***
— Я ухожу в Йоррваскр, к ночи вернусь, – раздался за дверью голос Лидии. — Ладно. Удаляющиеся тяжелые шаги и скрип оповестили о том, что я остался один. Делать было нечего, да и пока что ничего не хотелось, поэтому я продолжил лежать, таращась в потолок. Хотя какое-то занятие найти всё же стоило, иначе я рисковал захандрить от безделья и долгого ожидания, которое омрачалось тем фактом, что Закри могла не вернуться. «Нет. Она обязательно вернётся. Тем более ещё и дня не прошло" – подумал я и мотнул головой, отгоняя дурные мысли. Входная дверь снова скрипнула. — Быстро ты, – подал я голос, думая, что это Лидия, но тут же понял, что ошибся. Шаги были вовсе не её. Уверенные и быстрые, при этом довольно лёгкие – Маркурио. И точно. В дверь просунулась голова имперца. — И что же это я сделал быстро? – настороженно спросил он. — Думал, Лидия вернулась из Йоррваскра. — А… вот оно что, – протянул маг и уже полностью оказался в комнате. Он как-то не то нервно, не то неуверенно поморщился. – Слушай… — Муторно как-то, – произнёс я, не давая закончить фразу. – Давай выпьем? Лицо Маркурио немного прояснилось. — Я, в общем-то, за этим и пришел. — Хорошо, – я усмехнулся. – Надеюсь, этот совместный поход не закончится ранениями. — Иди к Дагону, – беззлобно огрызнулся имперец, посмеиваясь. Я поднялся, и мы вышли в зал. Маркурио сразу по-хозяйски залез в буфет и выудил оттуда несколько бутылок и четвертину сыра, после чего задумчиво глянул на меня. — Полезай в погреб за копченым окороком. Сказано – сделано. Через пять минут мы уже расположились возле очага с выпивкой и закусками. Первые три кубка выпили молча. Я внимательно наблюдал за выражением лица Маркурио. Он старался выглядеть спокойными и даже расслабиться, но удавалось это неважно. Я его прекрасно понимал, потому что сам ощущал некую внутреннюю дрожь. Даже не знаю, чем эта дрожь была вызвана: то ли я так сильно успел привязаться к Закри, то ли дело было в том, что сейчас решалась судьба всего мира. — Ну что? – спросил я, не выдержав молчания. – Так и будем мрачно напиваться в унылой тишине? Давай выпьем за… — За долгожданное спокойствие! – поспешно предложил Маркурио. Видимо, он решил, что я хочу выпить за Закри или за её победу, однако как любой суеверный воин я знал, что раньше времени пить за победу – дурнейшая примета. Чисто и высоко прозвенели кубки, мы выпили, после чего маг уже действительно расслабился, потому что на его лице появилась привычная ироничная полуулыбка. — Спокойствием, кстати, нам наслаждаться не долго. Уверен, военная кампания развернётся в полную силу самое большое через пару недель после окончания перемирия. — Уверенность подкреплена достоверными сведениями? Или вывод сделан, исключительно основываясь на знании всего этого… – маг вопросительно изогнул бровь, от чего я невольно усмехнулся и продолжил со скамповской ухмылкой: – Противодействующих сторон, я хотел сказать. — Ага, – Маркурио хмыкнул. – Посчитаем, что я поверил. — Тогда предлагаю выпить за веру. Имперец рассмеялся и отсалютовал кубком. — Уверенность подкреплена сведениями из столицы и знанием, что Ульфрик ни под каким предлогом не откажется от своих идей, а значит, восстание не прекратится, – он внимательно посмотрел на меня. – Ты ведь бывал в Скайриме, неужели ничего не слышал о Буревестнике и его Буре? — Тогда я вел бесхитростную жизнь наёмника, помощника охотнику за головами, поэтому к политике дела не имел никакого, – я пожал плечами. – К тому же, когда ещё только начинали появляться идеи бунта, вернулся на Солстхейм. — Тогда понятно. Впрочем, к даэдра Ульфрика и всё его воинство. — Согласен! – в очередной раз звякнули кубки, после чего я спросил: – А какое, собственно, отношение мы можем иметь к гражданской войне? Не думаю, что Закри настолько успела проникнуться любовью к Родине предков. — А она и не прониклась. Некоторые сородичи до сих пор приводят её если не в исступление, то в явное замешательство. Впрочем, не только сородичи, – маг тяжело вздохнул. – Дело во мне. Во время Великой войны вышел указ, согласно которому все боевые маги определённого уровня обязаны вступить в Легион. Этот указ имеет силу до сих пор. Пока не ведутся активные боевые действия, такие маги числятся в запасе, но как только возникает необходимость, обязаны явиться в штаб, а там уже куда пошлют. — Да уж, не повезло тебе. И всё же я не вполне понимаю… — Закри сказала, что если меня призовут, она тоже вступит в Легион и будет сражаться. — И переубедить её, само собой, не вышло? — А то ты не знаешь эту упрямицу! – маг обречённо вздохнул. – Впрочем, тебе не о чем беспокоиться, вернёшься весной в свою Воронью Скалу и всё. Ты не являешься подданным Империи, поэтому участвовать в этой глупой войне не обязан. — А вдруг я решу стать добровольцем? – спросил я с ухмылкой. Маркурио вытаращился в искреннем недоумении. Я мысленно улыбнулся. То-то же! Нечего заранее распоряжаться, куда и по каким причинам поеду. — С чего вдруг такое рвение? – настороженно поинтересовался собеседник. — Тянется душа на подвиги, – многозначительно заявил я и тут же расхохотался, глядя на Маркурио. Тот тихо выругался. – Да будет тебе. Почему ты не допускаешь, что у меня могут быть личные мотивы? — Значит, личные мотивы? – имперец недобро сверкнул глазами. Я хмыкнул и, облокотившись на столик, пристально посмотрел в тёмные глаза мага, тот невольно немного отстранился. — Личные мотивы – это и честолюбие, и месть, и ещё много всего. Причём месть даже в первую очередь. Я – данмер, мы долго живём и долго помним. И вообще, – я поднял кубок, – ты производишь впечатление умного и рассудительного человека, поэтому не порть это поспешным суждением о чужих мотивах. Так что прекращай смотреть волком и давай выпьем. Маркурио кивнул и немного расслабился. Мы осушили кубки, я тут же наполнил их. — А ты тот ещё ревнивец, – не смог утерпеть я. — Каюсь, господин Серо, – сардонически отозвался собутыльник. – Я на самом деле ревнивец и жуткий собственник. Мы одновременно заржали. Не знаю, какую по счету бутылку мы выпили; когда Маркурио попытался подняться, то потерпел неудачу и плюхнулся обратно. Я же предусмотрительно даже не стал пытаться произвести подобные телодвижения. — Нужно освежиться? – заявил Маркурио, фокусируя на мне взгляд. — Нужно, – согласился я. – Только и с собой возьмём чего-нибудь. — Уверен? – маг с прищуром посмотрел на меня, затем на бутылки. – Мы, кажется, уже пьяны как последние портовые грузчики. — Скажи даэдра Анаэдра. — Пф… Легко: дэдра-анаэдра — Да, это слишком просто, – я задумался. – Во! Скажи Ральб… Ральдб-тхар Маркурио поморщился и сделал глубокий вдох. — Ра-альд-бтхар, – протянул он. – Ральдбтхар! — Отлично, – мы обменялись довольными улыбками и опрокинули ещё по кубку. – Только мне кажется, что сейчас это название стало легче произносить. — Пожалуй, ты прав, – маг скривился. – Терпеть не могу двемеров. — В бездну двемеров, – согласился я. — За это и выпьем! – Маркурио ухмыльнулся. – За двемеров! Чтоб им было пусто, где бы они ни были. Хоть на том свете, хоть на этом. Маг выпил залпом и поморщился. Найденный в буфете ром был прямо-таки жидким огнём. Я выпил свою порцию и сфокусировал взгляд на собутыльнике. — Ты предлагал выйти, освежиться, – он кивнул. – Вот и пошли. Самым сложным было подняться, однако мы справились и, отправив в сумки несколько бутылок, вышли на улицу. Ночь была на удивление ясной и приятной; ветер удачно дул с запада, поэтому не было промозглой сырости. Я решил посетить одно местечко, где часто сидел, когда бывал в Вайтране, поэтому мы поднялись по лестнице между казармами и Охотником. Пройдя по проулкам жилых кварталов, мы оказались возле крепостной стены, оставалось пройти ещё немного. — Вот и пришли, – довольно сказал я, когда мы оказались перед сторожевой башней. — Нас отсюда стражники прогонят, – заявил Маркурио после глубокомысленной паузы. – С руганью, как никчёмных пьяниц. — Не-е-а, – протянул я, широко улыбаясь. – Именно с этой башней связана какая-то чуть ли не мистическая история, из-за которой стражники бывают тут редко. Вроде как убили здесь кого-то, причём убили скверно. Поддерживая друг друга, мы поднялись по лестнице и уселись на краю смотровой площадки, свесив ноги за ограждения. Откупорил бутылку и протянул магу, и принялся открывать вторую, уже для себя. — Закри будет сердиться, – задумчиво произнёс Маркурио. — Почему? Я оторвался от своего занятия и уставился на товарища. Тот как-то странно смотрел на сосуд. — Потому что мы выпили весь её ром. — Не будет, – я отмахнулся. – Отправим кого-нибудь в Солитьюд, за выпивкой. В порту чего только не купишь. — Ты прав, – он удовлетворённо улыбнулся и отсалютовал бутылкой. Мы выпили. Воцарилась тишина, во время которой маг меня сосредоточенно разглядывал. Мне это надоело, и я вопросительно изогнул бровь, от чего он хмыкнул. — Я рад, – доверительно произнёс он. – Очень рад, что ты выжил. Я собирался растормошить Маркурио, но всё равно не ожидал такого откровения, поэтому не придумал ничего лучше, чем ответить: — И я рад. Вообще, предлагаю выпить за всех выживших и вернувшихся из Чёрного Предела, и за весь наш отряд тоже. — Точно, – мы выпили, и имперец тут же добавил: – А теперь за тех, кто там сгинул. Он поник. Что было вполне ожидаемо. Я поморщился и мотнул головой. С Закри было проще: она всегда знала, насколько хочет довериться именно в этот миг и открывалась ровно настолько. Маркурио же хотелось выговориться, но он себя останавливал. — Чтобы не сгинуть нигде, нужна удача, – осторожно