Linkin Park – Numb
Когда весь мир пылает огнём, то только ты можешь меня спасти. Но в этот раз этого не произошло. Нет тебя — нет меня. (с) Гарри Стайлс.
Я никогда не любил вечера, особенно холодные, когда, кажется, что ты разрушен и не можешь собраться. Ненавидел метро с его постоянными парочками, которые заходят в вагоны и вечно обнимаются, показывая всем остальным, что они влюблены. Но больше всего я не любил те разговоры, которые постоянно разгорались холодными вечерами. Те беседы, где ты жалуешься на свою жизнь, говоря, что любовь обходит тебя стороной, и с этим ничего не можешь поделать. Это всё были бессмысленные разговоры, которые никогда нас не приводили к чему-то большему, только к слезам и алкоголю, которым мы запивали наше одиночество. Именно сейчас, сидя на летней веранде, я вспоминаю всё это. В голове вспыхивают различные картинки, напоминая мне о моём прошлом, которое хочется забыть, но это невозможно. Мне хочется утопиться, повеситься, лишить себя жизни любыми способами, но лишь бы не видеть всего этого. Лишь бы не смотреть на это погасающее солнце и ощущать холодный ветер своей кожей. Не чувствовать то одиночество, которое раньше казалось нам просто словом, а не настоящей проблемой. Без неё все мои мысли потухают, как звёзды на грязном небе. Без моей сестры я не могу свыкнуться с мыслью, что должен жить. Если бы она была рядом, то помогла бы мне понять то, что я всё ещё могу дышать. Это очень странно. Я замечаю, как буквально через день мои представления о будущем меняются. Как они становятся всё хуже и хуже, и это меня пугает. Кажется, что внутри меня сидят два человека, как Ангел и Демон, и один из них берёт вверх, думая, что побеждает второго. Но всё не так просто. Они будто соревнуются в том, кто сильнее. Они разрывают меня на части. Вчера я думал о том, что у меня есть силы, что мне удастся подняться и улыбаться людям, которые, возможно, верят в меня. А сегодня всё по-другому. Я сижу на летней веранде и снова думаю о той боли, что буквально завладела моим сердцем. Без неё — это уже не я. Мне плохо, и эта горящая боль не даёт мне покоя. Всё не так просто, как мне казалось. Где-то в глубине себя я понимаю, что я сильный и смогу справиться, но в моих мыслях слишком много «но», и это не даёт мне покоя. Опускаю голову вниз и тяжело вздыхаю, тянясь рукой к стакану с янтарной жидкостью. Преподношу его к своим губам и любуюсь цветом, это так завораживает. Наклоняю стакан влево и поднимаю глаза, смотря на этот закат. На этот погасающий день, за которым придёт холодная ночь и мне снова будет холодно. И никто не узнает о том, что каждую ночь мне холодно, что я обнимаю себя и пытаюсь согреться, видя ужасный кошмары. Раньше они были только во снах, а теперь и наяву. Это невозможно. Закрывая глаза, ты окунаешься в ад, не можешь дышать и думаешь, что чем быстрее ты проснёшься, тем не страшнее тебе будет смотреть на весь этот ужас. Но это не так. Боль превратилась просто в какое-то напоминание, которое каждый раз возвращает меня к тому, что я жив. Слишком много загадок. Я сам ужасная загадка. Слышу чьи-то шаги и разворачиваюсь, встречаясь с испуганными глазами Маргарет. Она тихо направляется ко мне, хватая с поло пустую бутылку виски. Кидает взгляд на меня и замечает в моих руках стакан с янтарной жидкостью. Кажется, я разочаровываю её, но в этом мире не бывает людей, которые бы не умели разочаровывать. Это не талант, это то, что сидит в нас. Мне плохо, и об этом я не могу, да и не хочу кричать на каждом углу, и поэтому мне лучше остановиться и почувствовать вкус яда на своих губах. Так проще, легче. Раньше я никогда не искал лёгких путей, говоря, что это делают только слабаки. Постоянно думал, что во мне много сил и мужества для того, чтобы найти новые и пусть сложные пути, но пройти по ним. Но сейчас я другой и ищу тот