Trading Yesterday - For you only
Если не оглядываться назад, то мы просто не поймём того, насколько же мы выросли. И поэтому не все могут почувствовать самую красивую боль. (с) Гарри Стайлс.
— А где же Гарри? — слышу я с первого этажа знакомый мужской голос и разворачиваюсь, направляясь к лестнице. — Он ещё спит? — Конечно же, он ещё спит! — с сарказмом выкрикиваю я, съезжая с лестницы и подъезжая к гостиной. — И я снова слышу этот хриплый голос! Заезжаю в гостиную и вижу моего старого друга, который подходит ко мне. На его губах играет улыбка, что заставляет меня улыбнуться вместе с ним. Он всегда поднимал мне настроение, говоря о том, что такому парню грех грустить. Всегда, но после того злосчастного дня мне всё труднее и труднее прислушиваться к его словам. Я уже не тот человек, который был два месяца назад. Той прекрасной души уже нет. Так же, как и моей сестры. Парень приближается ко мне и включает в объятья, садясь возле моего инвалидного кресла. От него пахнет мёдом, как и всегда. Этот запах напоминает мне о тех днях, когда я был счастлив. Когда ничто не мешало мне, разве те шрамы, которые были на моём сердце. Сейчас на них появились новые раны, что вызывает сильную боль, от которой я не могу скрыться. Как бы мне хотелось начать новую жизнь и не думать о прошлом, но я не могу этого сделать. Всё слишком сложно. — Как твои дела? — подняв на меня глаза, спрашивает друг. — Восхитительно. — Снова обманываешь меня? Я улыбаюсь и легонько киваю, пытаясь держать себя в руках. Мне не хочется ничего говорить. Не хочется рассказывать о боли, о муках и тех вечерах, которые я проводил в больнице. Загружать его своими проблемами — это ошибка, которую я не буду совершать. Люди каждый день делают столько ошибок, и я не хочу быть один из них. Лучше делать вид, что всё хорошо, чем говорить о ранах на твоём каменном сердце. Друг тихо вздыхает и поворачивает голову влево, бросая взгляд на мои семейные фотографии. Улыбка появляется на его лице, и я не хочу, чтобы она погасла. Парень берёт меня за руку и нежно гладит костяшки, успокаивая. Хочется его снова обнять, но на это мне не хватает сил. Совсем немного. Я держусь, чтобы снова не заплакать и не закричать, потому что молчать я не могу. Как бы мне не хотелось, но молчать не могу. Вздыхаю и убираю свою руку, приводя кресло в движение. Парень быстро переключается на меня и снова улыбается, даря свою красивую улыбку. Он подходит ко мне сзади и кладёт свои руки на ручки моего кресла, управляя им. — Маргарет, — начинает он, посмотрев на женщину. — Разрешите нам с мистером Стайлсом прогуляться? — Да, конечно, — быстро отвечает она, отходя от нас. — Без проблем! Вот только... — Что? — Надо сказать Лили, что Гарри будет с тобой. — Лили? — непонимающе посмотрев на меня, переспрашивает он. В его карих глазах горит огонёк любопытства. — Да, — с усмешкой отвечаю я. — Маргарет, — зову женщину, — сообщи ей, пожалуйста, об этом. — Конечно, — с улыбкой отвечает она, и я снова смотрю на друга, ловя его заинтересованный взгляд. — Я всё расскажу. Надеюсь. Парень подмигивает мне и начинает управлять кресло, подъезжая со мной к входной двери. Толкает её, и дверь открывается. Друг умело управляет моим инвалидным креслом, выезжая со мной из дома. Солнечные лучи ласкают кожу, ветер приятно обдувает меня и, кажется, всё должно быть прекрасным, но даже рядом с другом я так не думаю. Адская боль моего сердца даже в такие моменты никогда не оставит меня. Она меня любит, а я её нет. Закрываю глаза и дотрагиваюсь до своего запястья, зажимая его. Чувствую лёгкое пощипывание и выдыхаю, пытаясь как можно сильнее натянуть рукав. Вспоминаю то чувство, которое горело во мне этой ночью и бездонно голубые глаза Лили, которые с какой-то нежностью смотрели на меня. Этой ночью мне показалось, что она чувствует меня и эту боль, горевшую внутри моего организма. Казалось, что