начал я, подбирая слова. – А удача – дама капризная, как и её покровительница. Но все знают, что капризные женщины любят лихих мужчин, лучше всего вооруженных до зубов. Поэтому давай выпьем за Удачу и оружие, чтоб ни то, ни другое не подвело в бою. — Тогда мы попутно выпьем ещё за одну капризную женщину, – я вскинул брови, на что маг широко ухмыльнулся. – Эту женщину зовут Магия. — Не выпить за неё почти преступление, – я рассмеялся. Звякнули бутылки. – Раз уж речь зашла о магии, нужно проверить, остались ли в мире маленькие незначительные чудеса. Я хитро улыбнулся озадаченному магу и спрыгнул на площадку. Если бы не бесчисленные тренировки, этот ход однозначно закончился бы падением. Я сконцентрировался, чтобы удержать равновесие и твёрже устоять на ногах, после чего пошел к стене башни. Отсчитав нужный камень, я припал для устойчивости на одно колено и вынул кинжал. Плитка поддалась почти сразу, за спиной послышалась возня – Маркурио слезал с ограждения. Я подождал, пока он окажется возле меня, и поддел плиту ещё раз и отставил её в сторону. Взору открылся тайник. Увиденное превзошло все ожидания: в нём было три бутылки суджаммы, рядом с ними лежал эбонитовый кинжал. Маркурио создал светляк. При свете, я понял, что пыли на бутылках меньше, чем могло бы скопиться за пять лет, поэтому запустил руку вглубь тайника. Мои глаза невольно округлились, потому что я нащупал там кошель. Пошарив ещё немного, наткнулся на что-то кожаное, а также стеклянное. А вот это уже что-то новое… — Нашли-таки, – проворчал я, вытаскивая кожаный предмет, оказавшийся конвертом. Маркурио расхохотался. — А я уже спьяну поверил, что ты решил проверить наобум и вдруг нашел чей-то тайник, – на этот раз мы разразились хохотом вместе. Проржавшись и утерев проступившие слёзы, Маркурио немного посерьёзнел и торжественно произнёс: – Читай. Я внимательно посмотрел на конверт. Печатей не оказалось, поэтому я позволил любопытству взять верх. Я вынул небольшой кусок пергамента. Ровные, размашисто написанные строчки гласили: "Приветствую Вас, уважаемый владелец! Я нашла этот тайник и имела наглость позаимствовать суджамму и золото, а также оставить здесь несколько своих вещей. Поскольку я всё вернула и даже немного добавила сверху (кольцо и три сапфира), рассчитываю на Вашу взаимную честность. Искренне благодарю Вас, уважаемый владелец. Этот тайник очень помог мне в самые трудные времена. P.S. А теперь обращусь к тому, кто, возможно, вознамерился просто нагреть руки: на плитке-крышке скрыта ядовитая руна. Хозяина она признает, а вот вор умрёт от яда к следующему закату". — Что там? – маг нетерпеливо дёрнул головой. Я отдал ему письмо, а сам снова нырнул в тайник. Там, где нашлось письмо, было несколько бутылок рома, а в противоположной части обнаружилась шкатулка и два кожаных кошеля с камнями. Я вытащил шкатулку и осторожно положил перед собой. — Телдрин, – задумчиво произнёс Маркурио, – тебе не кажется, что ты уже где-то видел этот почерк? — Кажется. — Закри? — Закри. Мы переглянулись и уставились на шкатулку. Небольшой ларец темного дерева украшала серебряная инкрустация в виде замысловато переплетённых стеблей тропических растений и рун, а в левом верхнем углу, в кружке, напоминающем солнце, красовалась витиевато написанная "З" из альдмерского алфавита. — Вот тебе и тайны за семью печатями, – с усмешкой сказал Маркурио. Я послал вопросительный взгляд. – Это, скорее всего, шкатулка для писем. Я поднял вещицу и осторожно потряс. — Да, тут явно не драгоценности, – заключил я. Мы снова переглянулись. Маг потёр подбородок и потянулся к шкатулке, но одёрнул руку. — Что будем делать? – спросил он, поднимая глаза. Я пожал плечами, изображая безразличие, но на самом деле начинало распаляться моё треклятое любопытство. Оно вместе с неожиданной находкой даже выбило хмель. Магу тоже явно хотелось узнать, что внутри. — Конечно, – осторожно начал я, – дьявольски любопытно. Но… — Но? – маг изогнул бровь. — Но шкатулка, скорее всего, защищена ядом или ещё чем-то. — Да, пожалуй, – он поморщился и вздохнул. – Но… — Но? – повторил я, посмеиваясь. Маг фыркнул. — Но в некоторых делах, все средства хороши, – он замолчал и мотнул головой. – Нет. Всё же читать чужие письма – мерзость. — Тогда я возвращаю её на место. Маркурио ещё раз поморщился и кивнул. — Так будет правильно, – сказал имперец и сел, привалившись к стене. – Тем более она бы не простила, если бы узнала, – он мрачно усмехнулся. – Она вообще не умеет прощать. — Разве так бывает? – я искренне удивился. – Есть мстительные, есть жестокие, злопамятные. Но ведь это, чаще всего, по случаю. — А она именно не умеет прощать. Это трудно объяснить, но это так. — Даже не знаю, что и сказать, – признался я. – Однако беспощадность к врагам и требовательность к соратникам и близким - не самые плохие качества. Собеседник глухо рассмеялся, я удивлённо посмотрел на него. — Закри сказала как-то, что если с врага нечего взять, то пощады он не заслуживает, – пояснил маг. Я невольно усмехнулся. Побери Дагон, насколько же приятней и легче работать с единомышленниками. — Предлагаю выпить за врагов, с которых есть что взять. Хорошие враги несравнимо лучше гнилых союзников. — Согласен, – Маркурио приподнял бутылку. Я только собрался поделиться соображением, что от разговоров о врагах, а тем более союзниках, мысли невольно возвращаются к войне, как в небе раздался ужасно знакомый рёв – дракон. Мы переглянулись и, не сговариваясь, подскочили и бросились к краю площадки, причём на удивление ловко и быстро. Снова послышался рёв, но уже ближе, а через несколько мгновений мимо башни пронеслась огромная крылатая тень. Как ни странно, дракон не собирался нападать на Вайтран или окрестные фермы, а быстро летел в сторону Глотки Мира. Маркурио сплюнул и помянул Дагона. Я мысленно с ним согласился. Мы переглянулись и устроились, как до нахождения тайника. Маркурио ещё раз глянул в направлении, куда умчался дракон, после чего перевёл задумчивый взгляд на меня. — Предлагаю выпить за драконов, – произнёс он. — Чтобы они как можно реже встречались на пути, – закончил я. — А вообще, – деловито заявил маг, сделав несколько глотков, – они сейчас поутихли. Одно время, шагу нельзя было ступить, не нарвавшись на проклятущих ящеров. Драконы чувствуют Закри не хуже, чем гончая добычу. Радует, что такое чутьё обоюдно, поэтому стычек удавалось избегать. Эти твари вполне смертны, как оказалось, но во встречах с ними приятного мало. — Тут даже не поспоришь. Я задумался, вспоминая первую встречу с драконом, на выходе из Нчардака. Тогда даже не успел как следует проникнуться событием, не то что испугаться. Та схватка до сих пор казалась какой-то невероятной. Возможно, если бы дракон не заговорил, прежде чем напасть, то это выглядело бы более устрашающим. — Как ты вообще воспринял первый бой с драконом? Я, если честно, толком не успел понять, что происходит, – решил поделиться я. – Сначала эта тварь заговорила, потом они с Закри стали обмениваться Криками, а конец был вообще чем-то невообразимым. — Да примерно так же, – откликнулся маг. – Только тогда Закри знала меньше Криков, чем сейчас, поэтому больше поразило именно поглощение души: вот дракон летал и дышал потоками невероятного холода, а вот он лежит горой костей у её ног. – Мы понимающе переглянулись и одновременно выпили. – Пожалуй, это было самым необычным, что я видел за время своих путешествий. Больше, разве что, меня поразило получение высшего уровня Колдовства. — Знаешь высшее Колдовство? – я присвистнул. – Так почему не пользуешься? — Нет, – маг замотал головой. – Я из этой школы знаю только призыв кинжала и огненного питомца. Это приятель у меня прирождённый колдун, вот на радостях и потащил на одну из башен Коллегии, когда совершал ритуальный призыв. Вообще, у нас была весёлая компания: Жан – тот самый колдун, Бьорнольф – мастер изменения, Хродульф – зачарователь и единственный из компании обделённый магическими талантами, Сципио был иллюзионистом, и два в чистом виде боевика: я и Дранас. С Бьорнольфом, Хродульфом и Сципио мы были знакомы с детства, а с остальными познакомились уже в Винтерхолде. Маркурио нахмурился и замолчал. — И как же разошлись пути после выпуска из Коллегии? – осторожно спросил я. — Жан вернулся домой, в Хай Рок. Он из Вэйреста. Решил просвещать народ на тему того, что Колдовство – это не некромантия, а так же всерьёз настроился заняться изучением слияния Колдовства и Разрушения. Знаешь, вроде зачарования огненной ловушки душ: сначала наносится урон огнём, а впоследствии поглощается душа. С ним связь почти оборвалась, изредка пишет только Хродульфу с Бьорнольфом. Те живут в Солитьюде, нужно, кстати, к ним заехать при случае, а то в последний визит их не оказалось дома. Видимо, отправились в очередное путешествие, – импрец приложился к бутылке, после чего продолжил: – Дранас ко всеобщему удивлению стал адьютантом в Синоде, собственно, на этой почве с ним дружно и разругались, потому что Синод – это та ещё гадость, но он утверждал обратное. Коллегия Шепчущих хотя бы продолжает заниматься наукой и худо-бедно обучать молодых магов, тогда как члены Синода заняты только танцами вокруг трона императора. Я невольно хмыкнул, вспомнив излияния Гаэлиона о крупных магических организациях Империи. Характеристика "та ещё гадость" в отношении Синода была чуть ли не лестным отзывом, по сравнению с тем, что говорил друг. Признаться, такие хитросплетения гуарьей задницы, представителей Дома Забот и последствий их скрещивания я едва ли