Из неопубликованного, фольклор ралли-космогонщиков
Глава 13
Чанёль жил одними тренировками на трассе после отбытия команды Трансформер в Антарес. Другие команды не могли рассчитывать на привилегии в Империи, потому ждали официального открытия Саргас. Это Бэкхён полетел в Империю по блату — из-за Чонина, который там то ли принц какой-то, то ли герцог, то ли что-то похуже. Чанёль добирался до тренировочной трассы, лез в болид и гонял до изнеможения, не реагируя на шуточки окружающих. Даже шутка про ночную рубашку Бэкхёна потеряла привычную остроту — без Бэкхёна. После тренировки Чанёль приползал домой, шёл в душ и падал на кровать, чтобы уснуть, потом проснуться и снова — на тренировку. И так день за днём, уныло и бесцветно. Он не ревновал. Больше — нет. Потому что хорошо знал и Бэкхёна, и Чонина. И он не сомневался, что эти двое даже до поцелуев не докатятся, только легче от этого не становилось. Если Бэкхён решил уйти, то именно решил уйти. Бэкхён много чего говорил и делал, но, приняв решение, уже не менял его. Чанёль даже стал лучше его понимать за время разлуки. Понимал, что Бэкхён в чём-то прав, что думать о ребёнке в тридцать — поздновато и опасно, но ещё хуже — вовсе не думать. Чанёль отдавал себе отчёт в том, что при нынешнем образе их жизни ни о какой полноценной семье и речи быть не может: постоянные разъезды, стресс, лишние волнения для Бэкхёна, ведь Бэкхён всегда волновался во время гонок и боялся, что с Чанёлем что-то может случиться. Несчастные случаи — это закономерность, довольно вспомнить того же Чонина. А ведь помимо конструкторских ошибок существовали опасные ворота трассы и просто сложные секции, где мало полагаться только на собственное мастерство, надо ещё и чужое мастерство учитывать. И дурость чужую — в том числе. Даже от банального столкновения болидов никто не застрахован — на открывающей гонке этого сезона в Чанёля едва не врезался Тао, а сам он — едва не впилился в болид Чонина. Уже невесело. Ну а если Бэкхён будет в положении, то подобные волнения плохо скажутся не только на ребёнке, но и на самом Бэкхёне, потому что залететь в тридцать... Такого омегу в положении надо на руках носить, как древнюю вазу из драгоценного китайского фарфора. Чтоб даже пылинка на него не опустилась, а то мало ли... Чанёль специально перечитал гору литературы на эту тему, чтобы морально подготовиться. К чему-нибудь. Если вдруг случится чудо, и Бэкхён решит вернуться. Он успел поспать пару часов после очередной тренировки, когда его разбудил вызов по удалённой связи из Лира. Машинально он на вызов ответил, так и не разлепив глаза. — Слушаю... — Пак Бэкхён? — Нет, Пак Чанёль. Что вам угодно? И кто вы вообще? — Чанёль протёр глаза и моргнул. — Здравствуйте. Я представляю Лиранскую Медицинскую Лабораторию. Можно поговорить с Пак Бэкхёном? — Сожалею, но сейчас Бэкхён в Империи Антарес. — А вы... — Его супруг. — Чанёль хотел добавить «почти уже бывший», но не успел. — В таком случае, я оставлю сообщение для Пак Бэкхёна у вас. Он проходил у нас обследование, однако из-за переезда архива результаты обследования перепутали, и Пак Бэкхёну сообщили неверное заключение. — А что такое с его результатами? — Чанёль подорвался на кровати, мигом растеряв остатки сна. — Видите ли, Пак Бэкхён проходил обследование, чтобы выяснить общее состояние и, вероятно, для того, чтобы узнать, как будет протекать в его случае возможная беременность. Если судить по его результатам, то ему следует родить ребёнка в течение года, если упустить момент, то позднее это уже будет невозможно. Репродуктивная система не... — Погодите, — взмолился Чанёль, честно пытаясь соображать. — С ним всё в порядке? — С самим Пак Бэкхёном всё в порядке, просто дело в циклах организма. Как я понимаю, ему тридцать полных лет, ни одной беременности до этого у него не было, поэтому