- И тебе привет.. деревенщина

Криво усмехаюсь, смотря на тонкую папку, которая спокойно лежала на сиденье. Беру её в руки, открываю и снова перелистываю все документы: они просто отличные. Бумага не грязная, листки не помяты, а чернила от подписей не размазаны. Вытаскиваю красный паспорт, замечая, какая приятная на ощупь эта материя. Фото они смогли спасти и каким-то образом перенести его на эту бумагу. Вижу, что даже место жительства успело поменяться. Я улыбаюсь своим возможностям, представляя удивлённое лицо Василисы Огневой, когда я вручу всё это ей прямо сейчас. Я просто уверен, что она думает, что я не могу исправить всё за такой короткий срок. Подношу к лицу тетрадь с полевыми цветами, читая, что написано на двух линиях: «Василиса Огнева, Экономика». Я даже и представить себе не мог, что она окажется юным гением. Даже в только что исполнившиеся восемнадцать, она была похожа на девушку, которая уже должна была искать практику. Она знала буквально всё, и я даже не сомневаюсь, что тяга к этому у неё в крови. Я помню кучу бумаг на столе в зале. Там были простые примеры, но было ясно, что для такого возраста это было просто невозможно. 23+15-11? Странно, это даже очень странно для меня. Такому учат лишь в первом классе, а этой девочке было лишь пять с хвостиком. Теперь я верю слухам о юных гениях. Возможно, стоит пригласить её провести у меня практику. Ненавижу, когда талант гаснет. Или его отбирают, когда он вот-вот почти в твоих руках. Так что приходится действовать первым. Почерк ровный, без всяких помарок или обведённых слов. Схемы составлены просто прекрасно и понятно. Лишь идиот, который не умеет читать, не понял бы этого. И самое главное: нет никаких ошибок. Нет-нет, не в плане грамматики, а в плане самого строения, объясняющего всё это. Это как будто читаешь книгу по экономике. Только в более свободном выражении. Беру эти две вещи и, нехотя, выхожу из машины. Я бы посмотрел эти работы ещё раз, но, увы, я дал обещание и намереваюсь сдержать его. Я вижу, как маленькая фигурка появляется на пороге, обернув одну руку вокруг талии. Она замечает меня и начинает быстро спускаться по лестнице, едва не подпрыгивая. Ух, я не ждал такого приветствия. — Привет! — кричит она, и я надеваю солнцезащитные очки, пытаясь скрыть свой взгляд. Я точно знаю, что она скажет после этого, и я планирую дальнейший разговор. Возможно, если я скажу ей, что документы ещё не готовы, её тёмные брови слегка сведутся вместе, а взгляд помрачнеет, и она с твёрдым голосом спросит, зачем я сюда приехал. И тут я зайду в тупик. Соглашаясь с мыслью спокойно отдать документы, я едва приподнимаю кончик губ. — Где мои бумаги? — она с интересом поглядывает на меня и слишком быстро переводит взгляд на машину, и я возвращаюсь на землю. — Оу... да-да. Секундочку, — я протягиваю руку через окно в машину и беру папку, но оставляю тетрадь лежать там, спокойно. Беру папку и краем глаза замечаю, как её брови поползли кверху, но когда я обернулся, она стояла со спокойным выражением лица, хоть и глаза всё выдавали. — Вот, — я протянул ей папку с полуулыбкой на лице. — Это всё. Она быстро открывает папку и начинает просматривать все листки, будто не веря, что они настоящие. — А как ты смог... — она поднимает на меня глаза и, беря листок, подводит его к свету. — А вот так, — я пожимаю одним плечом, ликуя про себя, что смог так удивить её. Она закрывает папку, беря в руки паспорт, рассматривая его со всех сторон. — А фотография? — она смотрит на неё, потом переводит взгляд на меня. Я беру паспорт и сравниваю фото. Идентичны. — А что — фотография? Самое главное, что она здесь есть, — она вздыхает. — Я понимаю, что она есть, но откуда она у тебя? — я загадочно улыбаюсь, всё ещё думая, какая же она деревенщина. Я не удивлюсь, если она даже и представить себе не могла, что такое планшет. — Связи, темнота, связи, — я протягиваю паспорт, который зажал между двух пальцев настолько крепко, насколько это возможно. Она пытается вырвать его, но после третей попытки понимает, что я хочу что-то добавить. — Что? — она скрещивает руки на груди, всё ещё плотно держа папку в руке. Я стучу паспортом по руке, обдумывая фразу. — Не желаешь поработать в банке? Она с ошеломлённым видом смотрит на меня. — Ч-что? — она опускает руки по бокам. — Ты сейчас не шутишь? — её взгляд мрачнеет и становится недоверчивым. — Я, как тебе сказать, не умею шутить, — я сую руки в карманы, пытаясь быть сконцентрированным. Но как же мне тут им быть, когда около меня стоит полная деревенщина, которая ляпает что-то, что меня смешит? Даже с Дианой я более серьёзен. Она прикусывает губу, пытаясь сдержать улыбку. Потом опускает голову и тихо смеётся. — А куда же делась ненависть? — она снова взглядывает мне в глаза, но теперь я вижу лёгкие смешинки. Я нахмуриваюсь и задумываюсь: Огневы настолько непредсказуемы... что я сам не знаю, насколько. Лишь за минуту общения она смогла унести разговор в другое русло. — Ну, знаешь, — я достаю тетрадь, снова замечая, что она удивлена. — В этом есть что-то. Она забирает тетрадь и просматривает слегка грязные страницы. Я наблюдаю, как она буквально впитывает каждое слово, словно нуждается в них. Потом со вздохом закрывает её и бережно кладёт в папку. — Не волнуйся, — утешаю я. — Ты сможешь учиться спокойно, и когда будешь свободна — можешь приходить на работу. Я найду для тебя что-нибудь. Она кивает и шепчет благодарное "спасибо". Ещё раз поднимает взгляд, и, прижимая папку к груди, уходит. Что-то в ней есть, но я никак не пойму.