когда-то мог себе вообразить. Коллегия Шепчуших, по словам всё того же Гаэлиона просто заплесневела, и только Коллегия Винтерхолда достойна хоть какого-то внимания. После разные знакомые подтвердили его слова. Все сходились на том, что Коллегия Винтерхолда – единственная нормальная магическая организация на данный момент, пусть и пребывает в некотором упадке из-за недостатка средств и не вполне умелого руководства. — Впрочем, у каждого свой путь, – продолжал тем временем Маркурио. – Про Сципио ты уже знаешь. Он хотел собрать толковую команду наёмников, – имперец даже слегка улыбнулся, – точнее, небольшой боевой отряд, и зарабатывать, нанимаясь сопровождать разные экспедиции. Я даже загорелся этой идеей. Знаешь, всё бы могло получиться, если б не тот поход. Продолжать это дело в одиночку я не захотел. — И всё же получилось, хоть ты и не продолжил ваши совместные начинания, – маг с недоумением уставился на меня. Я удовлетворённо хмыкнул, потому что мне удалось остановить почти неизбежное скатывание в горькие воспоминания и самобичевания, обычные для выжившего. – Сам подумай: ты – маг разрушения, я маг-мечник, Закри – мечник и по совместительству лучник, как и Дженасса, а Арания – целитель. Чем тебе не идеальный боевой отряд? — И правда, – протянул Маркурио и улыбнулся уже широко. Чтобы избежать благодарностей, которые, несомненно, заставили бы чувствовать себя неловко, я ответно улыбнулся и похлопал мага по спине. — Иногда всё происходит само собой, причём весьма удачно. – я легонько стукнул своей бутылкой об его. – Судьба не такая уж злодейка, особенно если крепко держать её под уздцы. — Ты снова прав, и за это действительно стоит выпить. Мда… если держать Судьбу под уздцы, то она не такая уж злодейка, по крайней мере, не кусается. Зато может со всей силы взбрыкнуть задом. Со мной, пожалуй, так и получилось. Я мрачно хмыкнул. — Знаешь, – задумчиво начал Маркурио, – когда всё всегда складывается благополучно, то любая неудача кажется чуть ли не концом света, а вот битые жизнью люди переносят всё намного мужественней. Раньше я об этом не задумывался. — Слишком часто и сильно битые ломаются быстрее. А если и не ломаются, то становятся пустыми, что ещё хуже. Я чуть было не стал таким… – запоздало заметил, что кулаки сами собой сжались, поэтому поспешил завершить мысль: – Проще вынести смерти, чем несправедливость, позор и предательство. — Вижу, если ты и расскажешь, то явно не сегодня, – поделился наблюдением маг. — Да, пожалуй. Давай лучше не будем о совсем уж плохом и выпьем. — Давай, – маг попытался улыбнуться. — Так… за что же мы ещё не пили? – я уставился на собутыльника. — За любовь? – неуверенно спросил он. — Ну, за любовь, так за любовь, – я рассмеялся. В моём случае пить за любовь – вспоминать предательство, но маг этого не знал. Я отсалютовал бутылкой и выпил. – А вообще, пить за любовь при полном отсутствии женщин как-то странно. Я бы даже сказал, не правильно. — Пф… Тогда поехали в Рифтен, – предложил Маркурио. – Это, конечно, не столица, но женщины там весьма и весьма… – я удивлённо посмотрел на него, отчего он недовольно хмыкнул: – Ну что ты уставился? Да, я предлагаю поехать в бордель. Хочу забыться. Согласись, что после всяких передряг чувствуешь себя по-настоящему живым в объятиях какой-нибудь красотки. — Знаешь, а поехали. Только давай ещё выпьем? — Разумеется, – маг довольно улыбнулся и приложился к суджамме. Мы осушили бутылки и стали спускаться. Во второй раз это далось труднее, но мы справились. Решив, что нужно предупредить Лидию, мы побрели в Йоррваскр. Мир предательски качался, поэтому приходилось поддерживать друг друга, чтобы не упасть. Можно было попробовать держаться за стены домов, но те норовили куда-то уплыть и доверия не вызывали. Когда оказались на площади, Маркурио принялся пространно и путано рассказывать, почему Златолистов теперь стало два. От выпитого и шума воды упорно клонило в сон, но суть рассказа я запомнил. Там был поход за каким-то ритуальным кинжалом, ведьмы, ворожеи, загадочное Великое Древо и паломник, который всех спас, поговорив с Древом. Оно дало росток, который на данный момент превратился уже в небольшое деревце. Но жрица так и осталась недовольной. Вот только почему, я так и не сообразил, ибо Маркурио вдруг остановился, вспомнив, что мы шли в Йоррваскр. Поднимаясь по лестнице, мы пришли к выводу, что у нордов плохие названия, зато хорошая фантазия. Потому что "построить зал из корабля – это ещё надо додуматься". Так меня убеждал маг. "Они тащили его несколько лиг. По суше!" – говорил он, делая серьёзное лицо и многозначительно поднимая указательный палец. Но я его переубедил, напомнив Альд'рун, а точнее Скар, что был построен в панцире гигантского краба. Имперец призадумался, посерьёзнел, после чего постановил, что нужно будет выпить за строителей и богатую фантазию. Войти в зал Соратников мы не успели, потому что оттуда вышла Лидия и ещё кто-то. Услышав о наших планах, она обругала нас похабниками и пьяницами. Маркурио возмутился, а мне было смешно. В итоге хускарл ушла в дом Тёплых Ветров, всем видом показывая своё неодобрение, а мы с магом отправились на конюшни. Возчик было заупрямился, не желая ехать в ночь, но тройная оплата дороги быстро сделала его сговорчивым. Мы забрались в повозку, выпили за фантазию, угостили возницу. Тот подобрел окончательно и стал травить байки. А мы слушали и пили, уже просто так. А потом… а потом только качался мир и сверкали звёзды, пролетали драконы и кто-то пел. А может, это скрипела телега…***
— Мне кажется, что для похода к женщинам, пусть даже платным, у нас неподходящий вид, – поделился я мыслью, когда мы выбрались из повозки у Рифтена. — Они нас простят, – отмахнулся маг. – К тому же там имеются прекрасные бани. Маркурио залихватски подмигнул и зашагал к воротам. Легионеры проводили нас хмурыми взглядами, он показал какую-то бумагу, от чего солдаты ещё больше помрачнели, но открыли без вопросов. Каменные дома перемежались с деревянными, здания и дворы разделяли кованые заборы и калитки. Рифтен казался бедными и богатым одновременно. Перевалило за полдень, поэтому жизнь в городе кипела: сновали люди, кричали где-то торговцы, лязгали кованными сапогами легионеры. — Вот, значит, он какой, Рифтен, – задумчиво произнёс я, осматриваясь. – Гловер Меллори мне немало о нём рассказывал. — Место весьма своеобразное, – сказал Маркурио. – Он мне напоминает окраины Имперского Города. Люблю Рифтен и Солитьюд, если бывать в них по очереди, то кажется, будто я дома, – он улыбнулся. – Так, устрою небольшую экскурсию. Посмотри направо – это ночлежка, посмотри налево – это дом какого-то господина. Прямо – торговая площадь и таверна, если спуститься от площади вниз, попадёшь, цитируя Закри, в район гнилых трущоб и захолустьев. И тут я не могу с ней не согласиться. Однако в "захолустьях" расположена вполне приличная алхимическая лавка. Ещё в городе есть приют и храм Мары и, конечно же, Гильдия Воров. Но нам вот сюда, – маг указал на очередную калитку. Двухэтажный каменный дом с резными деревянными балконами был ухоженным и вполне симпатичным, как и небольшой сад перед крыльцом. Маркурио дёрнул за шнурок дверного колокольчика и тут же вошел. Я шагнул следом. Мы оказались в просторном фойе. На стенах висели золотисто-оранжевые гобелены, справа от входа была стойка, как в таверне, слева расположились два глубоких кресла, низкий столик и огромный куст в кадке. Окна в комнате отсутствовали, но это с лихвой компенсировала большая кованая люстра. Дверь за стойкой распахнулась, и в фойе появилась невысокая, пышная, темноволосая женщина в чёрном бархате, не скрывающем покатые молочно-белые плечи. Она на миг замерла, потом расплылась в преисполненной искренности и радости улыбке. Она подошла ближе, и я смог разглядеть приятное моложавое лицо. Темные подведённые глаза лукаво улыбались. — Маркурио! – дама колыхнула впечатляющим бюстом и протянула магу обе руки, тот сразу же по очереди поцеловал их. – Как я рада вас видеть. — Взаимно, дорогая Летиция. — Не верю, – женщина надула губки и отняла руки, – Не такая уж дорогая, раз вы пропали чуть ли не на полгода. Аврелия скучала и ждала вас. — Обещаю исправиться, – маг ловко поймал пухлую ручку и снова поцеловал. – К тому же мы с другом намерены кутить и сорить деньгами. Телдрин, знакомься. Госпожа Летиция, хозяйка этого божественного места. — Телдрин Серо, – я в свою очередь прильнул к мягким ароматным пальчикам. – Рад знакомству. — А я рада ещё больше, – проворковала имперка, ловя взгляд. – Надеюсь, вы станете более преданным другом, нежели этот ветреник, и не будете огорчать нас, пропадая надолго. — Летиция, вы же понимаете, что мы не можем ничего обещать, чтобы не стать лжецами и клятвопреступниками, – вмешался Маркурио. – Дела и экспедиции требуют полной отдачи. К тому же идёт война. — Нет-нет! – воскликнула женщина, – Только не говорите мне о войне. Это ужасно! Если этот кошмар продлится и дальше, то в городе начнётся голод. Мне придётся открыть погреба и кормить горожан, а девочкам – продавать украшения. — Голод? – поинтересовался я. – В пути я не заметил, чтобы дела шли так уж плохо. — Именно, голод! Налоги снова повысили, торговцы боятся проезжать через мятежный холд, а рискнувшие забраться сюда обозы с продовольствием останавливают на полпути Братья Бури. При этом город остался без ярла. Лейла Рука Закона со старшим сыном отправилась в Виндхельм, её младший сын отправился в Солитьюд, госпоже Мавен военный наместник не доверят, поэтому назначил её