Ремус

Вот сижу я и думаю, как я дошёл до жизни такой? Справа и слева от меня в своих кроватках мирно сопят два маленьких монстра Герми и Гарри. Я только что закончил рассказывать им сказку на ночь и сейчас сидел, боясь пошевелиться, в ожидании того благословенного времени, когда их сон станет менее чутким и позволит мне прокрасться к выходу из комнаты не разбудив этих разбойников. Да уж, теперь я в полной мере понимаю, почему мне показалась подозрительной счастливая улыбка Петуньи, выпроваживающей своего племянника «пожить месяцок у дядюшки Ремуса». Благослови Мерлин Фенрира, с удовольствием возящегося с малышнёй, позволяя мне выкроить пару часов на разгребание всё не уменьшающейся кучи дел. Хотя на самом деле всё не так плохо, просто иногда наваливается желание пожалеть себя любимого. Я, кстати, так до конца и не понял - это выбрыки моей личной лени или атавизм предыдущего Рема, но, веря своей паранойе, усиленно борюсь с подобными приступами самобичевания. Встреча с мистером и миссис Дурсль прошла странно. Петунья, казалось, немного побаивалась меня, и постоянно цеплялась за мужа, ища моральной поддержки, несмотря на то, что я усиленно излучал в пространство безобидность и дружелюбие. У меня даже закралось предположение, что фанон прав и сестра Лили действительно не обычная маггла, а пусть и слабенький, но сквиб. Ведь только так женщина могла подсознательно чувствовать тревогу из-за близости моего зверя. Когда я ассимилировал память прошлого Ремуса, то узнал много нюансов магической действительности, не описанной Роулинг. Как оказалось, оборотню практически невозможно затеряться среди магов. Каким-то шестым или восьмым чувством волшебники сторонились ликантропов, опасались их, считали подозрительными и странными, а постоянно приглядываясь к кому-то очень легко выведать его секреты. Это только канонный Люпин мог искренне считать, что про его «маленькую пушистую проблему» известно лишь Дамблдору и Мародёрам. Чёрта с два. Сейчас, зная и помня всё, что знал и помнил Ремус, я точно могу сказать, что ещё к пятому курсу об учащемся с ними бок обок оборотне знал весь его поток, и все слизеринцы и райвенкловцы старше третьего курса. А уж из учителей не в курсе был разве что Биннс. Просто стеснительному и неприхотливому в общении Люпину даже не приходило в голову, почему с ним не общался никто кроме Мародёров и Лили. Да, кажется, он и не замечал отстранённости окружающих, так как шумная компания Блека и Поттера вполне могла заменить собой стадион футбольных болельщиков. Магглы же, из-за полного отсутствия магического ядра, никакими шестыми чувствами не обладали, потому-то большинство оборотней жило на стыке двух миров, не сливаясь полностью с маггловским миром только из необходимости ежемесячного оборота. Вернон, кстати, отнёсся ко мне довольно благожелательно и часто во время нашей беседы недоумённо поглядывал на жену. Всё же некоторая нервозность Петуньи не помешала нам обсудить многие волнующие нас обоих темы и договориться о взаимном влиянии на воспитание детей. Петунья брала на себя обязанность просвещать Гермиону в том, что касалось всяких женских штучек, а я обещал взяться за воспитание наследника Поттеров, соответствующее его статусу в магическом мире. Так будущий Спаситель и великий Победитель Того-Кого-Нельзя-Называть, а сейчас просто без месяца шестилетний мальчишка Гарри Поттер оказался в поместье Люпинов. Чтобы не создавать анархии и разгула вседозволенности, я в первый же день установил строгий распорядок дня, в котором в обязательном порядке было отмечено фиксированное время подъёма и отбоя, приёмов пищи, часы занятий, физупражнений и свободного времени. Короче ближайший месяц должен был пройти под лозунгом «почувствуй себя в детском лагере». Вообще-то похожий распорядок я ввёл ещё с момента появления в моей жизни Гермионы, но собранная, организованная и любящая читать девочка – это не шумный непоседливый мальчишка и рамки дневного графика пришлось ужесточить вдвое. Для меня самого жить по распорядку было довольно тяжело и, первую неделю, я мучился как бы ни сильнее Гермионы, похоже, привыкшей к подобному режиму ранее. А потом ничего, втянулся, и оказалось, что так я даже успеваю больше сделать, хотя в первые дни наоборот, казалось, что из-за распорядка ничего не успеваю, ведь стоило за что-то взяться, как приходило время всё бросать и браться за другое. У Гарри чёткий график тоже вызвал внутреннее отторжение, судя по сморщившейся рожице, но попадание в новую, неизведанную наполненную чудесами среду вызывало больше положительные эмоции и смиряло с некоторыми несовершенствами бытия. Как бы мне ни хотелось верить в светлый и непогрешимый образ юного Героя, но приходилось признавать, что больше всех в своей оценке прав был Северус, когда говорил, что Поттер наглый, невоспитанный и вообще весь в отца. Хотя именно с последним я бы не согласился. Судя по доставшимся мне воспоминаниям, Джеймс, конечно, был нахальным, уверенным в своей безнаказанности мажором, но воспитан был безукоризненно, просто редко утруждал себя использованием хороших манер. А вот знал их просто превосходно. Гарри же вообще берегов не видел и искренне считал, что все правила и замечания взрослые выдумывают исключительно из вредности и чтобы усложнить ему, бедному-несчастному, жизнь. И это как раз у него было от Лили, которая была той ещё стервочкой в школе. Свято уверенная в своей исключительности и неотразимости эта рыжая лисица лишь перед учителями и старостами строила из себя паиньку, на деле же вполне могла и соперницу подставить и гадостей тишком наделать. Даже прошлый Ремус считал, что будь она хотя бы полукровной, Слизерин был бы ей обеспечен. Знакомство с Гермионой произвело на Поттера неизгладимое впечатление. Как же, девочка, которая действительно выполняет все требования взрослых, не тяготится этим, не привирает и не пакостит тайком! Попытавшись пару раз подбить Герми на саботаж моих заданий и откосить от занятий с Фенриром, мальчишка напоролся на недоумение, возмущение и гневную отповедь преисполненную праведным негодованием. Моя приёмная дочь искренне не понимала, как можно сделать работу спустя рукава, выполнить задание на «отстань» и того хуже, солгать или подтвердить чужую ложь. Попробовав обидеться, Гарри очень быстро понял, что хуже сделал только себе самому, потому что Гермиона вполне могла вместо общения с ним уткнуться в какую-нибудь книжку и быть вполне довольной жизнью, а вот ему играть в одиночестве очень быстро наскучивало. Так, медленно, но верно мальчик-который-выжил приучался к дисциплине, аккуратности и старательности.