***
Василиса выбежала на улицу и глубоко вдохнула прохладный воздух с запахом цветов. Обида росла внутри нее и складывалась стопочками на костях. Она разрывала ее изнутри. Заползала холодной гусеницей в желудок. Огнева зарычала и со всей силы пнула камень, лежавший под ногами. Ей до ужаса надоели эти вечные тайны. Надоел сарказм Фэша. Надоело обижаться и злиться. Надоели свои же ошибки. Ей захотелось все отпустить. Раз и навсегда. Рыжеволосая со вздохом легла на зеленую, свежую траву, на которой все еще блестели маленькие капельки влаги. В них отражалось солнце, и Василиса улыбнулась. Как же хотелось радоваться мелочам, гулять с друзьями и не мучаться от слишком взрослых для нее проблем. Она сорвала одуванчик с ореолом крохотных, невесомых, серебряных парашютов, готовых сорваться и закружиться в бешеном танце ветра. Василиса закрыла глаза и подула на этот цветочек луны. Чуть влажные семена одуванчиков разлетелись в разные стороны, то и дело поблескивая на солнце. Огнева решительно улыбнулась, она уже забыла, когда последний раз рисовала. Не маленькие эскизы и наброски на уроке, а по-настоящему. Красками и кистями, на мольберте, на холсте. Девушка быстро поднялась с земли, на которую только-только села и побежала в ту комнату, из которой недавно вышла. В гостиной все еще сидели ребята и обсуждали… А в прочем Василисе сейчас было совершенно неинтересно, о чем разговаривают друзья и ново обретенная сестра. Обсуждают ее хрупкое душевное здоровье, подорванное появлением вышеупомянутой родственницы или еще что. Больше всего ее сейчас волновало лишь одно, есть ли в этом доме хоть что-то: обрывок листа, огрызок карандаша и кусочек ластика. Хоть что-то. Ей бы хватило даже немного. Она ворвалась в гостиную, заставив всех вздрогнуть и повернуть головы в ее сторону. Они ожидали увидеть на ее лице все что угодно: боль, слезы, гнев, но никак не радостную улыбку и горящие ярким огнем предвкушения глаза. — В этом доме есть холст, кисти и краски? — сходу спросила она, повергнув каждого присутствующего в ступор…***
Ее руки летали над полотном словно бабочки, только что выпорхнувшие из банки. Эти тонкие пальцы провели в заточении больше года, им не давали выбраться на свободу, использовать свой талант и какую-то необъяснимую энергию. Краски смешивались прямо на холсте, образовывая все новые и новые природные узоры. Кисть в этих умелых руках еще не допустила ни одной ошибки. Каждый штрих, каждый мазок, каждая линия что-то значила. Каждое движение было или порождением почти волшебной импровизации или заранее продуманным. Да, Василиса сама прекрасно знала, что у нее настоящий талант. Когда-то давно чета Огневых водила свою маленькую дочку в каждый кружок, пытаясь найти ее призвание. Первым учреждением оказалась музыкальная школа. Она не доставляла Василисе ничего, кроме раздражения. Родители записали ее на вокал и фортепиано. Ни одно занятие не было приятным для девочки. При игре на инструменте, ее пальцы вечно соскакивали с клавиш, и дальше коряво сыгранных семи нот дело не пошло. С вокалом все обстояло еще хуже. Милой на вид Василисе, словно медведь на ухо наступил. Она не могла спеть и трех звуков, не сфальшивив при этом. Очень скоро учителя мягко сообщили Огневым о том, что музыка точно не для их дочери, и предложили попробовать и себя в школе танцев, находящейся неподалеку. Стиль танца в этой школе оказался балетом. Также там давались дополнительные занятия гимнастикой, для тех у кого еще нет растяжки и различными современными танцами… Как можно было догадаться Василису записали на все занятия, которые только были. Очень скоро обнаружилось, что у юной Огневой просто потрясающие способности к гимнастике и еще некоторым видам танца. Но к несчастью ей это было совсем неинтересно, буквально через пару месяцев она умоляла родителей поменять ее сферу деятельности. Те нехотя согласились и совершенно случайно им на глаза попалась вывеска кружка изобразительного искусства. На первом же занятии Василиса просто влюбилась в рисование и на радость родителям начала им заниматься день и ночь. Однако после смерти Лиссы Огнева ни разу не притронулась к профессиональным кистям и краскам. Лишь изредка девушка что-то набрасывала в тетрадке и, увидев восхищенные взгляды людей, тут же перечеркивала все. Каждый раз, когда Огнева рисовала, вот так