только главой городского совета при легате Фейсендиле. Но вот уж кто чистое сокровище, так это он, – Летиция осеклась. – Ах, прошу меня простить. Я не должна беспокоить гостей проблемами, тем более, на голодный желудок и не дав им привести себя в порядок с дороги. Прошу, господа, следуйте за мной. Что желаете сначала? Отобедать или освежиться? — Думаю, всё же стоит смыть дорожную пыль, – заявил я. – А потом вы расскажете нам о положение в холде. — Что ж, если вы так хотите говорить о всяких ужасах… – дама печально вздохнула, но тут же очаровательно улыбнулась. – Маркурио уже знает, так что рассказываю вам. У нас есть девочки, которые только поют и танцуют, и девочки… которые делают всё. Каких желаете увидеть? — Маркурио уже сказал, что мы намерены кутить и сорить деньгами, а, значит, желаем увидеть и тех, и других. — Замечательно, – хозяйка просияла. – Уверяю, вы останетесь довольны. Манера разговора была для меня совершенно непривычной, но такое уж оно, светское общение. Хоть и диковато было говорить с незнакомой женщиной так, будто близко общаемся сто лет, но раз уж я решил подыграть, то нужно было идти до конца. К тому же, если я хоть что-то понимаю, у этой Летиции можно было узнать много полезного и важного. В этом доме всё было дорогим и красивым: ковры, двери, гобелены, подсвечники, благовония. Купальня тоже оказалась выше всяких похвал: крепкие деревянные скамьи, мраморные ванны, идеально отполированные медные ковши и тазы, а также чистейшие простыни и пушистые полотенца. Как только мы вымылись, в купальню вошли несколько девушек, они принесли бархатные халаты и домашние туфли, после чего удалились, и осталось только две: орчанка (причём она была красива, насколько вообще можно сказать такое об этой расе) и бретонка. Госпожа Летиция взялась за наш отдых основательно и прислала их сделать массаж. Признаться, я немного напрягся, когда орсимерка подошла ко мне и зычным голосом произнесла: "Я Лумдум гра-Наргол, господин. Ложитесь", но у неё оказались удивительно мягкие руки. Я был мастерски размят от кончиков пальцев ног до кончиков пальцев рук и пребывал на вершине блаженства. Закончив, девушки удалились. Я с трудом повернул голову и узрел блаженно улыбающегося мага. Не улыбнуться в ответ я не смог. Спустя четверть часа явилась Летиция собственной персоной и пригласила проследовать в апартаменты, куда подадут обед и придут "девочки". Если откровенно, вставать мне совершенно не хотелось. Я был бы рад, если бы меня накрыли принесённым ранее халатом и оставили спать, но хозяйка явно старалась, да и голод начинал о себе напоминать, поэтому пришлось соскребать себя с широкой скамьи и подниматься наверх. Просторная комната, куда нас привели, была так же украшена гобеленами, а пространство между двумя большими тахтами, заваленными шелковыми подушками, и невысоким подиумом было застелено роскошными коврами. Большие окна закрывали тяжелые шторы, создавая уютный полумрак, немного разгоняемый свечами. Низкий столик между тахтами уже ломился от всяких яств и выпивки. Мы с Маркурио уселись по обе стороны от стола и с должным усердием стали расправляться с обедом под воркование Летиции и звуки флейт и лютен. На подиуме появились полуобнаженные девушки и стали танцевать. Через некоторое время Летиция удалилась, и в комнату вошли новые красавицы, эти уже уселись кто рядом на тахту, кто у ног на подушки.***
— Серо! Проснись, – недовольный голос вырвал меня из сна. Я поморщился и с трудом открыл глаза, надо мной навис ужасно серьёзный и полностью одетый Маркурио. Я невольно поморщился ещё раз. И что ему нужно в такую рань? Женщины рядом зашевелились, недовольно постанывая и прижимаясь теснее. — А где твоё обычное "доброе утро"? – поинтересовался я, безуспешно подавляя зевок. — Телдрин, – напряженно, даже укоризненно произнёс Маркурио, – соберись с мыслями и посмотри на меня. — Угу, – я сфокусировал взгляд и постарался придать лицу заинтересованный вид. — Мне нужно срочно уехать. Меня разбудил порученец, сказал, что дело срочное и усердно намекал, что я понадобился чуть ли не Тулию лично. — Началась война? – нехотя спросил я. — Нет, ещё не окончился срок перемирия, и нарушать его вряд ли кому-то захочется, но что-то явно происходит, и скорее всего, нужно будет отправиться в Солитьюд. — Тогда что ты хочешь от меня? Чтобы я поехал с тобой в Солитьюд? — Нет, – маг отмахнулся. – Сам разберусь. Я вернусь через несколько дней, а ты поезжай в Вайтран. И, пожалуйста, не слишком тут задерживайся. С этими словами имперец развернулся и зашагал к двери. Я нащупал подушку и швырнул её в Маркурио, окончательно разбудив одну из искусниц, пристроившуюся на моём плече. Снаряд угодил магу в голову, он резко развернулся, от чего его плащ взвился, изображая крылья. Глядя на гневное и при этом озадаченное лицо Маркурио, я не смог сдержать смех. — Это за то, что разбудил, чудище утреннее, – выдавил я сквозь хохот. – Мог бы просто записку оставить. Маг пару мгновений смотрел на меня, после чего скамповски усмехнулся и поднял подушку. — Прощения просим, господин Серо, – ядовито произнёс он и, ответно запустив в меня подушкой, вышел из комнаты. Я усмехнулся, потирая голову, и скосил глаза на куртизанок. Бретоночка всё ещё прижималась ко мне, лукаво заглядывая в лицо, а разбуженная первой данмерка села, соблазнительно изогнувшись, и недвусмысленно поглаживала меня по бедру. Решив, что глупо отказываться от столь приятного продолжение утра, я притянул женщину к себе. "Девочки, которые делают всё" – это были не пустые слова. Как бы хорошо не было ночью и утром, оставаться до вечера, а тем более на вторую ночь я посчитал лишним. К тому же вдруг неизвестно откуда появилась тревога, которая чуть ли не гнала меня прочь из Рифтена. И дело было вовсе не в умчавшемся по каким-то непонятным делам Маркурио. Состояние вообще было странным. С одной стороны я был счастлив, как сытый волкодав в погожий весенний день: хотелось вилять несуществующим хвостом и радостно лаять; а с другой – ширилась неясная тревога и страх куда-то опоздать. Заткнув подальше зудящее желание вскочить на коня и галопом мчаться в Вайтран, я позавтракал и решил переговорить с Летицией и всё же выведать что-нибудь нужное. Ведь отдыхать можно и с пользой. Хозяйка уже не спала и нашлась в фойе. Она расположилась в кресле и что-то читала. Услышав шаги, женщина подняла голову и сразу же разулыбалась. — Доброе утро, Телдрин, – проворковала она, вставая и протягивая руки. Я легко сжал ухоженные пальчики и не без удовольствия поцеловал. — Доброе утро, – я искренне улыбнулся. Мне в самом деле понравилась эта женщина. — Как вы отдохнули? – дама внимательно посмотрела на меня и снова опустилась в кресло. — Благодарю, – ответил я, садясь напротив. – Всё было превосходно. Особенно понравилась Лумдум гра-Наргол. Я будто заново родился. — О, – имперка лукаво улыбнулась, – милейшая Лумдум ещё никого не оставляла равнодушным, а тем более недовольным. Это моё сокровище. Удивительно нежная девочка и потрясающая целительница. Однако вы её напугали, точнее, ваши шрамы. — Э-э… – на что-то более осмысленное меня не хватило. — Не удивляйтесь. Я просто спросила, остались ли гости довольны, на что он ответила утвердительно, а также поделилась, что боялась причинить вам боль или неудобства. К нам приходят разные мужчины, в том числе и воины, но малышка никогда не видела таких шрамов. Ещё она поделилась своим наблюдением, что вами занимался искусный целитель, и если бы он взялся лечить вас с самого начала, таких отметин бы не осталось. Потрясающе! Потрясающе просто и в то же время невероятно. Какой кладезь информации… Если Закри по достоинству это не оценит, то я безрогий кагути. — Госпожа Летиция, вы потрясающи, как и ваши девочки, – с чувством заявил я. – Как раз о ваших наблюдениях мне бы и хотелось поговорить. — Что ж… – глаза имперки стали серьёзными и заинтересованными. – Я готова поделиться с вами тем, что знаю. Но… — Но? – я вскинул брови. Наверное, речь пойдёт о цене. — Но только потому, что вы наш друг, – она снова очарователь улыбнулась. – Быть может, желаете вина? — Да, не откажусь. Летиция подошла к стойке и выудила оттуда бутылку и два серебряных кубка. Водрузив всё это на серебряный же поднос, она вернулась. Я разлил вино и посмотрел на собеседницу, решая, о чём сначала спросить. — Вчера, кажется, - первой заговорила она, – вы хотели узнать о военной ситуации в холде. — Да, но обстановка никак не располагала к делам, – я приподнял кубок и вежливо склонил голову. И где только набрался? — Это лучшая похвала, – проворковала в ответ Летиция и пригубила вино. – Что ж… положение, в самом деле, не из лучших, однако могло быть и хуже. Если бы город оставался под контролем Братьев Бури, было бы намного хуже, не сомневаюсь. Повстанцы считают себя освободителями и борцами за правое дело, а значит, считаю, будто имеют право взять всё, что пожелают и отказать в этом им никто не смеет, – женщина поджала губы, она явно была рассержена. – Не все, конечно, но многие, в том числе и военачальники. К величайшему сожалению, среди легионеров тоже встречаются подобные, однако пока Империя снабжает свои войска, грабить мирных жителей они не станут. — Мародёрство и война неразрывно связаны. — И это ужасно. Даже ужаснее войны как таковой. — Не могу не согласиться. Хм… Насколько помню, вы лестно отзывались о некоем легате Фейсендиле. — О, да! – хмурившаяся Летиция просияла. – Этот замечательный мер просто сокровище. Легат умница. Невероятно справедливый и умный мер. Когда