На пороге рая

Анжелика неспешно шла по темному переулку, и ей не было страшно, в голове путались неясные мысли, требуя немедленного решения нескончаемых проблем, в животе толкался ребенок. За эти несколько наполненных стремительными событиями дней Анжелика совсем забыла о том, что у нее подходит срок, что надо бы по-хорошему уже искать повитуху, что надо в конце концов выбрать ребенку имя, а тут еще побег... Она устало потерла виски и посмотрела в небо, но оно тоже мало чем могло помочь, поэтому она продолжила свой путь, отпустив наконец мысли на волю. Когда она в окружении этой стайки отверженных молодчиков вошла в отель, ей показалось, что сердце остановится в тот же миг, не сумев справиться с потрясением. К горлу подступил ком, в глазах предательски защипало. Анжелика чувствовала, что готова сейчас проклясть весь мир, так грубо оборвавший ее счастливый полет. Само по себе ограбление Ботрейи казалось ей святотатством, но это было единственно правильным решением при их нынешнем положении дел. Повсюду чувствовалось рука настоящего хозяина дома. Анжелика провела ладонью по резным перилам, украшенным всевозможными завитушками, дотронулась до тяжелых портьер зеленого бархата, прошла в каминный зал, встречавший свою отверженную хозяйку. А в гостиной уже вовсю мародерствовали разбойники, продавшие душу и совесть за блеск золотых монет. Конечно, им не было дела до чужих несчастий, и Анжелика поймала себя на мысли, что ей почти не больно, почти не грустно здесь находиться. Она вспоминала, перебирая небольшие шкатулки для украшений, рассматривая вазочки, которые вряд ли когда-то станут элегантным дополнением к букетику фиалок, как они с Жоффреем мечтали об этом доме. Времена года будут сменять друг друга, и устав от солнечной Тулузы, они приедут в Париж, войдут в царство зимы, разожгут камин, а солнце будет вставать и садиться над Сеной. Но мир их грез оказался так далек от реальности, опаленной солнцем Его Величества... Анжелика корила себя за слабость, успокаивала отчаявшуюся душу тем, что Жоффрей все-таки жив, и совсем скоро они будут далеко отсюда, но каждая разрешенная проблема оборачивалась витком, ведущим к еще большим трудностям. Вспомнилось, как Жоффрей впервые за долгое время спокойно спал, не вздрагивая от одному ему известных кошмаров. Анжелика грустно улыбнулась. Как бы ей хотелось рассказать ему задуманном, спросить совета, но он бы просто не позволил ей такой рискованный шаг. "Ты укротила стражников, тебе ли бояться друга детства?" - прошептала она самой себе и вышла из комнаты. Однако в глубине души Анжелика знала, что не Николя страшит ее, а их покинутый дом. Ухмыляющиеся лица разбойников окончательно испортили ей настроение, потому она прошла мимо них в зимний сад, позволив мародерствовать в доме. Здесь было пусто и холодно, лежала расколотая надвое статуя с лицом лесной феи, в углу стояло кресло-качалка, снаружи, Анжелика знала об этом, висели качели. Она вздохнула и положила ладонь на живот. "Ничего, маленький, у твоего дедушки есть лошадки, они куда лучше качелей..." Анжелика зябко поежилась и обернулась, всмотревшись долгим взглядом в ловко орудующих в гостиной бандитов. Николя, как коршун, застыл у дверей, четко обозначая границы "своих" владений, и считал ли он ее своей собственностью в эту странную ночь? Думал ли он о ней? Прошло ведь столько лет... Николя следил за происходившим в доме безобразием, радуясь удаче и стараясь не думать о той, что послужила этому причиной. Она стояла в зимнем саду и смотрела куда-то вдаль. Что она видела за чертой? О чем таком знала, и отказывалась поведать ему? С самого детства он считал ее дочерью лесных фей. Что-то величественное было в осанке Анжелики - даже