Последний герой — перед тобой он, Это нечто потрясающее, действуй. Единственный шанс в жизни, словно сон, - Подходи же и смотри, слушай и чувствуй... Bon Jovi — Last Man Standing
Глава 7
После тренировки они вернулись на Марс поздно. В Гелиополе наступила ночь, и на часах стрелки показывали полпервого. Хань жил на другом конце города в отеле, а Чонин обычно сам добирался до загородного дома Бэкхёна. — Перекусить бы... — тихо пробормотал в лифте Чонин, разглядывая через толстое стекло ночную панораму. Гелиополь по праву считался одним из самых красивых городов, и ночью, утопая в россыпи огней, он ничуть в красоте не терял. Тут не было уродливых коробок небоскрёбов или прочих строений из балок, хромпластика и стекла, характерных для высокотехнологичной эпохи. Дома строили не выше двадцати метров. И строили из марсианского красного гранита — природного естественного материала. Только портовые здания отличались и напоминали высоченные шпили со "шляпами". "Шляпы" — космодромы для посадки и взлёта шаттлов и челноков. Обычно на шаттлах и челноках совершали перелёты внутри системы или выходили за пределы атмосферы, где уже в припланетных областях ждали лайнеры, трейлеры и прочие суда дальнего следования, которые никогда не входили в атмосферу обитаемых планет. — Тебе удобно жить у Бэкхёна? — Мне везде удобно. — Почему ты тогда в отеле... — Денег нет на отель, — фыркнул Чонин и отвернулся от стекла, чтобы смерить Ханя внимательным взглядом. — Чунмён заплатит мне только после первой официальной гонки, а просить денег у отца или Шуня неохота. Хань поразмыслил и сообразил, что у голодного Чонина вряд ли есть деньги на еду, а слуги в доме Бэкхёна уже спят, скорее всего. И Чонин отправится в кровать голодным, если Хань не вмешается. — Можно заехать в отель ко мне и перекусить в ресторане на первом этаже. Составишь мне компанию. Чонин покосился на него, но всё же кивнул. — Ты на чём обычно ездишь домой? Или такси... — Не надо такси. Они вышли из лифта на подземной стоянке, и Хань хвостом двинулся за Чонином. А потом резко остановился. — Что это? — А то ты не видишь... Хань видел раритет, который требовалось, кажется, заправлять бензином. Штука на двух колёсах хищного вида. Руль, движок, сиденье, два колеса и бензин внутри. — Но это же опасно. — Ничуть. — Чонин перекинул длинную ногу через сиденье, удобно устроился и завёл древность. Мотор зарычал глухо и агрессивно. — Так и будешь стоять? — Гм... — Хань решительно закрыл рот, оставив все мысли по поводу при себе, уселся за спиной Чонина и осторожно обхватил его руками за пояс. Чонин молча тронул ладони Ханя и заставил сцепить их в замок. Потом он надел очки из хромпластика, умело развернулся и погнал к выезду. На широкой дороге Хань зажмурился и плотно сжал губы, потому что у него возникло ощущение, напоминавшее полёт на болиде. Зато стало понятно, почему Чонин гонял по земле на этом раритете. Скорость, восторг и ветер в лицо. До отеля они добрались за двадцать минут — марсианских. Хань помнил, что марсианское время отличается от стандартного, но не помнил разницу в минутах. Хотя сейчас это было неважно. — Прошу вас. — Приветливый официант подвёл их к столику у окна, подождал, пока они сядут, и вручил меню каждому, заинтересованно покосившись на Чонина при этом. Ждать ему особо не пришлось — голодный Чонин быстро перечислил выбранные блюда, а Хань решил от него не отставать, хотя голодным себя не чувствовал. — Считаешь, что стоит рискнуть и попробовать бугана? Чонин отвернулся от окна и устремил на него чуть насмешливый взгляд, затем уставился на его губы, быстро облизнулся и соизволил ответить: — Буган — это марсианский конёк. Такого больше нигде не попробуешь. Он похож сразу и на кролика, и на поросёнка. Очень