Легион занял город, он собрал всех горожан на площади и сказал, что не потерпит бунтов и диверсий. Пообещал, что горожане могут рассчитывать на полный порядок и спокойствие. Кто-то в толпе стал недовольно кричать и оскорблять легионеров, тогда Фейсендил сказал, все поддерживающие Буревестника могут спокойно удалиться, и их не будут преследовать, но только при условии, что они назовутся открыто. Вышло около пяти семей. Он отрядил солдат, чтобы погрузили в повозки их имущество, которое можно и нужно было увезти сразу, а остальное тут же опечатал. Оказалось, был договор с Ульфриком, и покинувших город людей приняли в окрестностях Виндхельма. Таким образом, сорвался поджег дворца и казарм. — Вы сообщили ему о готовящемся покушении? – прямо спросил я. Если судить по тому, как легко и как бы невзначай это было сказано, то именно госпожа Летиция и позаботилась оповестить легата. Подтверждая мои мысли, женщина в ужасе округлила глаза, однако лукавости они не утратили. — Что вы! – воскликнула она. – Разве я могу говорить о подобных ужасах? — Но вы сказали, – заметил я, пристально глядя ей в глаза. Она не вздрогнула и взгляд не отвела, что приятно порадовало. — Я поделилась опасением с другом, – строго поправила женщина. – Это, пожалуй, даже предчувствие. Вы, мужчины, пренебрегаете подобным, однако чуткое женское сердце не обманывает. Если бы в городе остались мятежники, они бы непременно задумали недоброе. Ведь Рифтен уже однажды горел. Вы знаете историю Рифтена? — Кажется, припоминаю. Горожане сожгли неугодного им ярла и попутно половину города. — Да, именно так и было, – хозяйка передёрнула плечиками. – И так могло бы быть и в этот раз. Ведь согласитесь, легат-альтмер для повстанцев даже хуже скверного ярла. — Летиция, а сам легат бывал у вас? — К сожалению, нет, – печальный вздох. – Однако он присылал порученца с заверениями, что нам ничего не грозит. Также нас раз в неделю навещают небольшие группы солдат. Господин Фейсендил держит их в ежовых рукавицах и строго наказывает за нарушения дисциплины, однако он достаточно мудр и предусмотрителен, чтобы давать им возможность расслабиться, но и в этом он соблюдает дисциплину и строгость, солдаты находятся в увольнительной не более, чем на двенадцать часов, плюс ко всему им запрещено играть. И всё же я не теряю надежду добиться его расположения. — У вас играют? — Разумеется, – темные глаза глядели с укоризной. – Для многих игра – это развлечение и удовольствие, а я постаралась собрать все составляющие наслаждения. — И как часто у вас собираются игроки? Мысли прыгали немного лихорадочно, то ли от вина, то ли от жаркой ночи, то ли от желания ввязаться в интриги. Я сам ещё не вполне понял, для чего, но узнать игроков и дни, когда они собираются, счёл важным. Если не пригодится для дела, то явно пригодится для себя лично. Я разжился деньгами, отправился к дорогущим куртизанкам, а значит, и сыграть мог себе позволить, к тому же отказ от азартных игр и так был слишком долгим. Мда… знал бы Гаэлион, что я вновь расстаюсь с почти благодетельным образом жизни. — Телдрин, – промурлыкала Летиция, глядя с неподдельным любопытством, – так вы ещё и игрок? — Не скажу, что заядлый, однако при случае бы не отказался посетить вас ещё раз, и именно в день игры. — Надеюсь, вы заглянете к нам не один раз, – улыбнулась дама. – Самые крупные игры проводятся в начале и в конце месяца, десятого и двадцать пятого числа. А с пятнадцатого по двадцатое собираются любители, и игра идёт скорее ради удовольствия и приятной компании, нежели из-за денег. Однако так было раньше, в нынешнем положении проводятся только две крупные партии, да и желающих заглянуть к нам становится всё меньше. — К концу года война должна кончиться, и всё станет на свои места, – постарался я успокоить вновь хмурящуюся женщину. Впрочем, почему к концу года – тот ещё вопрос. Однако слова подействовали, и Летиция вновь улыбнулась, пусть и печально. — Но всё равно это ужасно много. — Не больше Великой Войны. С новой силой напомнила о себе тревога, и в этот раз я уже не стал с ней бороться. — Госпожа Летиция, - произнёс я, поднимаясь, – как ни печально, я вынужден вас покинуть. Имперка поднялась и подала руку. Я снова прильнул к ароматной коже и улыбнулся. — Был рад с вами познакомиться, – искренне заверил я, попутно нашаривая в сумке кошель с камнями, который Закри дала "на текущие мелкие траты". – Прошу, примите в знак признательности это скромное подношение. Хозяйка очаровательно улыбнулась, принимая кошель. — Я рада еще больше, Телдрин, – она взяла меня под локоть, на ходу уронив кошель на столик. – Позвольте вас проводить? Одиноких мужчин всегда подстерегает опасность, потому посмотреть вслед и сопроводить тёплым словом в дорогу – добрая примета. — Буду рад. Рука об руку мы вышли на крыльцо, Летиция на миг чуть сильнее сжала мою руку, после чего повернулась, внимательно и лукаво заглядывая в лицо. — Боги улыбаются вам, друг мой, – проворковала она. – Доброй дороги! — Благодарю, – я, как мог изысканно, поклонился. – До встречи. Женщина тепло улыбнулась. Я улыбнулся в ответ и быстро зашагал к калитке. Удивительно, но так уходить было намного приятнее. Летиция была мне никем, однако невольно чувствовал себя нужным. Даже казалось, будто меня в самом деле искренне ждут, просто потому что будут рады видеть, а не потому, что я приду с очередным туго набитым кошельком. Смешно. Однако я был совершенно доволен жизнью и собой. Зудящая в особняке тревога утихла, потому что я наконец-то двинулся в том направлении, куда она меня усердно гнала. Готовой отбыть телеги на конюшне не оказалось. Телег там не было вообще. Пришлось стучать в дом конюха. Оттуда выполз сонный помощник и сообщил, что конюх со звучным именем Хофгир Гроза Лошадей ушел в порт. Я сказал, что мне нужно как можно быстрее уехать, и парень умчался искать своего начальника. Делать было нечего, скамьи рядом не нашлось, поэтому я пошел к денникам, где мирно дремали кони. Опершись о перегородку, я уставился на дорогу, попутно размышляя, что нужно будет спросить у конюха карту, как вдруг меня что-то толкнуло в плечо. Я обернулся. Серый в яблоках конь смотрел на меня и подёргивал ушами. Обычно кони от меня если не шарахались, то старались держаться на почтительном расстоянии, поэтому я искренне вытаращился на скакуна. Тот же, как ни в чем не бывало, подошел ещё ближе, дружелюбно фыркнул и снова попытался ткнуться мне в плечо. Я отступил на полшага. Конь снова фыркнул и запрядал ушами. — Что, совсем не боишься? – спросил я. Серый скосил блестящих глаз, тихонько заржал и махнул хвостом. Я хмыкнул и полез в сумку в поисках яблока, ловя себя на мысли, что невероятно благодарен Закри за зачарованную сумку. Яблоко всё же нашлось, и конь его аккуратно принял. Скакун смачно хрустел угощением, а я гладил черную гриву и вдруг твёрдо решил, что куплю его. Я услышал шаги и обернулся. Помощник возвращался вместе с конюхом. Норд оправдывал своё имя: широкоплечий, коренастый, с мощными руками. Такой и впрямь мог гнуть подковы. Пепельные волосы были собраны в хвост, открывая широкий лоб и немного нахмуренные черные брови, усы и совсем короткая бородка тоже были черными. "Признак породы" – заметил давно молчащий гаденький внутренний голосок. Я неволь ухмыльнулся. — Добрый день, – поприветствовал я. — Добрый, – отозвался громила. – Вижу, присмотрел конька? — Скорее конёк присмотрел меня, – с усмешкой ответил я и потрепал скакуна по лоснящейся шее. – Впрочем, не так важно. Он продаётся? — Как раз-таки важно, – назидательно заявил норд, подходя ближе и скрещивая ручищи на груди. – Если конь сам выбрал всадника, то будет верен до последнего вздоха и никогда не подведёт. Вернее конь может быть, только если растить и воспитывать его с рождения. — Да, слышал о таком, – кивнул я. – Так конь продаётся? — Да погоди ты, – конюх махнул рукой и с интересом уставился на меня. – Ты наёмник? — Да, – вопрос меня искренне удивил. — Значит, не слабак, – Хофгир неожиданно широко улыбнулся. – Слушай, а не хочешь побиться об заклад? — И на каких же условиях? – я вопросительно приподнял бровь. — Вижу, ты мужик толковый, хоть и остроухий, – я хмыкнул, но норд сделал вид, что не заметил. – Да и этот баловень тебя приметил, значит, я не ошибся. Кони, они ж как собаки людей чуют, и даже лучше. Вот и предлагаю тебе этого конька, если выстоишь против меня в честном бою. Никакого железа и тем более магии. Как тебе? Я посмотрел на добродушно фыркнувшего коня, на залихватски подкручивающего усы норда, и внезапно развеселился. Гадливый голосок ехидно заметил, что как раз вывернутой челюсти для полного завершения утра и не хватало. — Идёт. Конюх отцепил от пояса ножны, я последовал его примеру и скинул плащ. Мы встали друг против друга. Норд принял стойку, я лишь встряхнул руки и наблюдал за ним, чтобы предугадать движение. Мы обошли круг, начали заходить на второй и тут противник резко бросился ко мне. Я успел увернуться и ударить его по плечу, от чего разогнавшийся норд сильно пошатнулся и прянул вбок. Он хохотнул и развернулся. Ждать второй атаки я не стал и сам пошел в наступление. Удар. Блок. Кровь начинала закипать, распаляя и без того шалую радость. Ответный удар. Разворот и удар под пролетающую руку. Норд рыкнул, извернулся и в следующий миг его кулак встретил мою челюсть. Мир рассыпался в глухой боли и снопе красных искр, а внутренний негодяй зашелся довольными визгами о вывернутой челюсти. Следующий удар я скорее угадал, чем осознанно отбил, потому что всё вокруг ещё тонуло