путь, по которому будет легче идти. Да, возможно, я не приду к лучшему миру, к любви и к тем чувствам, что будут пылать во мне, но так мне понадобится намного меньше сил. Сейчас всё слишком сложно, и я не готов говорить о каких-то мечтах, потому что это всего лишь иллюзии. Мы должны быть реалистами. — Да я знаю, что Вы сейчас мне скажите, — смотря на женщину, начинаю я. — «Гарри, это твой шанс, а ты его не используешь. Тебе подарили жизнь, нужно цепляться за неё, ради...» — Я ничего не буду тебе говорить, — спокойно говорит женщина, подходя ко мне. — Хотя нет, одно я всё-таки тебе скажу. — И что же? — Подумай сейчас о своей сестре. Что она сейчас испытывает, смотря на тебя и видя, как ты всё сильнее и сильнее губишь себя? — Не надо заставлять меня стыдиться! — повышаю голос я, отворачиваюсь от неё. — Не надо! — Гарри, я тебя не виню и не... — Да, мне, чёрт возьми, стыдно перед ней, но справиться я с этим не могу! Вы просто не понимаете, что происходит внутри меня. — Ты можешь поделиться со мной. Всегда, Гарри. — Нет, не могу. — Почему? — наклоняясь ко мне, спрашивает женщина. — Потому что Вы слишком обо мне много знаете и всегда будете обо мне хорошего мнения. Но я не хороший, понимаете?! Она легонько кивает и тянется к моему стакану для того, чтобы его вырвать из моих рук. Но её рука нависает над стаканом, и женщина вздыхает, снова кивая и отходя от меня. Она ничего не говорит и тихо уходит, оставляя меня одного. Оставляя меня один на один с моими эмоциями и тем огнём, который разгорается внутри меня. — Вы можете куда-нибудь уехать до завтрашнего дня? — понимая, что Маргарет всё ещё не ушла с веранды, спрашиваю я. — Могу, но зачем? — Я просто не хочу, чтобы Вы видели меня снова таким. Я же понимаю, что Вы страдаете, видя меня в таком состоянии. И поэтому я прошу Вас уехать куда-нибудь до завтрашнего дня, хорошо? — Хорошо, — дрожащим голосом, как мне кажется, отвечает она. — Будь осторожным. Я усмехаюсь и осторожно киваю, поднимая голову и снова смотря на солнце, которое заходит за горизонт. Здесь так тихо, что можно отчётливо услышать свои собственные мысли в голове. Это похоже на какое-то безумие, в котором каждый день ты являешься главным героем. Жизнь похожа на какую-то карусель, которая набирает скорость, и ты вот-вот с неё упадёшь, но почему-то держишься, думая, что она скоро остановится. Но когда она останавливается, то тебе снова хочется её завести и кататься, чувствуя этот страх. Всё так запутано, что я уже ничего не понимаю. Смотря на это вечернее небо, снова вспоминаю наши глупые разговоры и шутки про любовь. Помню, как два года назад, когда Джемма рассталась с каким-то парнем, который «славно делал омлет», я спросил у неё о том, что есть любовь. Сестра долго думала над этим вопросом, а когда сформулировала свой ответ, то рассмеялась, говоря, что любовь — это чувство между ненавистью и симпатией, что-то среднее. Я помню, как она, смеясь, начала мне объяснять свои слова, а потом заплакала, вспоминая всё то, что она называла любовью. Каждый такой вечер она вспоминала о парне, который всегда боялся отношений, думая, что они разрушат его. И в тех словах я постоянно видел себя. Я боюсь отношений, потому что после них моя боль может усилиться. Мне рассказывали. Разворачиваю своё кресло и уезжаю с веранды. Заезжаю в дом и смотрю по сторонам, видя, что в доме никого нет. Я один, и это радует меня и убивает одновременно. Сейчас я могу выпустить весь тот гнев наружу, дышать и кричать, понимая, что боль съедает меня. Подъезжаю к стене с фотографиями и делаю глоток виски, допивая его и разбивая стакан об пол. Осколки летят в разные стороны, и я улыбаюсь, смотря на всё это. Повернувшись к камину, я кидаю свой взгляд на фотографии, которые стоят в фоторамках над камином. Смотрю на эти счастливые образы, улыбки, которые украшают