вкусно. — Очень на это надеюсь... — Хань молчал, пока официант расставлял перед ними на столе блюда, крошечные тарелочки с марсианскими специями, вазы с салатами и — под конец — поднос с отлично приготовленным буганом. Чонин верно подметил — буган напоминал кролика и поросёнка одновременно. Начали они поздний ужин именно с бугана. Хань осторожно отправил в рот маленький ломтик мяса, срезанного с ляжки, и заработал челюстями. Мясо оказалось нежным, в меру жирным и почти что таяло на языке. — М-м-м... вкусно. Чонин пожал плечами и поднёс к губам стакан с соком, внимательно при этом разглядывая Ханя. Это не смущало в силу привычки — на Ханя всегда смотрели, и он одинаково сильно нравился и альфам, и омегам, о чём прекрасно знал. Хань чувствовал себя немного скованно под внимательным взглядом тёмных глаз по иной причине и пытался разобраться в собственном отношении к этому человеку. С одной стороны, Чонин был для него кумиром, гонщиком и чемпионом, имя которого и прозвище знала каждая собака на трассе. С другой стороны, Хань не мог не замечать недостатки Чонина как человека. С любого кумира осыпается позолота, когда удаётся дотянуться до него и узнать получше, потому что любой кумир, в общем-то, тоже не больше, чем просто человек. Талантливый, но человек. А идеальных людей не существует. Чонин вот тоже не был идеальным. Он был антаресийцем, а их не очень-то и любили. Сейчас только в Антарес не отказались от монархии. Официально такую форму правления считали... "унижающей человеческое достоинство". В космосе хватало республик, федераций и конфедераций, а вот империя осталась лишь одна. С Антарес воевали, пытались воздействовать дипломатическими и экономическими способами, но не помогло. И Хань плохо себе представлял, как жили антаресийцы. Чужаки обычно не совались в Антарес, только в систему Саргас, где проходили грандиозные гонки, но Саргас не могла похвастать обитаемыми планетами. Хань как-то расспрашивал Ифаня об Империи Антарес, на что Ифань коротко ответил, что жизнь там отличается. Дескать, у них есть титулы, привилегии и прочие разные диковинные вещи. И, скорее всего, Ханю там не понравится. Вот и всё. — Скучаешь по Антарес? — тихо спросил он, подцепив ложкой салат из вазы и отправив в рот. — Может быть. Вне трассы. Иногда. — Чонин сосредоточенно наколол вилкой кусочек мяса и окунул его в миску, наполненную оливковым маслом. — Вы ведь с Ифанем не с одной планеты, да? — С разных. Моя ближе к Антарес, а его — дальше. По цвету кожи нетрудно догадаться, в общем-то. — И у тебя есть титул? — заинтересованно спросил Хань, позабыв о еде. — Допустим. — Чонин завернул мясо в лист салата и отправил в рот. — А какой? — Княжеский, первого ранга. Это даёт мне право сидеть в присутствии Императора. Такова привилегия моего рода и титула. Ну, то есть, когда-нибудь эта привилегия будет моей. Пока что титул принадлежит моему отцу, а я считаюсь наследником и принцем антаресийского дома Ким, так что привилегий у меня пока нет. — Ого... А твой... ну вот... как бы... У Шунь. Он тоже обладает... — Нет. У Шунь по рождению виконт. И поскольку наш брак... Неважно. Над столом повисла неловкая пауза. Хань мысленно отругал себя за то, что задал вопрос, касавшийся бывшего супруга Чонина. Не стоило, пожалуй. Теперь Чонин выглядел более холодным, гордым и замкнутым, чем пару минут назад. — Извини. Я не собираюсь никуда лезть, просто ничего не знаю об Империи. Невинный интерес, так сказать. — Я в курсе, — буркнул Чонин, вновь налегая на еду. И впрямь голодный. Но хорошо, что с его аппетитом всё в порядке. В конце концов, Чонину нужно было набрать вес. Хоть какой-нибудь. Хань не так хорошо разбирался в градациях таблиц по весу и слабо представлял себе причины требований комиссии, но раз уж они