в красноватой мути. Ударил так же наугад, но даже попал и удивился собственной силе. Сбитые костяшки помогли голове проясниться, но на всякий случай я отступил на шаг назад и немного вбок. Сфокусировав взгляд, понял, что норд сидит на земле, довольно ухмыляется и трёт скулу. Я подал ему руку. — А ты не промах, – заключил здоровяк и от души хлопнул меня по спине. – Звать-то тебя как? — Телдрин Серо, – ответил я, отирая сочащуюся из губы кровь. Всё же он меня ещё и перед решающим ударом задел, хоть я и разворачивался. — Хофгир Гроза Лошадей, – представился уже заочно знакомый норд, протянул ручищу и дружелюбно оскалился. – Можешь рассчитывать отныне не только на коня, но и на мою дружбу. — Спасибо, – выдавил я, пожимая руку, и, справившись с удивлением, добавил: – И ты на мою тоже. На мою дружбу и меч. — Да будет так, – торжественно заявил новоиспеченный друг и посерьёзнел. – А теперь пойдём, выведу твоего коня. Как назовёшь, решил? — Армзар, – ответ был неожиданным для самого себя. Сначала светские беседы, теперь альдмерис^. — Красиво, – протянул конюх, – хоть и мудрёно. А значит что? — Серебряный друг. — Друг, говоришь? – норд хмыкнул. – Хорошо. Тогда слушай: конь хороший, но совсем уж слабоуздый, чуть было не забраковали, так что с него и хакамора хватит, а когда гнать не надо или по горам скакать, то лучше вообще правь голосом и пятками. И раз назвал другом, то не носи кованых сапог, а тем более шпор – негоже другу в бока железом тыкать. Понял? — Понял. — Другого и не ждал, – Хофгир снова добродушно оскалился. — Коня отдаёшь просто так, а упряжь? — За упряжь, уж прости, хоть треть, но придётся заплатить, – я утвердительно кивнул, чем вызвал одобрительно хмыканье. – Сто пятьдесят септипов, стало быть. — Держи, – я вручил ему кошель. – Тут ещё сотня сверху. Выпьешь за меня и за Армзара, чтоб нам сопутствовала удача. — Не, ну я ж сразу сказал, что ты толковый мужик, – норд заржал и хлопнул меня по плечу. – Но выпьем мы вместе. Эй, Шадр! Чего застыл? Тащи эль. Редгард принёс три бутылки эля, мы выпили, после чего Хофгир подобрал лёгкое седло и нужную сбрую. Закончив седлать Армзара, конюх его ласково потрепал по шее и повернулся ко мне. — Ну, что? Давай прощаться что ли? – норд протянул мне повод. — Да, мне пора, – странная радость снова вернулась, так что я улыбнулся вполне искренне. – До встречи! — Бывай! Я вскочил на коня, Хрофгир шлёпнул его по крупу и помахал на прощание. Жеребец пошел крупной рысью. Замедлять его я не захотел и с удовольствием подставил лицо ветру. Карту, как задумывал, просить не стал, потому что пока седлали Армзара, стало понятно, куда мне нужно. Оценив всё произошедшее, я решил не удивлять внезапному желанию ехать через долину серных источников и просто свернул с тракта. "Мда… неужели, Телдрин Серо, ты снова научился сходиться с людьми?" – спросил прямо-таки донимавший меня сегодня внутренний голос. Я задумчиво потрепал шелковистую черную гриву, конь повернулся и благодарно фыркнул. По крайней мере, с одной лошадью уж точно удалось поладить, что было, пожалуй, даже интересней. Чем больше мы углублялись в долину, тем сильнее становилась тревога. Внезапно поймал себя на мысли, что давно уже начал что-то выискивать глазами. Вот только что? Ответ явился сам спустя почти час. Я заметил светлую лошадь без всадника, быстрее, чем осознал это,пустил Армзара кентером. Через минуту уже смог различить и всадника, что лежал у ног лошади; шагов за тридцать, мой конь сам замедлился и дал вбок. — Ну, ты же не краб! – укоризненно воскликнул я. Светлая лошадь жалобно заржала и сделала несколько шагов навстречу. На всякий случай прикусил щеку. Стало больно, а лошадь не перестала быть знакомой. — Медвянка… Кобыла снова жалобно заржала. Я поспешил спешиться и подбежал к Закри. Она лежала лицом вниз, видимо, так и свалилась с лошади. Крови я не увидел, что не могло не радовать. Из брони на девушке остались лишь изрядно помятые наплечники и один наруч. Кожаные штаны и стёганный поддоспешник были не в лучшем состоянии. Когда я перевернул Закри, то увидел на её левой щеке три бугристые полосы, похоже, это был след чьей-то когтистой лапы, он загноился и не хотел заживать. Медвянка шумно выдохнула и забила копытом. Я повернулся на звук и заметил на груди кобылы похожий след, почти такой же, но уже заживший был у неё и на ногах. Закри с силой сжала мою руку, невольно заставляя вздрогнуть. Глаза девушки распахнулись непривычно широко и смотрели сквозь меня. — Тури саран, – прохрипела она. – Тури яа… Зу ват… зу мэйз*. — Тише, тише… – успокоить я пытался скорее себя, потому что Закри явно была не здесь. Девушка глухо застонала и снова закрыла глаза. Её трясло. После нескольких глубоких вдохов смог осознать, что у неё жар. Я посмотрел на беспокойно топчущихся коней и снова на Закри. Везти её в таком состоянии было нельзя однозначно, как и оставить. Я поднялся и присмотрелся к следам: Медвянка топталась на месте около часа. Ругнувшись, принялся осматриваться в поисках более-менее приличных кустов, где можно было бы положить напарницу и отправиться на поиск трав, потому что нужных зелий у меня в сумке не оказалось. Подходящие заросли нашлись в четверти лиги, у подножия горы. За время, пока доскакал туда и обратно, чуть не сошел с ума от беспокойства: дикая местность, где бродят звери, пролетают драконы и время от времени проезжают разбойники или Братья Бури, и посреди этого девушка без сознания и лошадь, хоть и боевая. Увидев, что Закри никуда не делась, а Меда не отбивается от саблезубов или бандитов, смог немного успокоиться и решился всё же перевезти Закри. Со всей возможной осторожностью я усадил, хотя скорее даже уложил её на лошадь, взял своего коня под уздцы, и мы медленно побрели к намеченным зарослям. На полпути девушка застонала, а когда до цели оставалось совсем немного, хрипло и прерывисто задышала. Я почти пожалел, что потревожил её, но стоило снять её с Медвянки, и уложить на землю, как дыхание стало выравниваться. И тут мне в голову пришло сущее безумство, но оно могло помочь. Вдруг отчетливо вспомнилось, как Гаэлион хвастался высшим призывом огненного атронаха. Поддавшись этому порыву, я решил рискнуть. Если бы всё прошло как надо, у меня была бы возможность сначала отлучиться, чтобы найти язык дракона и сделать из него отвар, а потом домчаться до Рифтена, взять чудесницу Лумдум и вернуться с ней к Закри. Я принялся вычерчивать круг призыва, когда он был готов, сел напротив него и стал постепенно наполнять его энергией. Я здраво оценивал свои возможности и понимал, что единовременно прочитать формулу и отдать нужное количество силы у меня не выйдет. Через некоторое время магический круг начал мерцать, оставалось ещё немного. Наконец, когда сияние стало стабильным, я прочёл формулу. Кони заволновались, голубоватое мерцание раскрасилось бордово-алым, и с яркой вспышкой внутри круга появилась огненная женская фигура. Я почувствовал, как упрочнилась связь между мной и кругом, а также явственно почувствовал присутствие чужого разума. Когда я призывал атронаха на время, ощущения были похожими, но связь не была настолько сильной, и ощущался только порыв и готовность придать пламени всё, что покажется враждебным. Сейчас же посторонний разум был явственнее. Существо немного злилось, но в то же время было заинтересованным. — У тебя хватило сил и смелости, смертное создание, – раздался глухой, слегка трескучий голос. Если бы костёр вдруг решил поговорить, он, несомненно, говорил бы именно так. – Чего ты желаешь? К счастью, у меня хватило концентрации и самообладания, поэтому ответ получился спокойный и достаточно твёрдый: — Я хочу призвать тебя на службу, – вспомнив некоторые наставления Гаэлиона, я прибавил: – Не из взыгравшей гордыни, но по великой нужде призвал тебя в этот мир. — Хорошо, – прошелестело существо. – Я принимаю твой призыв, воин. Но я заперта в созданном тобой коконе. Освободи меня и прими мою службу. Возникла пауза. Как освободить откликнувшегося атронаха я не знал, потому что в случае успеха, он должен был выйти из круга сам. Видимо, так получилось из-за недостатка сил. — Твоя воля слишком крепко связала меня, – подал голос атронах. – Ослабив волю, ты оборвёшь связь и погубишь меня. Дай мне свою часть, свою кровь, дабы я могла воплотиться. Что ж… кровь так кровь. Я кивнул, достал кинжал и порезал руку. Когда несколько капель упали в магический круг, раздалось шипение, снова вспыхнуло, и круг погас, зато над тем местом вился атронах. — Свобода, – прошелестело существо, кружась в потоках набежавшего ветра. – Я жду приказа. — Охраняй эту девушку и коней ценой своей жизни, – велел я, на ходу бинтуя руку. — Слушаюс-с-сь. Этот день явно достоин письма Гаэлиону. Обзавёлся информатором, купил коня, призвал атронаха на службу и скрепил призыв кровью… Осталось разве что на драконе полетать. С такими мыслями я нарвал пучок языков дракона, росших неподалёку и примеченных во время поисков . У Закри, скорее всего, лихорадка, а лихорадка – это огонь тела, значит, для облегчения подойдёт трава, помогающая защититься от огня. Вдруг вспомнилось, как Гундлар обругал меня остроухим идиотом, когда мы умудрились свалиться зимой с хлипкого моста в реку, хотя упали мы по его вине. Я тогда слёг почти на две недели. Норд отпаивал меня отваром из языка дракона и ещё чем-то несусветным, невероятно жгучим и горьким. Я отогнал непрошеную мысль, что мне полегчало как раз от загадочного пойла, и поспешил к месту привала. Увиденное заставило меня остолбенеть. Атронах вился над Драконорожденной и что-то шелестел и трещал, проводя пылающими руками над бледным лицом. — Ты что творишь? – рыкнул я. Существо плавно повернуло голову, выпрямилось и подлетело ко мне, кружась и кувыркаясь. — От чего ты зол? – я бы сказал возмущенно, прошипела даэдра. – Это твоя кровь подсказала мне, что делать. Её огонь был слаб. Он то вспыхивал, то почти угасал. Я же, исполняя приказ, защитила её от угасания. Я заговорила с её огнём на родном для него языке, я спела песню жизни, чтобы придать ему сил. — Я не знал, что вы так можете, – честно признался я. — Все зовущие слепы и глухи, – отозвался атронах. – Те, кого вы зовёте магами, считают мой народ безмолвными слугами, а ты знаешь меньше них, но при этом у тебя достаточно воли и мудрости. Лишь поэтому я стала служить тебе, а не придала пламени. — Тури… – новые хриплые призывы со стороны заставили меня прервать разговор с даэротом. – Тури яа… ар йорре хон кволас… Зу хон зу мэйз.