их, и смеюсь, чувствуя, как меня разрывает на куски. Смотреть на счастье — для меня очень сложно. Где-то в глубине себя я отчётливо понимаю, что ничего не вернуть. Что то счастье, которое горело внутри меня — погасло, и остался только его пепел. Подъезжаю к камину и тянусь к рамкам, смахивая их с полки, разбивая вдребезги. Та боль, которая не даёт мне покоя, превращается в невероятную силу, которой мне не хватает для того, чтобы подняться и пойти только вперёд. Сейчас я сам себя убиваю, наслаждаясь этим моментом. Привожу своё кресло в движение и подъезжаю к небольшому шкафчику, разбивая одну за другой бутылку элитного алкоголя. Всё их содержимое выливается на мягкий чёрный ковёр и от него исходит аромат алкоголя, который дурманит меня. Перед глазами вспыхивают различные картинки, и я не могу дышать. Хочется кричать и крушить всё на своём пути. Эту боль не остановить. Не сдерживаю себя в руках и переворачиваю небольшой журнальный столик, падая со своего инвалидного кресла. Жуткая боль пронзает всё тело, давая мне почувствовать свои ноги. Размахиваю руками и пытаюсь подкатить к себе кресло, но оно с грохотом падает, переворачиваясь. Чувствую, как слёзы подступают к глазам, понимая, что всё рушится вокруг меня. Разрушаюсь я и те люди, которые находятся рядом. Из меня вырывается дикий крик, и я падаю на пол, захлёбываясь той болью, которая завладела мной. — Гарри, тише, тише... — слышу я ласковый голос девушки и чувствую, как она берёт меня под руки, усаживая на пол. — Что? — ничего не понимая, бормочу я, пытаясь посмотреть вперёд. — Тише. Милый Гарри, тише. — Ты здесь? — выдавливаю я, на минуту остановившись и подняв голову, смотря в её глаза. — Ты здесь?! — Я здесь, Гарри, — вцепившись в мои плечи, говорит она. — Всегда, слышишь? — Не надо, — размахивая руками, начинаю я. — Не надо говорить «всегда»! Я прошу тебя! — Хорошо. — Не хорошо! — поджимая губы, говорю ей. — Мне не хочется, чтобы ты была здесь, понимаешь? Уйди, исчезни, растворись в воздухе, но только... — Что? — Но только не смотри на меня, — выдавливаю я, отворачиваясь и захлёбываясь слезами, которые будто душат меня. — Не смотри на меня! — А если я хочу смотреть на тебя, Гарри? — тряся меня, говорит она. — Если мне нравится смотреть на тебя, то, что мне делать? — Ничего! — Смотри на меня! — выкрикивает девушка. — Посмотри на меня! Мотаю головой в разные стороны, говоря о том, что не хочу смотреть на неё. Я готов убить себя и вырвать их своей груди сердце, лишь бы не смотреть в её глаза и не видеть в них страх. Она зажимает моё лицо в своих руках и поворачивает его к себе, вытирая ладошкой слёзы, которые катятся у меня по щекам. В её глазах столько боли, что становится невыносимо. Откуда она? Откуда явилась эта Лили Стюарт? — Я знаю, что тебе плохо, что ты готов убить себя, лишь бы не смотреть на этот мир, но послушай меня... Если ты здесь останешься, то я обещаю тебе, что никто больше и никогда не сделает тебе больно. Ты справишься со всем этим, понимаешь? Ты — не тот глупый человек из книги, которая заканчивается похоронной речью или самоубийством, слышишь? Ты — не человек из грустных и противных песен о любви. Ты — Гарри Стайлс. Мальчик, который умел, умеет и будет жить. — Зачем ты всё это мне говоришь? — не понимая её слов, спрашиваю я. — Я всё это говорю тебе для того, чтобы доказать тебе то, что есть на этой планете люди, которые верят в тебя. — Ты не знаешь меня, — плача, хрипло говорю я. — Да, но это не даёт мне думать о тебе иначе. — Я не знаю тебя и не догадываюсь о том, что ты о себе там надумала, но ты не фея, которая выполняет желания и не Ангел, который спасает жизнь. — Но всем этим была Джемма, — смотря мне прямо в глаза, заикаясь, говорит она, и я вижу слезу, которая катится по её щеке. — Твоя сестра, которая по-прежнему тебя любит. Береги эту жизнь, Гарри.