заявили, что Чонин слишком лёгкий, то им виднее. — Хотел спросить тебя кое о чём... Чонин отодвинул опустевшую тарелку, сделал глоток ананасового сока из стакана и вопросительно вскинул брови. — Как ты умудряешься разгоняться всего за десять секунд? Ифань говорил, что так только ты умеешь, больше никто. Да и по заводским стандартам на разгон отводят от двадцати до двадцати пяти секунд. Чонин коснулся кончиками пальцев воды, налитой в большое плоское блюдо, вытер руки салфетками и выудил из кармана наладонник, через минуту протянул его Ханю. На дисплее красовался атмосферный прогноз для всех планет Солнечной Системы и показатели состояния околопланетных и межпланетных пространств внутри системы. — Ы-ы-э... — непонимающе протянул Хань. — Смотри на показатели. Содержание молекул водорода. Солнечный ветер... Видишь? — И что? — И всё. Ветер слабый сейчас, а водорода чуть больше, чем обычно. — Допустим, что дальше? — На болидах стоят генераторы Манолли. В курсе? — Ну да, — обиженно фыркнул Хань. — Стоят. — Ну вот и пользуйся. Что тут непонятного? Хань ошарашенно пялился на Чонина и всё-таки не понимал. Чонин вздохнул, потянулся к стаканчику с зубочистками, достал одну и сломал. Точно пополам. Затем он передвинул в центр стола плоское блюдо с водой. — Вот. Это космос, идёт? Хань скептично осмотрел блюдо и тонкий слой воды в нём. — Ну ладно. Пусть будет космос. Что теперь? — Это, — Чонин показал ему обломок зубочистки, — болид. Пока всё понятно? — Можно и без ехидства обойтись. Да, понятно. — Отлично. Чонин аккуратно пристроил обломок зубочистки в блюде у самой кромки со своей стороны и затем показал Ханю собственный указательный палец. — Это — движок болида. Смотри. Чонин кончиком пальца толкнул обломок зубочистки, и тот пересёк водную гладь, ткнувшись остриём в фарфоровую кромку со стороны Ханя. — Видел? — Ну. — Хань по-прежнему не мог уловить ход мыслей Чонина. — Чудно. Теперь другой болид берём. — Чонин взял второй обломок зубочистки и вдруг окунул его в миску с оливковым маслом. — Представь, что это не масло, а генератор Манолли. Теперь гляди. Чонин выудил обломок из масла, пристроил на то же место, что и первый обломок чуть раньше, и толкнул пальцем. Обломок в один миг оказался со стороны Ханя. — Разницу видишь? — Второй двигался по воде намного быстрее. — Угу. Так до тебя дошло? — Не очень, — честно признался Хань. — То есть, я, конечно, в курсе, что без генератора Манолли болиду не место на гонках, но генераторы стоят у всех, а разгоняешься за десять секунд почему-то только ты один. — Потому что у меня генератор не просто стоит на болиде, а я им пользуюсь. В отличие от прочих. Плотность водорода, солнечный ветер, волновое сопротивление вакуума и прочее. Давление от излучения Солнца — в том числе. Надо всё учитывать и считать здесь, — Чонин тронул кончиком пальца собственный висок. — Генератор Манолли создаёт поля. Эти поля вокруг болида обычно называют оболочкой. Всего полей — тридцать семь. Это ты наверняка знаешь — базовый курс. Поля и создаваемая ими "оболочка" позволяют задавать векторы движения и влияют на скорость болида. Но поля и их взаимодействие друг с другом и вакуумом можно регулировать всё тем же генератором. Иногда вырубать лишнее или врубать то, что нужнее. Большинство пилотов выставляют постоянные настройки генератора, которые, вроде как, оптимальны для них. Так принято. Разработчики и конструкторы тоже рекомендуют ставить оптимальные настройки и не заморачиваться. Некоторые ставят три-пять режимов и автоматику, которая переключает эти режимы в зависимости от изменений среды, потому что вакуум в космосе — это не идеальный вакуум, даже не физический. Чем ближе болид к планетам или иным довольно крупным телам, или к звезде, тем больше так