***

— О, Фэшиар, — мой отец приветствует меня кивком и снова поднимает бумаги перед лицом. — Что-то вы с Захаррой вспомнили про меня. Опять что-то мутите? Я слышу тихий смех. Ладно, он в хорошем настроении. Это хорошо, но что-то мне подсказывает, что сейчас я его испорчу. — А Захарра что здесь забыла? — я сажусь перед ним и скрещиваю руки на груди, откидываясь на спинку мягкого сиденья. Захарра — моя ненаглядная сестренка. Не знаю почему, но я просто обожаю ее и в тоже время ненавижу. Всё время ведёт меня на какие-то встречи, приговаривая, что это повысит мою репутацию. A самое главное — она просто ненавидит Диану. В последний раз, когда они встретились, она была готова выколоть глаза её зубочисткой из-под оливки. И всё это из-за испорченного платья. Ну, хорошо, тогда Диана тоже погорячилась. Случайно пролила красное вино на её белое платье. Что-то мне говорит, они ещё повоюют. Захарра владеет несколькими банками, но и это ужасно нагружает её. Потом бедный Ник бежит ко мне, сломя голову, прося придумать что-нибудь, чтобы утихомирить её. Эх, любовь-любовь. Вот поэтому я и не влюблялся никогда. Просто куча проблем, плюс всякие слухи. А я ненавижу быть очередной темой для сплетен. После того, как я случайно врезался в ларёк на очешуенно дорогой машине, будучи в состоянии алкогольного опьянения, я решил, что пора завязывать тусить и приниматься за работу. — Очередной банк, который она была готова угробить, — со вздохом говорит он, считая что-то на калькуляторе. — Ну, ты же знаешь её. Я киваю. — Хм, можно вопрос? — я вижу, как он кивает, но я даже не представляю, как он отреагирует на мой вопрос. Поэтому молчу ещё три секунды. — Помнишь конюшню Нортона Огнева? Он перестаёт считать и поднимает на меня заинтересованный взгляд, откладывая бумаги и скрещивая руки перед собой. — О чём вы говорили в тот вечер? Он задумывается и чешет подбородок. После, отходит к огромному окну и снимает очки, чтобы помассировать переносицу. — В тот вечер, — он снова садится на стул передо мной, заглядывая мне в глаза ещё раз, прежде чем опустить голову. — Мы решили сделать крупное перемирие. Мы были уже не теми мальчишками, которые просто дрались, мы были гораздо большим. В тот вечер я повёл туда тебя, потому что точно знал, что Селена этого не одобрит. Ну и для верности взял тебя с собой, прекрасно зная, что ты всё расскажешь. Хоть в то время ты и не знал их в лицо, ты точно что-то слышал об этой семье. Мы очень долго воевали, так сказать, боролись, за местo наверху, — он поднимает руку кверху, и я сразу понимаю, о чём он говорит. — Но, в конце концов, поняли, что это просто бессмысленно. Он согласился с этим. А после, электропроводка в конюшне загорелась, и она сгорела. Нортон спасал лошадей, как и его жена, Лисса, и их завалило обломками дерева. Их дочь — Василиса в то время сидела и играла во дворе. Она выжила, но я так и не смог найти её. — Он делает длинную паузу. — А зачем ты меня об этом спросил? Я качаю головой и выхожу из кабинета. Вот теперь мне нужно поговорить с Дианой. Причем о её лучшей подруге, которую, как она сказала, оставила в деревне.