Ремус

И всё-таки иногда я очень большой идиот. Может оттого, что я попаданец и только-только начинаю обживаться в звериной шкуре, а может из-за неполноценности Люпина как оборотня, от которого я и почерпнул все свои знания. Это же надо, столько времени сходить с ума от незнания как поступить и не додуматься до очевидного: обратиться за помощью к своему волку. Эта светлая мысль пришла мне в голову уже на отдалённой лесной поляне, когда мы с Герми, устроившись друг напротив друга, стали медитировать. Я уже не раз объяснял своей приёмной дочери, как попасть во внутренний мир, но пока у неё ничего не выходило. Подозреваю оттого, что она не сильно-то и горела желанием там оказаться. Но полная луна многое может изменить, и я, в сотый раз, попросив при встрече не бояться и не обижать своего волчонка, уселся напротив неё, погружаясь в подсознание. Теперь это уже не занимало много времени и довольно скоро я трепал по холке радостно виляющую хвостом лохматую зверюгу, прилично раздавшуюся в размерах по сравнению с нашей первой встречей. Волк слышал зов луны, то и дело беспокойно оглядываясь в ожидании призрачной тропы, открывающей ему путь наверх, но явно был рад и моему присутствию. Действительно, после появления в моей жизни троицы начинающих маго-шиноби, резко стало мало времени на себя любимого. Честно говоря, я тоже успел соскучиться по своему зверю. Я опустился на одно колено, заглядывая в глаза половинке своей души, не переставая почёсывать за ушами. - У нас появилась своя стая. Разомлевший было волчара резко поставил уши торчком, заслышав магическое для каждого волка слово, давая понять, что внимательно слушает. - Моя дочь. Не по крови, но моя. Ты же позаботишься о маленьком напуганном волчонке? Волк отпрянул и, склонив голову, пару раз чесанул себе задней лапой за ухом. Я сначала не понял, а потом расхохотался. Будь я проклят, если этот жест не равнозначен кручению пальцем у виска. Мой волк словно говорил мне: «Ты совсем дебил, что ли? Как я могу не заботиться о волчонке из нашей стаи? Я вожак! Я альфа! Это мой долг!» - Прости, глупость сморозил. – Повинился я, вновь запуская обе ладони в мягкую шерсть. – Просто волнуюсь очень. Её первый оборот был вне стаи и ей страшно. Волк лизнул меня в нос типа «Всё путём, брат!» и не спеша потрусил к полоске лунного света, на появление которой я, к стыду своему, даже не обратил внимания. Не теряя ни минуты, я бросился в обитель моего зверя, чтобы иметь возможность наблюдать за происходящим снаружи. И первое что увидел – распахнутые не то в страхе, не то в восхищении глаза Гермионы. Мой волк, не торопясь, чтобы не напугать, приблизился к девочке, недвусмысленно подставляя ухо под почесушки и та, немного поколебавшись, расплылась в улыбке и протянула тонкие ручки, почти по локоть погружая их в мех, возвышающегося над нею на добрых полметра монстра. - Папа! Волк одобрительно фыркнул ей в ухо, осторожно тычась мокрым носом в лицо, и по полуночному лесу разнёсся счастливый детский смех. Потом он катал её на себе по лесу, и Герми даже вполне спокойно отнеслась к охоте на зайца. Правда для того чтобы перекусить, волк всё же скрылся на пару минут за деревьями, уступая моей горячей мольбе. Я оставил их наедине, чтобы покопаться в своей ментальной библиотеке, когда, видя усталость девочки, волк улёгся возле расстеленных на земле спальников, а Герми устроилась у него под боком и уснула, трогательно вцепившись сжатыми в кулачки пальчиками в густой подшёрсток на животе. И, надо сказать, совсем не удивился, когда, вернувшись в пещеру под утро, обнаружил вместо человеческого детёныша, свернувшегося клубочком бурого волчонка с рыжими подпалинами по бокам.