по-настоящему, Она отдавала этому занятию всю душу и сердце. Как и сейчас. Скорее всего рыжеволосая бы даже и бровью не повела, если бы началось землетрясение. Слишком уж она была погружена в работу. А что же было изображено на холсте? На полотне медленно появлялись тихие альпийские луга, а на заднем плане величественные, припорошенные снегом, словно благородной сединой, горы. Почему она рисовала именно эту картину? Именно это место? Откуда такие детали? Все просто и ясно. И грустно. Даже чересчур. Это место очень много значило для Василисы Огневой. Тут она последний раз отдыхала с мамой. Только они вдвоем. Василиса до сих пор помнила каждую мелочь. Тяжелое восхождение. Пыль дороги. Рюкзак, оттягивающий плечи. И улыбчивое, нежное лицо мамы. Ее синие глаза, озорно подмигивающие дочери. Ее обветрившиеся губы повторяющие: «Ну же, Василиска! Еще немного! Поверь, вид того стоит.» И Василиса шла вслед за матерью. Она была для нее всем. Лучшей подругой. Психологом. Для Огневой в мире больше не было людей. Было лишь два исключения. Отец. И он. Фэш. Спустя пару лет Василиса подумала и поняла, что с ее смертью стала самостоятельнее и увереннее. Такая одержимость и зависимость от матери загоняли ее в глубокую яму, из которой потом сложно было бы выбраться. Но все же мало кто может похвастаться дружбой с родителями. Василиса до сих пор не могла забыть то волшебное чувство, когда они поднялись. Лисса разрешила сбросить рюкзаки и обе тут же почувствовали необычайную легкость. А вид… Он на самом деле стоил этих усилий. Каждого пройденного миллиметра. Именно тогда Лисса посмотрела на дочь как-то особенно и сказала три самых важных для Василисы слова: «Я тобой горжусь.» Именно сейчас, после спада ярости, от внезапно объявившейся сестры, Огнева поняла одну очень важную вещь. Да, Дейла знала про существование сестры. Да, от нее никто ничего не скрывал. Но зато Василиса получила настоящее детство с любящими родителями и незабываемыми моментами, важнейшими в ее жизни. А это многого стоит. Дверь вдруг отворилась и в проеме показалась любопытная мордашка Захарры. Два хвостика смешно топорщились, а их обладательница с робкой улыбкой рассматривала Василису, мечущуюся возле своей работы. — Василис! — позвала она и услышала в ответ лишь неразборчивое мычание. — Василиса! — уже громче прикрикнула она и в награду получила раздраженный взгляд Огневой. — Что? — Нерейва попросила тебя спуститься, — обижено сморщила нос Захарра и исчезла. Огнева нетерпеливо и чуть разочарованно вздохнула. Она долгим и критическим взглядом осмотрела картину и, сочтя ее достойной, хотя еще и незаконченной, все же соизволила спустится вниз. Бредя по ступенькам, ее начали терзать сомнения на счет Фэша. Как ей себя с ним вести? Как вести себя с сестрой? Она покачала головой в ответ своим мыслям и решила импровизировать. Это получалось у Огневой лучше всего. Рыжеволосая чуть слышно приоткрыла дверь и шмыгнула в комнату, стараясь остаться незамеченной посреди гула голосов. У нее это плохо получилось, потому что шум тут же смолк, и все взгляды оказались прикованы к ней. — Ну что вы смотрите?! — вспылила Василиса. — Со мной все в порядке, хрупкая детская психика не пострадала. Истерики не будет! — послышался еле слышный смешок Рэта и фырканье Дейлы. — С тебя штука… — улыбающийся шатен хлопнул по плечу хмурого Фэша и, увидев вопросительно поднятую бровь Василисы, миролюбиво пояснил. — Драгоцик был готов биться об заклад, что ты будешь плакать. Ну а я, зная характер твоей сестры, поставил на обратное. — Рэт все так же улыбаясь смотрел ей прямо в глаза. Он небрежно засунул руки в карманы и продолжил. — Рисковал конечно, но оно того стоило… — Как я понимаю, Фэш о тебе не лучшего мнения… — протянула Дейла, лучезарно улыбаясь, отчего свежую и веселую Василису начало мутить. — Так зачем меня сюда позвали? — поспешила Василиса соскочить с «больной» темы. — У меня краски сохнут. — Дейла и Рэт приехали для того, чтобы помогать вам тренироваться. — начала бабушка Василисы. — И им в головы пришла замечательная идея! Они предложили устроить что-то вроде игры по командам. — Типа выбивного? — подал голос Марк. — Нет, Ляхтич, кое-что получше. — сверкнул глазами Фэш, наконец-то переставший раздраженно косится на Василису. У него в глазах появились задорные огоньки. — У нас будет войнушка.