** Я выругался и поспешил заваривать травы. Вода уже согрелась, когда в небе раздался знакомый рёв. Дракон, чтоб его. — Атакуй, когда прикажу, – обратился я к атронаху и приготовил по заклинанию в каждую руку. Дракон снова заревел и стал описывать круг, чтобы сесть. Что ж, бить его на земле будет легче. Главное, увести в сторону от Закри и лошадей. За спиной зашуршало, я обернулся. Закри поднялась. Побледневшее лицо было устремлено вверх. Этого ещё не хватало! — Закри, – осторожно позвал я. На меня устремились бешено горящие глаза. — Нид! – зло выкрикнула она, указывая на мои руки – Нид! Ни кволас.*** — Хорошо, хорошо. Я погасил готовые сорваться огненные стрелы. Закри ещё раз бросила на меня горящий взгляд, выбежала вперёд и издала истинно драконий крик, заставляя кровь застыть в жилах. Дракон в небе ответил ей, описал ещё один круг и приземлился. Он оказался сине-стальным. Чешуя красиво блеснула на солнце, напоминая кромку дорого клинка. "Вот так вот и привыкают ко всему" – пронеслось в голове. — Зу'у Хонджериз, – пророкотал дракон, явно обращаясь к Закри. – Тури Патрунакс саран, кванарин.**** Ага… значит Партурнакс. Ну, это будет не самая неприятная встреча, вот только как добраться? — Зу мэйз, – девушка повернулась ко мне. – Телдрин, мэйез.***** Понимать бы ещё, что это значит. Изумрудные глаза снова угрожающе засверкали. — Ру дайнмар, фалил, – прорычала она. – Ру ук. Мэйз.***** Дракон изогнул шею, и Закри показала на него. Теперь мне стало ясно, чего она хочет. Ну вот кто тебя просил, Серо, думать о полёте на драконе? Я кивнул и пошел к ожидающему дракону. Потрескивание за спиной напомнило мне об атронахе. — Береги коней и отведи их в Вайтран. Моя кровь должна подсказать, где он. Даэдра склонила пылающую голову и снова крутанулась в воздухе. — Тури саран, – пророкотал дракон. — Да понял я, – абсурдность происходящего начинала выводить из себя. Закри уже уселась на шею огромному ящеру и ухватила его за рога. Я глянул на атронаха, на коней, на дышащего дымом дракона и наконец-то уселся позади Закри. Дракон тут же взлетел. Желудок бухнулся куда-то вниз, а сердце подскочило, гулко ухая в ушах. Драконорожденная, оправдывала свой титул или даже сущность, отпустила драконьи рога, раскинула руки, ловя ветер, и радостно закричала. Я же, случайно посмотрев вниз, едва сдержал желание завопить от нахлынувшего ужаса. Пришлось крепче обхватить напарницу за талию и уткнуться ей в плечо. Когда прошла дурнота, я смог открыть глаза и посмотреть вперёд. В лицо тут же ударил ветер, сковав на несколько секунд дыхание, а когда смог вдохнуть, я понял, почему так радостно кричат Закри и дракон. Небо приняло нас, обволакивало и купало в восходящих потоках. Казалось, ветер прошел сквозь тело, и я сам стал частью ветра, частью неба и частью ещё чего-то огромного, древнего и тоже текущего подобно воде, воздуху и песками. Закри извернулась и заглянула мне в глаза. Теперь изумрудные бездны смеялись, их наполнял не злой огонь, а древнее искристое сияние. Девушка тоже улыбалась, и даже не верилось, что она была ранена или больна. Она рассмеялась, издала короткий ликующий клич и, ухватив дракона за рога, качнулась в сторону. Древний ящер, повинуясь лёгкому движению, тоже качнулся. Крен вправо, крен влево, рывок вверх и плавный спуск вниз. Закри отпустила дракона и снова раскинула руки. Дракон взревел, рванулся вверх, заставляя меня снова зажмуриться, Закри расхохоталась, а дракон стал кружить, постепенно снижаясь. Через несколько минут, а может через несколько часов, он приземлился на знакомую площадку перед изогнутой стеной, на которой, как и в прошлый раз, сидел Партурнакс. Только теперь дракон будто переродился, теперь не закрадывалось и тени мысли о старости или увядании, его крылья стали будто бы сильнее, а чешуя чуть светлее и, казалось, будто он сияет изнутри. Я видел перед собой, несомненно, древнейшее, преисполненное силы и мудрости существо, над которым не властно время. Закри ловко соскочила на землю, я последовал за ней и осознал, что сильно замёрз. С грустью подумав о горячем вине или хотя бы согревающем отваре, я поклонился Партурнаксу. Обернувшись, я увидел сидящих тут и там драконов и понял, что принятый за свист вьюги шум – это голоса драконов. Они хлопали крыльями, качали тяжелыми рогатыми головами, было похоже на какие-то ритуальные песнопения. Я сумел разобрать только фразу "Алдуин модан". Драконы начали взлетать один за другим, не прекращая песню. Вскоре на скалах не осталось драконов, кроме Партурнакса. Его сородичи описали несколько кругов и разлетелись. Повисла звенящая тишина. Драконорожденная несколько мгновений смотрела вслед улетающим, после чего подошла к Партурнаксу. — Итак, свершилось, – заговорил дракон. – Алдуин дилан. Старейшего больше нет. Нет никого, кто пришел бы прежде всех и всегда был. — Старейший есть, – возразила Закри. – Отныне ты старейший, тури Партурнакс. — Второму никогда не стать первым, – назидательно пророкотал крылатый мудрец. — Но Алдуина нужно было остановить. — Конечно. – Партурнакс кивнул. – Алдуин уалан даний. Я не стал бы помогать тебе, если бы думал иначе. Да, необходимо было действовать. Алдуин улетел далеко с пути праведного в палок – гордыне и опьянении от власти. Но я не радуюсь его падению. Зуу тираз аст ок на. Он некогда был мне братом. Этот мир никогда не будет прежним. — Я тоже не рада его падению. Я была обязана ему жизнью. Мир же остался прежним, в нём лишь стало меньше содержимого. А Алдуин не пощадил бы никого и ничего. Пусть Нирн проживёт ещё немного, всё же он прекрасен. — Воистину, ты видишь дальше, чем я, и уж точно дальше, чем Алдуин. Рок фунте корав. Вероятно, теперь ты имеешь некоторое представление о силах, которые формируют венесетид... потоки Времени? — Кажется, да, – неуверенно отозвалась Закри. – Я почувствовала, как содрогнулось всё, перед тем, как Алдуин исчез. — Сош се дов лос муль. Возможно, ты начинаешь видеть мир, как дова, – задумчиво пророкотал Партуркс. – Но я отвлекся. Кросис. Се лос мид фадон. Старому дова так легко впасть в меланхолию. Твоя победа велика. Сорат кронгра. Она прокатится эхом по векам этого мира и отзовётся в сердцах тех, кому дано видеть. Это твой триумф, Довакин. Но это не последнее, что ты запишешь на потоках Времени. Горан! – он взлетел и завис над Стеной Слов. – Давно я не чувствовал себя таким молодым. Многие из довакке теперь разбрелись по Кеизаль. Теперь, когда Алдуина нет, они могут склониться перед вазен... правотой моего ту'ум. Желают или нет, они услышат его! Прощай, Закри! Древнейший из драконов взмыл в искрящуюся синеву и заревел. Не услышать его голос было нельзя. Видимо, Драконорожденная слышала этот же клич, её драконья половина откликнулась и стремилась к новому повелителю. Закри помахала дракону и повернулась ко мне. — Ну и заставила же ты меня поволноваться, – признался я. Напарница округлила глаза. – Ты то теряла сознание, то говорила на драконьем. — Если честно, я помню всё отрывками: как очнулась после битвы с Алдуином где-то в горах, потом как отбивалась с Медой от тролля, потом зов, а потом уже как летели сюда. За спиной послышалось хлопанье крыльев. Девушка широко улыбнулась. Я обернулся. Оказалось, это приземлялся Одавинг. — Пруза вундуние уа Вут Тейн. Я желаю старейшему удачи в его... миссии, – дракон хмыкнул. – Но я сомневаюсь, что многие захотят сменить владычество Алдуина на тиранию "Пути Голоса" Партурнакса, – как бы опомнившись, он уставился на напарницу. – Я думаю, тебе удалось уже дважды доказать своё мастерство. Тури, Довакин. Я с радостью признаю силу твоего ту'ум. Зу'у Одавинг. Позови меня, когда понадоблюсь, и я приду, если смогу. — Я зову тебя сейчас. Это была трудная битва, потому прошу тебя отнести меня и Телдрина в Вайтран. — Я рад снова полетать с тобой. Одавинг изогнул шею, и Закри тут же забралась на неё. Девушка улыбнулась и кивнула на место, за своей спиной. Что ж, ещё один полёт, думаю, смогу пережить. Я взобрался на дракона, обхватил Закри за талию и зажмурился. Всё же момент взлёта был самым страшным. Второй полёт, как оказалось, пьянил не хуже первого. Когда привык к ощущению высоты, снова почувствовал невероятный восторг от купания в потоках ветра. Закри так же ликовала, но когда Одавинг неожиданно нырнул, от чего я усилил хватку, девушка болезненно зашипела. Я мысленно себя обругал и приказал держать себя в руках. Вскоре дракон приземлился на холме перед Вайтраном. На этот раз так же легко соскочить у Драконорожденной не получилось, она сильно побледнела и закачалась. Я поспешил спуститься