Еще три часа молодые люди катались по улицам вечернего Токио, слушая музыку. Акасака, Аояма, Таканава, Роппонги, Сиба [1]. "Depeche Mode" сменили "The Rolling Stones", а затем "The Doors", "The Beatles" [2].
Усаги, устроившись удобнее на черном кожаном сиденье, с притворным интересом разглядывала проносящиеся мимо виды.
Мамору ловко крутил руль и украдкой скользил взглядом по блондинке. Иногда негромко подпевал:
– Моя безупречная мечта обрела жизнь и оболочку - я ждал тебя. / Мы постараемся не замечать ни надежду, ни страх…*
За окнами проносились огни фонарей, яркие неоновые вывески, приветливый блеск домов. В какой-то момент какофония света слилась в одну горизонтальную линию, и теперь уже постоянно подсвечивала лицо Усако. Утонченное лицо. Правильные прямые черты, длинные ресницы, а в голубых глазах - трогательная невинность. Кожа, словно сама светилась изнутри. Она прекрасна.
В четверть девятого парочка вернулась на Адзабу.
Чиба подрулил к самому дому и выключил двигатель.
Они вылезли из автомобиля - он крепко взял ее за руку. Шли по тропинке, вымощенной камнем.
Дом семьи Цукино находился в диаметрально противоположной стороне от элитной многоэтажки Хино. Здание представляло собой яркий образец типового жилого строения. Два этажа, ухоженный сад со сливой и благоухающие цветы - в общем, обитель тепла и уюта.
Дойдя, остановились.
Усаги выудила из кармана брюк ключи, отперла дверь и очень внимательно посмотрела брюнету прямо в глаза. Расставаться не спешила.
Мамору ясно видел, что она слегка растерялась. Гадала, как поступить. Не могла проститься, как положено.
Чиба ждал, что же Цукино решит. Но не дождался. Та продолжала стоять молча и забавно хмурить бровки домиком.
– Будто правило по английскому языку вспоминаешь у классной доски, – сказал он, нарушая молчание.
– Что?.. – отозвалась она.
Молодой человек наклонился и прильнул к сжатым в тонкую линию губам. Не совсем поцелуй. Просто легкое прикосновение, наполненное любовью. Притянул девушку ближе и заключил в тесные объятия. Уткнулся носом куда-то в макушку. Вдохнул. Розы. Да, Усако всегда пахла ими. Этот аромат, наверное, одна из немногих констант в его жизни.
– До завтра, – проговорив, отстраняется и отступает на шаг назад.
– Нет, пожалуйста, не уходи, – мертвой хваткой вцепилась в лацканы зеленного пиджака.
– Не бойся. Завтра намного ближе, чем ты думаешь. Спокойной ночи, – с этими словами Мамору ушел.
Усаги проводила его взглядом и уже собралась зайти в дом, как вдруг за своей спиной услышала негромкий голос:
– Куколка, что же Мамору-кун тут забыл?
Цукино настороженно замерла на месте.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – небрежно и не слишком убедительно роняет девушка.
– Прекрати играть, Усаги! – зло цедит парень и шумно втягивает в себя воздух.
– Сам-то, почему здесь?.. И так уже отлично догадался обо всем, так зачем же ты продолжаешь мотать нам нервы? – пожимая плечами.
– Вот, решил, что пора завязывать с ложью, – хмуро заключает в ответ.
– Прекрасно! – блондинка разворачивается к нему лицом. – Тогда слушай меня внимательно, дважды повторять не буду. Мне кажется, ты явился сюда зря, твоих ожиданий я не оправдаю. Сейя, я не могу, да и не хочу встречаться, целоваться, спать, жить с тобой. Прости, но та Цукино Усаги сильно погорячилась, когда согласилась стать твоей невестой, женой. Ну, не способна я оценить всех твоих достоинств, и вряд ли вообще смогу. Уж извини, но помолвка разорвана, облом вышел. Больше не приходи, я тебе ничего не должна, так что, самое время нам попрощаться. Желаю огромного личного счастья!
После этой отповеди на несколько минут воцарилась гробовая тишина.
Коу остался совершенно спокойным. Злость проглядывала только в прищуренных глазах.
