно быть Фэшу. Василиса чуть улыбнулась, он ведь стал для нее почти родным. А родной — тот, чья боль тебе больнее собственной.