…если человек тебе очень дорог, нужно преодолеть себя… © «Фенис и Ферб» – Ферб.
Усаги сидела за столом и вяло ковыряла ложкой в блюдце с шоколадным тортом. Макото разливала зеленый чай из бело-синего чайника. – Сахар, сливки? – Да, спасибо. Цукино с минутку внимательно и слегка печально рассматривала "подругу", а потом как бы опомнившись, быстро обвела взглядом комнату. Сердце свело щемящей грустью. Все было незнакомо: ковер, мебель, шторы, фотографии в рамках. – Мы живем здесь около двух лет, – рассказывала Кино. – У моих родителей цветочный магазин в нескольких кварталах отсюда. «В этом мире мама и папа Макото… они живы!» – блондинка мягко улыбнулась, смахнув набежавшую слезинку с уголка глаз. – Усаги, что с тобой? – обеспокоенно спрашивает шатенка. – Макото, – начала она, выдыхая, и отставив блюдечко в сторону, – просто раньше тут жил другой человек… Чиба Мамору. Скажи, пожалуйста, тебе что-нибудь известно о нем. Кино покачала головой. Цукино помрачнела. – Но я знаю того, кто мог бы тебе помочь, – промолвила Макото.***
Шатенка сделала пару телефонных звонков и спустя час они оказались в сквере, напротив стеклянного высотного здания. Солнце палило немилосердно. Усаги никак не могла поверить, что из всех возможных людей на Земле ей поможет он… Нефрит - он лучший друг Макото, владелец агентства недвижимости. Чистовыбритый, в белых брюках и кремовой рубашке, молодой человек стоял перед ней, сжимая в руке голубого цвета пиджак, и глаза его светились искрящимся весельем. Окинув застывшую Цукино оценивающим взглядом, он насмешливо приподнял бровь. – Должен признать, это просто поразительно! Ищешь Чиба Мамору? – голос, будто из далекого прошлого, приглушенный и тусклый. Усаги нашла в себе силы только коротко кивнуть. – С меня взяли обещание: если когда-нибудь появится золотоволосая красавица, которая будет спрашивать о нем, стать гонцом. Сообщаю: завтра тебя навестят в больнице. Молодой человек подошел ближе к Макото и обнял за талию. – А теперь-ка давай, мы проводим тебя до больницы Принцесса-сан, – он лучезарно улыбнулся. Кино легонько толкнула его в бок, при этом цокнув языком: – Шут! Прекрати паясничать! Усаги покачала головой: – Спасибо, доберусь сама. Она резко развернулась и поспешила назад - быстро, так быстро насколько позволяли ноги и жара. Макото, что-то прокричала ей вслед, но Цукино не оглянулась.***
Усаги открыла глаза. Первое, что она увидела - белые больничные стены. Стряхнув сон, девушка ощутила присутствие в палате кого-то еще. Повернула голову. Гость сидел на стуле у койки - мужчина, с благородной сединой на висках. – Проснулась?! – то ли спросили, то ли просто отметили вслух. – Вы кто? – вопросом на вопрос ответила она. Мужчина приветливо ей улыбнулся: – Хино Такаши, отец Рей и Мамору. «…не страшно, все уже в прошлом… Честно говоря, я отказалась от борьбы за Мамору… Он любит тебя… Так что у меня нет никаких шансов…» [1]. Цукино заметно помрачнела, хотя предприняла попытку моментально скрыть это широкой улыбкой, что получилось с трудом. Незнакомый "зверек" вновь зашевелился у сердца. Повисло молчание. – Говорите, раз уж пришли, – проговорила Усаги, нарушая тишину и положенную формальность. Голос ее прозвучал надломлено и хрипло. – Хорошо, юная леди, ты совершенно права у нас нет времени ходить вокруг да около, подготавливать почву и стараться не задеть чьих-нибудь чувств. Ваше знакомство с моим сыном - оно было спланировано Лайт Селеной. Правда, я не понимаю, чего она этим добивалась, – замечает мужчина. – Но вы все равно выполнили ее просьбу? – уточнила Усаги. – Да, и вот к чему это привело. Мне глубоко безразлично, что было в том, другом мире. Для меня имеет значение только настоящее, поэтому я спрошу тебя, ты любишь Мамору? – интересуется он. – Люблю, – негромко, почти отчаянно признается Цукино. Хино Такаши ухмыльнулся: – Уверена?! Ты же ничего не знаешь о нем. – Чувство никогда не умирает. Каждый раз оно сводило нас. Мы бы встретились снова… мы бы как-то обошлись без вашего вмешательства, – прошептала она. – Может да, а может нет, – мужчина особо выделяет последнее слово. – Поняла… я все поняла. Вы были против "репетиторства", да? – усталый вздох. – До тех пор, пока я была с Сейей - Мамо-чану ничего не грозило, но если Коу узнает, быть беде… Я больше не буду искать с ним встреч, Мамору находится под прицелом, – проницательно замечает девушка. – Отлично! – Усаги бьет себя по щекам ладонями. – Земле не угрожает опасность. Мой враг, моя память. Значит, нужно все забыть, как будто и не было ничего. Боже, но у меня ведь и так уже амнезия, – лицо посеревшее и осунувшееся. На глаза навернулись слезы, однако она не позволила себе расплакаться. – Мне жаль, – произносит он искренне. – Мне тоже, – тихо сказала Усаги. – Берегите его, – просит она. Во взгляде лед, а в голосе - мольба. – Конечно, – отозвался Хино Такаши. – И сама будь счастливой. Ответа Цукино не находит. От двери мужчина еще раз обернулся, долго смотрел на нее, а затем вышел. Только тогда Усаги с головой накрылась легким одеялом и дала, наконец, волю слезам. Она была раздосадована и несчастна, но в глубине души девушка понимала, что Хино Такаши прав. Было бы только хуже, ведь у нее нет той силы, чтобы защитить Мамо-чана. Уж лучше так! Но от этого понимания было не легче, просто… …она его любит. …она без него не может. [1] – использован отрывок из 1 сезона 38 серии.