–
Завладев лишь телом, рвешься за душой. / Но здесь ты пролетел: номер не прошел,** – пропела Усаги и, сняв с пальца золотое колечко, протянула брюнету.
– Не боишься? – невозмутимо произносит Сейя, отталкивая ладонь.
Кольцо упало и покатилось по земле.
– Конечно, боюсь! – Цукино действительно было страшно. Ее нынешнее состояние походило на стремительный полет в полной темноте, без маяка и ориентира, - и в любую секунду все могло закончиться ударом о невидимую стену. – За родителей, брата, подруг… Мамору. У каждого человека в этом мире есть кто-то или вещи, которые он не захочет терять ни за что. Есть они и у тебя, – девушка выдержала паузу. – Если ты причинишь им вред, клянусь во имя Луны, страдать будешь долго.
Усаги хлопает дверью раньше, чем слышит тихое шипение: «Пожалеешь».
***
Мамору вернулся домой поздно. Свет в кабинете отца еще горит. Не беспокоя его, по слабо освещенному коридору молодой человек прошагал дальше.
– Рей, – он заглянул к ней в комнату.
Та стояла у окна и смотрела куда-то вдаль.
– Рей, – позвал снова.
Девушка оборачивается. Серое лицо, покрасневшие глаза.
– Прости, я влюблен в тебя, но не люблю, – сказала Хино.
Чиба хотел подойти к ней, но был остановлен взмахом руки.
– Скорее всего, мне придется съехать отсюда, – продолжала она.
Мамору кивнул.
Рей дословно цитировала приготовленные им фразы.
– По-твоему, было лучше, если бы я лгал тебе или признал свою ошибку через день, неделю, месяц, год, – бросает он.
«Ложь». «Ошибка». Короткие жестокие слова.
– Не глупи, что за блажь?! И это все из-за нее?! – шепчет Хино, обхватывая себя руками.
Чиба не ответил.
– Не молчи! Говори!.. Говори, я хочу слышать, как ты произносишь имя той, которая ломает мне жизнь! – восклицает Рей и про себя добавляет: «Вновь!».
– Сестренка, мне чертовки паскудно. Но я, правда, не думал, что заставлю тебя так страдать. Знал бы наперед, несомненно, поступил бы иначе… по-другому, – глухо выдавливает Мамору. Больше ничего не говоря, выходит из комнаты.
Скрип входной двери. Щелчок замка.
Похоже, в их отношениях он поставил точку.
– Иначе, – девушка горько усмехнулась и медленно сползла по стенке. – Даже когда по-другому, боль все та же.
***
Минако сильно сжимает в руках награду, как лучшему игроку уже прошедшего чемпионата мира по волейболу.
Гул трибун, все еще продолжает скандировать имена игроков сборной Японии.
Минако смотрит вперед и широко улыбается, а в груди безумная радость, потому что одержала самую главную победу в своей жизни.
– Мяу!!!
Душераздирающий кошачий вопль огласил окрестности и "нагло" вырвал девушку из мира грез. Ее правую ногу резко обдало горячей болью.
«Опять я замечталась!» – мысленно Айно обругала себя нецензурными словами. Итак, происходит после каждой победы на соревнованиях.
Она опускает глаза вниз, к фонарному столбу жмется кот.
– Ой! Бедняжка! Прости, что наступила на тебя! – не мешкая подошла, наклонилась и провела ладонью по белой шерстке котика. Вдруг, замечает листок бумаги - объявление о пропаже: фотография, порода, кличка, номер телефона, размер вознаграждения.
– А ты счастливчик, Артемис, – Минако взяла и бережно уложила кота на руки. Запихнула листовку в сумочку. – Пойдем, верну тебя законному владельцу.
И быстрым шагом направилась к дому. Ведь почти ночь на дворе.
А мимо нее пробегает молодой человек - офицер полиции.
* - использован перевод песни Duran Duran - "Come Undone".
** - использован перевод песни Daryl Hall & John Oates - "I Can’t Go For That (No Can Do)" – перефразирована.
[1] - основные кварталы района Минато;
[2] - названия музыкальных коллективов.