в жалком платье она не выглядела несчастной. Ему хотелось подойти к ней, обнять, погладить по волосам, спросить, а помнит ли она об Америке, и о чем вообще она помнит? Николя поморщился, обозвав себя болваном. Анжелика всегда была знатной дамой и остается ею даже сейчас, а еще, он видел это в ее взгляде, она думает совершенно о другом, и в ее далеких мыслях нет места одноглазому разбойнику. Анжелика споткнулась о камень и только сейчас поняла, что за мыслями совсем не заметила, как подошла к воротам монастыря. Вокруг было тихо и холодно, мальчик, так вовремя вызвавшийся ей в помощники, вероятно, уже давно спал, Флоримон прикорнул рядом, стражники улизнули в ближайшую таверну, и только отец Антуан стоял на коленях перед распятием, моля о защите и спасении. Анжелика сунула руку в карман и вытащила наружу ладанку, найденную в шкатулке. Ей думалось, что Жоффрей не будет против, если она подарит ее святому отцу. Анжелика прижала ее к сердцу и подняла глаза к серому зимнему небу. "Где ты, Господи, слышишь ли нас? Помоги нам справиться с этим испытанием, даруй моим детям и мужу здоровье, не бросай нас... Прости, что сомневалась в тебе, что отчаивалась, что проклинала..." Она смахнула слезы и поцеловала образок, и в этот миг перед ней встало лицо ненавистного Конана Беше. Анжелика сердито помотала головой и процедила сквозь зубы: "Наконец-то". Ей было стыдно от таких мыслей, да еще и под стенами монастыря, но она никак не могла совладать с собственной ненавистью. Дверь распахнулась, выпуская кого-то, и Анжелика с удивлением узнала отца Антуана. - Доброй ночи, отец мой! - Святая Мария, вы вернулись! Я уже стал переживать. Входите скорее! - монах поспешил ввести ее внутрь, усадил ближе к огню, подал чашку с горячим отваром. Его заботливый взгляд безмолвно вопрошал, всё ли в порядке. Анжелика утвердительно кивнула и опустила глаза. - Как Жоффрей? - Спит до сих пор, болезнь измучила его, мадам, и это просто чудо, что стражники ушли в таверну и оставили нас хоть на время в покое. - Да... - вздохнула Анжелика. - А Флоримон? - Я напоил его молоком и уложил спать. Анжелика дотронулась кончиками пальцев до края сутаны отца Антуана. - Спасибо вам, святой отец, вы стали нашим ангелом-хранителем! Он слегка улыбнулся и ничего не ответил. Анжелика вошла в комнату мужа, и еле слышно ступая, подошла к кровати. Жоффрей по-прежнему спал. Она опустилась на колени у его изголовья, осторожно провела ладонью по спутавшимся волосам, прикрыла глаза, обещая и ему, и себе, что они выживут и смогут двигаться дальше. Потом коснулась легким поцелуем его лба, встала, так же бесшумно вышла, и затворив за собой дверь, направилась к сыну. Жереми, мальчик-слуга, спал прямо у порога, охраняя вход в комнатку. - Малыш, проснись, проснись, - тихонько начала Анжелика. Жереми испуганно распахнул глаза, но узнав ее, облегченно вздохнул. - Мадам, это вы, а я уж думал, что стражники вернулись. - Это я. Иди, отдыхай, и... спасибо. Паренек убежал, а Анжелика вошла к себе. Сколько еще мест будет в ее жизни, которые она точно так же будет считать домом? Флоримон спал, засунув в рот палец и свернувшись калачиком. Анжелика подоткнула ему одеяло, зажгла свечу и поставила на столик ларец. Богато украшенная крышка с гербовыми вензелями - вот и всё, что осталось им от прошлой жизни. Сокровища внутри казались насмешкой судьбы - такой беспощадной и нелепой. Анжелика потерла ноющие виски и откинула крышку: золото принесло им много несчастий, пусть же оно искупит свою вину сейчас, в этом монастыре, ибо Господь не допустит ничего плохого в своем доме. Анжелика взяла в руки крупный изумруд, полюбовалась его сиянием при свете свечи, и прошептала: "Завтра мы покинем это место!".