на землю и поддержать её. Мы простились с драконом и не спеша пошли к городу. Я обернулся, чтобы взглянуть на Глотку Мира. Солнце стремительно клонилось к горизонту, от чего снег на её вершине был оранжево-розовым. На подходе к конюшням я заметил вдалеке на дороге два конских силуэта и пылающую фигуру между ними. Мы дождались, когда они подойдут ближе. Кони выглядели уставшими, но зато они были целы, и можно было больше не волноваться о них. Закри удивлённо смотрела то на атронаха, то на меня. — Твой приказ исполнен, – прошелестело огненное существо. — Я доволен твоей службой и отпускаю тебя. Возвращайся в свой план. Огненная женщина закружилась и рассыпалась снопом искр. — Телдрин, почему ты не говорил, что владеешь таким уровнем Колдовства? – девушка с оторопью смотрела на место, где только что вился атронах. — Если честно, то не владею, – я попытался улыбнуться. Рассказывать всё от чего-то не хотелось. – Просто тут был исключительный случай, поэтому я рискнул замахнуться на заклинание не по уровню. Как видишь, сработало. — Спасибо, – шепнула Закри. — Во имя всех эт’ада, – я отмахнулся. – У тебя вид был, будто ты в Мёртвых Землях побывала, и с этим нужно было что-то делать. — Как ни странно, в Совнгарде. – отозвалась воительница. — А запах гари, крови и серы говорят об обратном. Хотя, сейчас вид у тебя не лучше, – заметил я. – Отдам тебя на растерзание Арании. — Но сначала нужно накормить и напоить Меду. — Уговорила, – я и в самом деле не смог выдержать просящий взгляд. – Моему коню тоже нужно попить и поесть. — Он красивый, – девушка улыбнулась. – Осталось сделать из Маркурио приличного наездника. Где он, кстати? — Умчался в Солитьюд по каким-то срочным делам. Так, а теперь обопрись на Медвянку, а я пойду за конюхом. Оказалось, тот уже спал и в восторг от визитёров не пришел. — Кому даэдра спать не дают и велят будить честных людей? – проворчал он, выходя из своей лачуги и почёсываясь. – Чего надо? — Большой и светлой любви, – съязвил я, конюх вытаращился. – Протри глаза и принеси лучшего овса лошади тана Закри. — Дык эта брыкливая кобыла сбежала, – недоумевал сонный норд. — Скульвар! – подала голос Закри, – Будь добр, делай, что тебя просят. — О! Драконорождённая! Вернулась, а народ стал уже поговаривать, что тебя твои же крылатые сородичи и сожрали. Конюх, явно довольный собой, заржал. — Как видишь, не сожрали, - усмехнулась она, - Но запросто сожрут тебя, если ты не принесёшь, в конце концов, даэдрова овса Медвянкке и коню Телдрина. В общем, лошадей накормили, напоили, приласкали, и мы с Закри вошли в город. Дом оказался заперт. Девушка отыскала в сумке ключ и открыла дверь. Я усадил её и занялся почти погасшим очагом. Когда тот разгорелся, я набрал воды в самый большой котёл и поставил на огонь. Закончив, заметил, что Закри сидит откинувшись на спинку кресла и тяжело дышит. — Тебе срочно нужно к целителям. — Не нужно целителей. Сходи к Аркадии, пусть возьмёт зелий и растворов, чтоб обработать раны и найди Аранию. — Давай сначала отнесу тебя наверх. — Нет, – я скрестил руки на груди и вопросительно посмотрел на неё. – Сам же сказал: кровь, гарь и сера. Не хочу пачкать постель. — Как скажешь. — Благодарю, – она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Я поправил котёл, ещё раз глянул на Закри и пошел искать Аранию. Хозяин Пьяного Охотника мне сказал, что она вместе с Дженассой и Лидией отправилась на охоту. Тогда я поспешил к Аркадии. Пусть целительница из неё так себе, но раны обработать сможет. — Кого ещё даэдра принесли? – раздалось в ответ на стук. – А, это ты. Что случилось? — Здравствуй, Аркадия. Прошу простить за поздний визит. Меня послала Закри, купить зелий. — Мара милосердная! – воскликнула она. – Она вернулась? Проходи, проходи скорее. Я сейчас всё соберу, – женщина суетливо ходила от одной полки к другой. – Зелье исцеления болезней, идеальное зелье восстановления, идеальное зелье магии… — И что-нибудь, чтобы обработать раны. — Она ранена?! Так надо скорее бежать в Храм Кинарет и пригласить целителя! — Она сказала, чтобы позвал тебя и никого более. Имперка тяжело вздохнула, покачала головой и продолжила сборы. Склянки и бинты заняли целых две сумки, одну из которых Аркадия вручила мне. Мы вышли через запасной выход, оттуда до дома Тёплых Ветров оставалось несколько шагов. Открыв дверь, мы увидели следующую картину: Закри развернула кресло и придвинула ближе к огню и в нём растянулась, запрокинув голову на спинку кресла, а освобождённые от сапог ноги закинув на низкий столик; её правая рука расслабленно висела, а из ослабших пальцев любой момент готова была выскользнуть бутылка «Алто». Когда мы вошли, Закри вздрогнула и резко села, отчего сразу же схватилась за рёбра. — Мара милосердная! Как ты ещё дышишь? – воскликнула имперка. — Как видишь, с трудом, – усмехнулась девушка. Аркадия утолкала её в библиотеку-лабораторию-ночлежку и помогала отмыться. Я тем временем начал готовить похлёбку. — Телдрин, принеси простыни! – крикнула Аркадия. Я принёс требуемое и просунул в слегка приоткрытую дверь, через несколько мгновений возни и ойканий она сказала: – А теперь отнеси Закри наверх. Я просунул голову в приоткрытую дверь, после чего вошел. — Эй! Я сама могу ходить, – запротестовала воительница, вскидывая голову и плотнее кутаясь в простыни. — Упрямая девица, - вздохнула Аркадия. Закри сделала несколько шагов и сильно покачнулась, я воспользовался этим, бесцеремонно взвалил её себе на плечо и понёс наверх. Она и без того была худой, даже для меров, а сейчас стала почти невесомой. — Ты дома, среди друзей, потому можешь позволить себе расслабиться. — Но висеть вниз головой на чьём бы то ни было плече, будучи облаченной лишь в простыни – не самое достойное положение для воина и тана, – усмехнулась Закри. — Прошу простить, мой тан, но иначе было нельзя. С этими словами я снял её с плеча и стал укладывать, она зашипела – как ни старался, не причинить ей боли не удалось. Девушка морщилась, но всё равно усмехалась. Я спустился и продолжил готовить, а сверху около получаса доносилось шипение, тихие рыки, а так же причитания Аркадии о том, что Закри себя совсем не бережет. Через некоторое время имперка спустилась. — Ей уже лучше, но она сильно истощена. Во имя Восьми, не пускай её никуда хотя бы неделю, иначе это может плохо кончиться. — Само собой. — Рада, что ты понимаешь. И, конечно же, ей сейчас… — Необходим покой и сытная еда. – продолжил я, алхимик улыбнулась. – Останешься на… пожалуй, всё ещё ужин? — Благодарю, но я хочу вздремнуть. День был тяжелым. Аркадия ушла, я снял похлёбку с огня, перелил недопитое Закри вино в кубок и понёс всё это ей. Девушка полулежала и сосредоточенно пыталась придать языкам пламени в своих руках форму шара. — Тебе мало истощения? – не выдержал я и чуть повысил голос. — Магического истощения у меня не было и нет, – напряженно ответила она. — Но исцеляющие чары ты сотворить не могла. — Именно. Но это всего лишь от усталости и отравления. — Ох… Ладно, давай, поешь. Я собирался помочь ей сесть и поставить поднос на колени, но Закри протестующе замахала руками. — Ну, право слово, я же не при смерти. Сяду за стол. Действительно, упрямая девица. Ладно, попробуем проверенный метод. Кажется, она упоминала о титуле? Воспользуемся этим второй раз. — Нет, мой тан, – с усмешкой проговорил я. – Я настаиваю, чтобы вы ужинали в постели. Зари усмехнулась. — А мясо есть? — Тебе пока нельзя, – строго сказал я. – Плохо будет. — Ну, хоть вина и сыра ещё принесёшь? – с надеждой спросила она. — Хорошо, но есть и пить ты будешь лёжа. Девушка кивнула, и пошел выполнять обещание. Порезав сыр и откупорив пару бутылок, я понял, что тоже проголодался и налил себе похлебки. Когда поднялся с полным снеди подносом наверх, Закри нашел уже спящей, однако бокал она всё ещё сжимала в руках. Он не кренился слишком опасно, поэтому я решил сначала поесть, а потом уже забрать бокал и пойти спать. Когда с похлёбкой и сыром было покончено, я тихо подошел к напарнице. Драконорожденная упорно не хотела разжимать пальцы, но мне всё же удалось высвободить злосчастный кубок и даже не разбудить её. Я поставил кубок на тумбочку и уже собирался уходить, но меня остановил тихий голос: — Не уходи. Я послал Закри вопросительный взгляд, от чего она нахмурилась. — Не хочу оставаться одна. Боюсь кошмаров. А если они всё же придут, и я начну вопить, тебе всё равно придётся будить меня. — Хорошо, я не дам тебе перебудить всех соседей, – с ухмылкой ответил я, устраиваясь рядом. Закри продолжала хмуриться и выглядела, как ни странно, смущённой, поэтому я решил отвернуться. — Спокойной ночи, – сказал я и повернулся на бок. — Спокойной ночи, – отозвалась Драконорожденная. Она некоторое время повозилась, шипя и ойкая, потом затихла и вдруг обняла меня поперёк груди, и ткнулась лицом между лопаток. Улыбка появилась на моём лице сама собой, совершенно не спрашивая согласия. — Я слышу, как ты улыбаешься, – буркнула Закри. – Прекрати. Мне просто холодно. ____________________________________ ^ - просмотрев все возможные словари мира ТES, я не нашла такого словосочетание на альдмерисе, поэтому взяла из другого фентезийного словаря *Повелитель ждёт. Повелитель ищет. Я поклялась. Я иду. **Повелитель. Повелитель ищет. Служитель смертных слышит вестника. Я слышу. Я иду. ***Нет! Нет! Это вестник! ****Я Хонджериз (Хон - слушать, джер - восток, из - лёд. Слушающий восточный лёд). Повелитель Партурнакс ждёт, победитель. *****Я иду. Телдрин, идём. Ты хранитель, эльф. Ты сопровождаешь.