называемая плотность космического пространства вокруг болида. Ты наверняка замечал, что тогда болид движется быстрее, так? — Замечал. Но это, получается... тебе всё время приходится контролировать генератор Манолли и отвлекаться на его параметры? — Для меня это несложно, — пожал плечами Чонин. — Я привык. Мой первый болид был без контроля настроек. Я сам его собирал. Пришлось как-то приспосабливаться. Привычка осталась, как видно. И я быстро считаю, а ручное управление не запрещено основными положениями Формулы. — Чонин слабо улыбнулся. — Сколько столбов с кошачьими фигурками было на входе в отель? — Гм... — Хань напряг память, но так и не смог вспомнить. — Ты же живёшь здесь. Их двадцать три. Вот тут семнадцать маслин осталось. — Чонин указал на блюдце с маслинами. — Как видишь, я всегда всё считаю. Машинально. Не знаю, почему. И мне проще управлять болидом с отключенной автоматикой. Вручную. И как только датчики болида реагируют на изменения среды вокруг болида, я снова начинаю считать. При включении оптимальных полей и вращении корпуса можно использовать плотность среды и крылья болида. За счёт этого болид ускоряется, как минимум, вдвое быстрее. Вообще после разгона движка его мощность постоянна, и разгон дальше зависит именно от генератора Манолли. Неточные настройки позволяют разгонять болид только по заводским стандартам. Это около двадцати пяти секунд по времени. Жирно будет. Точные настройки позволяют разгонять болид за десять секунд. Иногда — за восемь. — Слушай, если ты такой умный и так шустро считаешь, то какого чёрта часто вылетаешь с трассы? — задал закономерный вопрос Хань. Чонин неожиданно тихо засмеялся и передвинул блюдо с обломками зубочистки на край стола. — Паршиво работаю с тормозами, быть может. Не знаю. Но у любого гонщика есть слабое место. Хотя бы одно. Поскольку я работаю на скорость, иногда сложно тормозить. Я делаю всё правильно, но... — Ясно, — вздохнул Хань. — Хочу завтра попробовать ручное управление. Поможешь? — Не вопрос, — пожал плечами Чонин, допил ананасовый сок и сверкнул ослепительной улыбкой. Сейчас он не казался привычно холодным. Наоборот. Сейчас Чонин был непривычно тёплым. — Кофе выпьем в номере, быть может? — Всё равно. Они поднялись из-за стола и добрались по лестнице до седьмого этажа, где располагался номер Ханя. Хань повозился с дверью, распахнул её и зашёл в номер. Чонин последовал за ним, закрыл дверь и повернул ручку, заперев на замок. Различив этот щелчок, Хань оглянулся и раскрыл рот, чтобы напомнить о заказе кофе и о том, что дверь придётся открыть, когда заказ принесут. Не успел. В следующий миг его с силой прижали к стене, а губы обожгли горячим дыханием. В рот проскользнул быстрый язык. Соль смешалась со слабыми ананасовыми нотками. Твёрдая ладонь на пояснице, сильные пальцы на затылке и бешеный стук сердца в груди. Всего лишь поцелуй, а Ханя захлестнула с головой жажда скорости. И он безотчётно обвил смуглую шею руками, притягивая Чонина к себе ещё ближе. Хотя казалось, что ближе уже некуда. Думать, надо это им обоим или нет, не хотелось совершенно, а поцелуй был слишком вкусным, жарким и странным. Хань глухо застонал, почувствовав руку Чонина между собственных ног. Уверенное касание, мягкий нажим, томительно-сладкое поглаживание... Хань помнил, что Чонин — альфа с разбитой истинной парой. И знал, что при таком раскладе Чонин не вариант, как и он сам для Чонина тоже не вариант, потому что из "непроизводящих". Но желание близости, скорости и жара это ничуть не умаляло. А ещё у Чонина губы оказались волшебными: полные, сочные, упругие, твёрдые и умелые. Оторваться от них было решительно невозможно. Хань и не пытался. И чёрт с ними, с кофе и воплями Ифаня по поводу "никакого секса внутри команды"...