она понимает меня и боится одновременно. Эта девушка раздражает, и я не могу объяснить, чем именно. Но в тоже время она меня удивляет, говоря какие-то опасные вещи, которые могут привести к катастрофе. Она как пламя — манит, но обжигает. Быть может, если бы я стал более открытым, то понял бы всё, что пишет мне судьба. Но пока у меня этого не получается, ибо всегда кажется, что вокруг опасность. Что если я откроюсь, если попытаюсь утихомирить свою боль, то потом я с ней не справлюсь. И она полностью взорвёт меня. — Все спрашивают о тебе, Гарри, — тихо говорит друг, останавливая моё кресло. — Все, а я не знаю, что им ответить. — Ничего не отвечай, — открыв глаза и посмотрев на него, говорю я. — Пусть они забудут. — Что именно? — Меня, — коротко отвечаю я и смотрю ему в глаза, видя там грусть. — Пожалуйста, не надо. Друг осторожно кивает и садится возле меня, на зелёную лужайку. Его взгляд направлен куда-то вдаль, руки скрещены на уровне груди. Он выглядит каким-то грустным, и это меня обижает. Я не хочу, чтобы человек, который всегда говорил о том, что всё хорошо, грустил, даже если в нашей жизни не всё так прекрасно. — Лиам, — тихо начинаю я, снова посмотрев на него, — я не хочу, чтобы ты претворялся со мной ради меня. Не нужно этого делать. — Хорошо, — дрожащим голосом, отвечает он. — Просто... — Что? — Просто мне хочется, чтобы ты верил в себя и в то, что скоро всё также будет хорошо. Почему ты этого не понимаешь, Гарри? — Лиам, — выдыхаю, — я всегда прислушивался к тебе, но сейчас не то время. Я другой. — Нет, Стайлс, ты всё тот же. — Ошибаешься... — Ты просто не видишь того, что вижу я, — смотря на меня, говорит он. Его карие глаза наполняются слезами, и мне хочется закричать, понимая, что я снова кому-то причиняю боль. Пейн никогда не показывает свои чувства, так как боится, что это убьёт его, но сейчас, я вижу перед собой другого Лиама Пейна. Он плачет. По-настоящему. С его подбородка стекают слёзы, а глаза кажутся настолько мокрыми, насколько это возможно. Не хочу, чтобы из-за меня он плакал. Не хочу, чтобы его прекрасные карие глаза наполнялись слезами, которые бегут через край. Мне хочется его обнять и посмотреть вместе с ним на небо, которое медленно затягивается тучами. Ведь это так прекрасно. Парень молчит. Он сопит носом и двигается ещё ближе, касаясь моей руки. Поднимает взгляд и вытирает слёзы, продолжая плакать. Кажется, что он вот-вот улыбнётся, и Лиам это делает, показывая мне свою прекрасную дружескую улыбку. — Ты не изменился, Гарри. И не изменишься, даже если ты захочешь этого, потому что нельзя быть ещё более совершенным. — Не думаю, — смотря ему в глаза, отвечаю я. — По крайней мере, ты меня знаешь и считаешь всё тем же Гарри, а те, кто знаком со мной только не давно, так не думает. — А вот здесь ты ошибаешься, — улыбается он. — Разве? — Да, — кивает. — Наверное, для Лили ты тоже совершенен. — О, нет, — протягиваю я. — Нет. Она просто моя сиделка, которая вообразила себе слишком многое. — Не думаю, — отрицает он. — Ты её не знаешь. — Так же, как и ты, — улыбается Пейн. — Но ведь её можно узнать, просто попытайся не отталкивать её так же, как и других. Хорошо? — Это ты о чём? — непонимающе переспрашиваю я. — Просто попытайся быть самим собой, Гарри. Я вопросительно смотрю на него, по-прежнему не понимая его слов. Мысли заполняют мою голову, и мне кажется, что она сейчас лопнет от различных догадок и подозрений. И впервые за эти два месяца мне хочется спокойно вздохнуть, чувствуя себя живым. Возможно, что это мимолётное чувство, но я хочу насладиться им. Поднимаю голову вверх и смотрю на затянутое тучами небо, слыша гром и чувствуя капельку дождя на своей щеке. А, может, это мои слёзы, которые я уже не замечаю? И я оборачиваюсь, думая, что где-то там, вдалеке, стоит Джемма и улыбается, любуясь этим днём и небом, которое будто плачет по моему счастью.