Fallulah – Give Us a Little Love
Я могу вечно говорить о том, как ненавижу себя, но никогда не скажу о том, как же сильно я люблю эту жизнь, которая превратилась в катастрофу. (с) Гарри Стайлс.
— Гарри, ты спускаешься? — через несколько минут после того, как она меня переодела, спрашивает Маргарет. Молчание. Мне не хочется ничего отвечать, говорить о том, что мне неудобно в этой жуткой одежде, которая позволяет моему телу дышать. Неудобно спускаться по этой лестнице и делать вид, что всё нормально, лишь бы не быть причиной второго нервного срыва женщины. Хочется просто промолчать и везде соглашаться, ощущая невероятную боль в области таза и стонать, сжимая зубы от боли. — Гарри, — слышу снова я и пытаюсь повернуться, чтобы выйти в коридор. Окидываю взглядом комнату и неуверенно выкатываюсь из неё, напрягая руки. Подъезжаю к лестнице и становлюсь возле этой маленькой горки. Качусь вниз, пытаясь не слететь с кресла, так как мне кажется, что из-за такой скорости всё возможно. Я бы отдал всё, чтобы снова, как когда-то сбежать с этой лестницы и упасть на пол, смеясь и крича, что я молодец. Но такой силы, как тогда в моих ногах нет, и это меня убивает. Скатываюсь с небольшой горки и вздыхаю, видя перед собой Маргарет. Она неловко мне улыбается и подходит ко мне, поправляя воротник моей черной сорочки. Выдыхаю и внимательно смотрю на неё, видя в её глазах снова слёзы, которые вот-вот вырвутся наружу. Такая атмосфера в моём доме начинает меня напрягать и становится всё сложнее и сложнее держать себя в руках, не обращая на это особого внимания. — Как настроение? — пытаясь как можно веселее, спрашивает она. — Почему Вы разбудили меня так рано? — не отвечая, задаю вопрос я. — Десять часов — это не рано, Гарри. — Согласен, — ухмыляюсь, — но моя жизнь поменялась, как и время. Как и понятия о том, когда рано, а когда нет. Маргарет останавливает на мне свой карий взгляд и вздыхает, поднимаясь с колен. Отходит от меня и подходит к плите, подбрасывая блин. Я мотаю головой и отъезжаю в ванную комнату, не закрывая за собой дверь. Мне сложно контролировать себя и делать вид, что со мной всё нормально. Что раны, которые просто горят, не приносят мне никакой боли, только лёгкие покалывания. Меня всегда учили не врать и говорить только правду, ведь её по-настоящему любят люди. Но только не сейчас. Открываю кран и протягиваю руки, набирая в них холодной воды. Преподношу к лицу и умываюсь, будто снимая с себя всё то напряжение, что находится во мне. Помню, когда мне было шестнадцать лет, и начались «трагедии», от которых мне хотелось просто кричать, то моя сестра сказала, что если я захочу снять напряжение, то просто надо набрать в руки холодной воды и умыться, ощущая холод на своей коже. Думая о том, что так тебе станет легче, ведь вода всегда обладала лечебными свойствами. Но сейчас, вспоминая эти слова, я понимаю, что от этой душераздирающей боли меня не спасёт никакая вода, даже если она будет набрана из самого святого источника. Поднимаю голову вверх и вижу себя — такого уставшего и потерянного, что становится страшно. Всё, что я говорю о боли — это всего лишь слова, которые можно написать на бумаге, а вот чувства… Они сидят слишком глубоко и их сложно достать, вытащить из меня. Как бы мне хотелось стать простой машиной и целыми днями просто сидеть, смотреть в окно и кивать, говоря, что всё хорошо. Но я не могу этого сделать. Во мне нет сил. Выезжаю из ванной комнаты и приезжаю в столовую, где уже накрыт завтрак и Маргарет сидит на своём стуле. Подъезжаю к столу и беру в руки приборы, смотря прямо перед собой. На тарелке аккуратно лежат блинчики, политые кленовым сиропом. Прикусываю нижнюю губу и начинаю есть, пытаясь не смотреть на Маргарет, которая внимательно глядит на меня, попивая своё утреннее кофе со сливками. Тишина завладела моим домом и кажется, что всё замерло. От этого становится только хуже. — Всё нормально, — подняв свой взгляд, говорю я. — Ты о чём? — Вы спросили меня о том, как моё настроение. Вот я и отвечаю — всё нормально. — Я рада, — улыбается она, вытирая слезу со щеки. — Вкусно? — Как всегда, — улыбаюсь я. — Простите меня... Просто это всё так душит меня, а спасти некому. — Я всё понимаю, Гарри... Но ты пойми, что не всё потеряно. Всё вернётся. — Да, но только не моя сестра... И снова тишина. Я опускаю взгляд и, доев последний кусочек, отъезжаю от стола. Мне хочется куда-нибудь уйти, где я смогу полностью насладиться своей болью, которая сидит внутри меня. Раньше я это делал, когда катался на своём старом велосипеде, а