Часть 2
28 июня 2015 г. в 23:21
Все следующие сутки состояние Рико было стабильным: не улучшалось, но и не ухудшалось. Поэтому Ковальски мог работать, почти не обращая на него внимания.
Зато после полуночи, когда учёный уже начал в буквальном смысле клевать носом, его разбудил шорох, доносящийся со стороны операционного стола. Этого хватило, чтобы полностью запустить мозг лейтенанта, заставив учёного вскочить с рабочего места и за долю секунды оказаться рядом с подрывником.
— Какого черта?! — слабо выругался Рико. — Я не чувствую тела!
— А ты чего ожидал? После таких ранений… Да не двигайся ты! — тон учёного не терпел возражений. Подрывник даже удивился: когда это Ковальски в последний раз был так строг? Да никогда. Он постоянно занят своими делами, редко с кем-то разговаривает, а со вспыльчивым Рико вообще ни в какую не идёт на прямой контакт.
И сейчас этот человек стоит над неподвижно лежащим сержантом, (от которого, кстати говоря, пользы сейчас не больше, чем от младенца) и, помогая приподняться, заставляет выпить какое-то лекарство.
Рико беспрекословно повинуется. Что ему остается делать?
— Отлично. Не буду спрашивать, как ты. Через четверть часа препарат подействует, мышцы начнут оживать и, думаю, не пройдет и сорока минут, как двигательные функции тела восстановятся.
— Ладно, — только и сказал подрывник.
Главное, что можно будет двигаться. А то чувствовать себя какой-нибудь амёбой из семейства простейших, поверьте, приятного ноль.
— Так, — Ковальски посмотрел на часы, — Шкипер просил звать его в любое время дня и ночи, если ты очнешься. Нужно сходить за ним.
— Это обязательно? — поинтересовался Рико. — Может, подождём сорок минут?
Мужчина взглянул на учёного, и лейтенант умудрился прочитать в этом, как обычно непроницаемом взгляде, мольбу. В таком состоянии сержант явно не хотел принимать сочувствующих посетителей.
— Хорошо, — ученый вздохнул и опустился на стул рядом с товарищем, положив руки на колени. — Наверное, так будет даже лучше.
— Спасибо, — Рико медленно прикрыл глаза.
Неяркий свет мирно лился со стороны стола, где недавно работал Ковальски. Какие-то приборы монотонно гудели в унисон друг другу. Время текло неспешно, но это не раздражало подрывника, а наоборот успокаивало, навевало сладкую дремоту…
Он не заметил, как поддался окружающему его умиротворению и провалился в объятия Морфея, а когда вновь открыл глаза — было уже начало десятого.
— Проснулся, боец? — бодро поприветствовал его Шкипер. — Как самочувствие?
— Ничего, — сердце подрывника почему-то забилось сильнее. Он попытался подняться и, к великому его облегчению, это у него получилось. Он сел, опустив ноги на пол.
Голова слегка кружилась, спина и ребра болели, пальцы рук покалывали, но в целом, двигаться-то он мог. Это главное.
Рико криво улыбнулся. В его глазах зажегся озорной огонёк и он, наконец, рискнул посмотреть на своих посетителей.
Шкипер сидел на стуле, его лицо буквально сияло. Ему тоже пришлось поволноваться. Рядовой скромно расположился рядом.
— Так всё нормально? — поинтересовался он почему-то смущаясь.
Только сейчас подрывник заметил стоящего чуть поодаль лейтенанта. Тот скрестил руки на груди и ждал, что скажет его пациент.
— Более чем, — встретившись с ним взглядом, подытожил сержант. Оба едва заметно улыбнулись.
— Можешь вернуться в строй? — почему-то шепотом спросил прапор, но учёный всё равно услышал его.
— Нет уж, — он подошел ближе. — Я четко обозначил необходимый МИНИМАЛЬНЫЙ срок реабилитации — две недели. Будьте так добры, не критиковать заключения врача.
Рико кивнул.
— Да я же шучу, — примирительно поднял руки Шкипер. — Я же не совсем сумасшедший. Ладно, выздоравливай. Загляну ещё чуть позже.
Рядовой ушёл вслед за командиром.
— Наверное, часа два тут просидели, — пожаловался Ковальски, закрыв за товарищами дверь. — Выпроводить никак не мог. Переживают.
— Обязательно две недели? — задал вопрос подрывник. — Я, вроде бы, неплохо себя чувствую.
— Будешь умничать — пролежишь две. — нахмурился учёный. — Неплохо он себя чувствует, как же. И на твоём месте я бы так поспешно не вставал. На вот, выпей это и возвращайся в горизонтальное положение.
— Ладно, — не стал спорить сержант, послушно приняв из рук сослуживца ампулу со светло-голубым содержимым и за секунду осушив её.
Заняться было нечем, и мужчина с повышенным интересом наблюдал за занятым своими делами Ковальским. Сегодня он выглядел лучше: смочил водой и причесал светло-русые волосы, переодел брюки и рубашку, которую под халатом было и не особо заметно. Может быть, даже хорошо позавтракал. Но всё ещё не спал. Учёный был бледнее обычного, в районе глаз, под нижними веками, пролегли морщины, он часто тёр почему-то именно правый глаз, из-за чего вскоре образовалось небольшое покраснение. Рико также замечал, что лейтенант на какое-то время отвлекался от своей работы и просто замирал неподвижно и бездумно.
Ближе к вечеру Ковальски распорядился перенести в лабораторию кровать сержанта, и тот благополучно переехал на неё. На все убеждения сослуживца в том, что ему самому нужен отдых, ученый лишь отмахивался.
Потом подрывник долго не мог заснуть. Голова гудела, температура поднялась до 37.8, места швов давали о себе знать и неприятно ныли, а больше всего саднила рваная рана предплечья. Лишь когда лейтенант заставил Рико выпить какое-то успокоительное, жар немного спал, и больному удалось заснуть.