Тихий омут маленького ада

По приказу Димы личный водитель его отца довёз меня до самого дома, хоть сперва я пыталась отказаться от подобных «подачек» со стороны Власова. Но по-другому мне было не выбраться, ведь я даже приблизительно не представляла, где может быть ближайшая автобусная остановка, и на какой адрес можно вызвать такси. В свою квартиру я зашла только ближе к десяти вечера. Открыла дверь своим ключом, добралась до своей комнаты и молча рухнула на кровать, мысленно порадовавшись, что у мамы снова ночная смена, и мне не придётся ничего объяснять. Я не ревела после расставания с Димой, не жалела о принятом решении и не собиралась ничего возвращать. Просто лежала некоторое время на не разобранной постели, пытаясь вспомнить хоть что-то хорошее из этих недоотношений, но в голову так ничего и не пришло. Да, Дима определённо помог мне стать кем-то, сделал принцессу из серенькой мышки… но лично для него я так и осталась тенью. Что бы я ни делала, как бы ни старалась, он всё равно не воспринимал меня как свою девушку… Кукла, послушная собачка, личная шлюха, влюблённая дурочка… но только не женщина, которой он мог бы увлечься. Таким, как Дима, нравятся девушки вроде Леры – сильные от природы, умеющие правильно себя преподнести в любой ситуации, обладающие безупречными манерами и вкусом… что уж говорить о прекрасной внешности и идеальном цвете волос, полученном отнюдь не многократным окрашиванием… А я… мышку можно сделать королевой, но в душе она так и останется мышкой. Ожесточится, станет уверенней, научится вести себя на публике, вот только как бы ни менялась она в глазах окружающих, в душе всегда будет жить та самая маленькая мышка, которая просто боится, что ей сделают больно. Я никогда не вернусь к себе прежней, но в то же время я навсегда ею останусь, просто внешне облачусь в оболочку холодного спокойствия, за которой меня дано увидеть лишь единицам… Увы, Дима тоже к ним относится, поэтому спрятаться от него будет вдвойне тяжело… почти невозможно. На следующий день уже вся школа обсуждала наш разрыв с Власовым, хоть мы даже не объявляли об этом публично. Но мы приехали в школу отдельно друг от друга, ни разу не поцеловались и не взялись за руки, что мгновенно стало поводом для беспокойства местных сплетниц, которые мигом растащили новость о расставании «самой популярной парочки» по всей школе. К концу учебного дня только школьный сторож не спросил у меня причину разрыва отношений, наверняка лишь потому, что он работает в ночь. Даже одна из молоденьких учительниц, краснея и заикаясь от смущения, поинтересовалась, переживаю ли я, что Дима меня бросил, на что ответила, что решение расстаться было обоюдным, и в действительности никто никого не бросал. Бесило, что все вокруг считают Власова инициатором разрыва, а не наоборот. Но сказать, что именно я стала той девушкой, которая упустила такую возможность и бросила их любимого Димочку, у меня просто не повернулся язык. Да и вряд ли кто поверил, только засмеяли бы. Спустя неделю шум вокруг нас с Власовым стал понемногу утихать, но вместе с тем постепенно угасал интерес ко мне, хоть задевать меня по-прежнему никто не решался. Но меня больше не звали выступить на школьных мероприятиях, подруг у меня резко поубавилось, а на общегородской конкурс красоты решили отправить Лену Кореневу, которая теперь едва ли не светилась от гордости. Единственное, что мне доверили на самом деле – пост старосты класса, что я теперь всеми силами пыталась оправдать, хоть ответственность – явно не моё. Дима всю эту неделю держался от меня в стороне, предпочитая находиться в компании своих качков-приспешников и хорошеньких девочек, тихонько рассказывающих обо мне гадости. На меня Власову было открыто наплевать, что сложно было не понять, ведь он даже не смотрел в мою сторону, а если я всё-таки ловила на себе его взгляд, то не замечала там ничего, кроме привычно снисхождения и, возможно, лёгкой насмешки. Было ясно – он уверен, что без него я ничего не стою… самое досадное, что в этом Власов на все сто процентов прав. Я была интересна в статусе его девушки, теперь же просто одна из многочисленных