сейчас нет. Думаю, что если я увижу свой старый транспорт передвижения, то начну плакать, понимая, что теперь у меня не получится на него сесть. А если и есть возможность на нём когда-нибудь снова прокатиться, то я в это не верю. Подъезжаю к задней двери и выезжаю на задний двор, смотря вперёд. Всё тоже небо, которое будто одеялом накрывают нашу планету, тоже солнце, только, увы, его свет уже для меня не так ослепителен. Всё будто погасло вместе со мной и той звездой, которой была моя любимая сестра. Хочется подняться и убежать далеко-далеко, чувствуя ветер и свободу. Ощущая какую-то лёгкость и тяжесть в ногах, когда пробежишь больше одного километра. Я не разучился мечтать, и это меня радует всё больше и больше. Ведь мечтая об этом, я на секунду ощущаю себя счастливым человеком с целым сердцем в груди. Смотря на всё это, я начинаю понимать, что меня больше нет. Всё то, что копилось во мне со дня смерти моих родных — разрушило меня. Почему я остался на этой Земле? Почему сестра не забрала меня с собой, ведь так было бы намного проще? Я бы не страдал, не чувствовал этой адской муки своего сердца, которое просто не хочет жить. Может, мне окончательно убить своё сердце? Столько много ненужных вопросов. Слышу чьи-то шаги и оборачиваюсь, видя Маргарет. Она подходит ко мне и берёт за ручки инвалидного кресла. Закрываю глаза и начинаю напевать себе под нос старую песню, которая вечно не выходит из головы. — Тебе больно? — Невыносимо. — Гарри, — неожиданно начинает она, переложив свои руки на мои плечи, — когда твои родители покинули этот мир, я думала, что не спасу вас. Я обещала твоей матери, что несмотря ни на что, я спасу вас и сделаю всё, чтобы боль обошла вас стороной. Но, даже если я не сдержала своё обещание, я хочу верить в то, что ты поможешь мне снова дать обещание твоей матери. Дашь слово, что не отпустишь руки, хорошо, Гарри? — Не могу, — тяжело отвечаю я. — Сил больше нет. — Они есть! — воскликнула она. — Внутри тебя. В твоём сердце. — Это глупо, — приводя своё инвалидное кресло в движение, говорю я. — Глупо! — Ты не убежишь от боли, но сможешь сделать так, чтобы она исчезла. — Безумно глупо слышать это от Вас! — Хорошо, — как можно спокойнее сказала она, — через несколько минут в дверь позвонит твоя сиделка, и я хочу, чтобы ты с ней был вежлив. Пожалуйста. — Что?! — не выдерживаю я и сильно разворачиваюсь, чуть не падая с кресла. — Сиделка? Серьёзно? То есть я такой больной человек, что мне нужна сиделка? Отлично! — восклицаю я, заезжая в дом. — Она поможет тебе, поверь мне, Гарри. — Незнакомый человек поможет мне? Что за чушь! — направляясь к лестнице, говорю я. — В данный момент мне могла бы помочь только моя сестра, которая, простите меня, умерла. Которой больше нет. Её. Больше. Нет! Слёзы снова встали в глазах и мне плохо, потому что я понимаю, что ещё минута, и я не выдержу. Что ещё несколько секунд и мне станет плохо. Во мне всё бурлит, и я снова вспоминаю ту аварию, и этот яркий свет фар, который просто нас ослепил. Вспоминаю её лёгкую улыбку и сигналы машин, которые мчались на нас. Её и этот свежий запах мяты, который исходил от неё, так как совсем недавно ей подарили новые духи, которые прекрасно пахли. Кажется, что всё смешалось, мир уходит из-под ног и надо собраться, но я не могу, так как слёзы уже хлынули из глаз. Вдыхаю и выдыхаю, пытаясь успокоиться, но у меня не получается. Чувствую, как Маргарет обнимает меня, говоря, что всё будет хорошо. Но я не верю. Все эти слова о благополучном будущем — ложь, в которую никто не верит. Все мы пытаемся накрутить себе то, что жизнь отдаст ещё нам свой счастливый билет, но это не так. Таких билетов очень мало, и на всё население Земли их просто не хватит. И поэтому все просто будут ожидать, что им попадётся счастливый билет. Но только не в моей истории. Я во всё это не верю. Уже не верю. Пытаюсь подавить в себе эту боль и вдруг слышу, как кто-то звонит в дверь. Маргарет целует меня в лоб и отходит, направляясь к двери. Мне хочется уйти и скрыться, не показываясь им на глаза, но я не могу. Ради своих близких, ради тех, кто сияет ночами на тёмном небосклоне, я должен остаться и попытаться поверить Маргарет, и этому парню или девушке. Поверить незнакомому человеку, что он мне поможет. Но если я ошибусь, если всё пойдёт насмарку и спустя время я пойму, что этот человек делает мне только хуже, то я попытаюсь уйти, сжигая все мосты. Маргарет открывает дверь, и на пороге я вижу обычную девушку с тёмными волосами. Обычного незнакомца. Ну, что, игра моего выживания началась?