школьных стерв, разве что стиль у меня остался совсем неприглядный, из-за чего ещё сильнее проигрываю. Короткие юбки и накладные ресницы снова в моде, поэтому я в своих джинсах и рубашках выгляжу, как заучка-отличница, у которой нет денег на нормальную одежду. Но опускаться до их уровня я всё так же не желаю, поэтому, сцепив зубы, молча выслушиваю очередную язвительную шуточку по поводу моей внешности и продолжаю дальше составлять график дежурств по классу, по ходу придумывая, кого из одноклассников заставить выступать от нашего класса на конкурсе талантов. Наверное, снова придётся отдуваться самой. Самое удивительное, что каждый раз, когда моя шаткая репутация терпела крах, Дима был где-то рядом, тем самым будто бы потешаясь надо мной. Он был в коридоре, когда учительница попросила меня переписать речь так, чтобы её могла произнести дочка завуча, он спорил о чём-то с директором, который вызвал меня с целью сообщить, что Лена заменит меня на конкурсе, к нему же публично ушли мои «подружки». Только когда классная руководительница лениво бросила, что «старостой теперь будет Шевцова», я была совсем одна, и никто не оценил этого маленького достижения, от чего стало совсем паршиво. Без Димы я барахтаюсь, словно рыбёшка, выброшенная на берег из воды. Хватаю ртом воздух, пытаясь хоть немного продлить существование, но всё без толку. Одна я не в силах снова вернуться в море, а просить помощи у Власова не позволяет гордость. Я ведь сказала, что мне хватит сил стать никем, я сдержу обещание. В итоге спустя две недели все мои попытки самостоятельно удержаться в статусе школьной принцессы увенчались тем, что одноклассники с хихиканьем заперли меня в мужской раздевалке, напоследок едва ли ни в лицо бросив мне обрывки графика дежурств. - Ну, и пошли к чёрту! – со злостью крикнула я, опускаясь прямо на пол и обхватывая колени руками. В последнее время я превратилась просто в комок нервов, стала часто кричать и срываться на окружающих, своим переменчивым настроением пугая даже маму, из-за чего испытывала искреннее раскаяние, но поделать ничего не могла. Из меня ужасная староста, это нужно признать. Я совсем не умею управлять людьми, а они никак не хотят мне подчиняться. Я хороший, старательный исполнитель, а в роли руководителя… никто. Уткнувшись в колени подбородком, я молча уставилась в одну точку. Плакать я совсем разучилась, а это, наверное, не было бы сейчас лишним. Мне нужно выплеснуть куда-то эмоции, мне нужно что-то сделать, только бы успокоиться. Кажется, взорвусь сейчас от переизбытка гнева… Я с силой вцепилась ногтями в ткань джинсов, жалея, что листок с графиком достался мне уже порванным. Говорят, если рвать бумагу – можно хоть немного снять напряжение. Господи, я превращаюсь в психичку… Не знаю, сколько примерно я провела в заключении. Пожалуй, не меньше часа, а то и больше. Но за это время я успела несколько раз обдумать события последних двух месяцев, пытаясь понять – что же всё-таки сделала не так. Пожалуй, вывод только один – я не Дима, чтобы нравиться всем в этой школе. Мне действительно нужно быть кем-то для окружающих, мне действительно важно, что обо мне думают, поэтому я и выгляжу так жалко, пытаясь всем угодить, завоевать их внимание… Тем более, людям нужен только один кумир, он у них уже есть, а я только путаюсь под ногами… Вот если бы я могла как-то лишить Власова его статуса. Смешно, но именно это он и предлагал мне в самом начале. Не успела я об этом подумать, как дверь в раздевалку открылась, вошел Дима. Я мало этому удивилась, ведь, думаю, он и подговорил своих обожателей закрыть меня здесь. Наверняка хотел проучить. Парень привалился к дверному косяку, скрестив руки на груди, и выжидающе посмотрел на меня. В серых глазах читался знакомый охотничий азарт. - Исчезни, - прошипела я, крепче обнимая себя руками. - Не слишком ли грубо ты ведёшь себя с тем, кто может тебе помочь, солнце? – фыркнул Дима, чуть склонив голову набок. - Я веду себя слишком мягко с тем, кого ненавижу, - парировала, едва удержавшись от более ёмких выражений. – Поэтому исчезни, пока эта ненависть не проявилась на твоём лице.