репродуктивная система через год уже вряд ли... — Стойте, — снова притормозил собеседника Чанёль и устало провёл ладонью по лицу. — Понимаю. Мы выслали результат обследования по месту жительства Пак Бэкхёна. Вы можете забрать заключение в Центральной Лаборатории Гелиополя в любое время. Там всё подробно изложено, да и местные специалисты разъяснят вам все сложные моменты, если пожелаете. — Да, спасибо. — Чанёль отключил связь и упал на кровать, честно пытаясь вникнуть в то, что ему только что сказали. Через миг он слетел с кровати, проверил время, запрыгнул в брюки и, на ходу натягивая футболку, промчался вниз по лестнице в гараж. За четверть часа он стрелой пронёсся по городу, притормозил на стоянке Центральной Лаборатории и вломился в пустой холл. Ему объяснили, куда идти, и он спустя пять минут сидел в светлом коридоре и ждал своей очереди. Перед ним ближе к нужной двери расположилась взволнованная пара. Чанёль наблюдал за ними с интересом и отмечал, как бережно альфа касался пальцев бледного спутника. Тот держал в другой руке медицинскую карту с полосатой отметкой. Красные полоски альфы и синие — омеги, стало быть, бета. Пары «альфа-бета» не были экзотикой, но вот в таком месте увидеть их удавалось редко. Судя по всему, бета был в положении, что случалось не так уж и часто. Молоденький бета держался неплохо, хотя всё равно казался напуганным, а альфа его мягко успокаивал и поддерживал. Основания для страха у этой парочки имелись: Чанёль слышал, что трудности возникали не только при поздних беременностях у омег, но и у бет — в любом возрасте, поскольку беты считались промежуточным видом между альфами и омегами, однако не обладали ни полным набором всех признаков альф, ни полным набором всех признаков омег — всегда чего-то не хватало. Ещё со времён школы и академии Чанёль помнил из базового курса биологии, что существование бет являлось природным регулятором численности населения, но никогда не понимал, почему в таком случае беты могли иметь детей. Редко, далеко не всегда, но могли. Когда-то он даже донимал вопросами преподавателей. Один из них ответил Чанёлю лет десять тому назад, что омеге легко родить до двадцати семи, но вот после — до тридцати трёх — уже сложнее, после тридцати трёх — никак. Поэтому способность бет компенсировала этот короткий срок, а ограниченность этой самой способности бет уравновешивала всю картину в целом. Потому что в парах бета-омега и альфа-бета должна проявляться нужная реакция беты. Если их партнёры не в силах изменить природный баланс, то толку не будет. Природный баланс беты в том и заключался, что в обычном состоянии бета обладал свойствами и альфы, и омеги, но был гораздо спокойнее и уравновешеннее, без острых реакций на присутствующих рядом людей вне зависимости от их вида. И если в паре бета-омега у беты не выделялся альфа-секрет, а в паре альфа-бета — естественная смазка, то такая пара оставалась бесплодной. А вот в обратном случае шанс зачать ребёнка был. Небольшой, но был. Похоже, та пара у двери относилась к счастливцам, где всё сложилось удачно. Чанёль украдкой покосился на бету и попытался понять, на каком тот сроке. Толком ничего не вышло, поскольку бета выглядел нормально. Наверное, ранний срок тогда, раз ничего не видно. Стоило подумать о Бэкхёне в этом плане, и Чанёлю ощутимо поплохело. Почти до панического ужаса. Потому что он не представлял себе этого, не знал, что ему в таком случае делать, и как это вообще будет выглядеть — Бэкхён с их ребёнком внутри. Захотелось шлёпнуться в обморок на пару лет, чтобы это как-то прошло мимо совершенно безболезненно и спокойно. Очнулся — и тут уже Бэкхён с ребёнком на руках. Красота же... Правда, если теперь у Бэкхёна будут сложности, то шлёпаться в обморок и оставлять его одного — это больше на свинство и эгоизм смахивает. А именно в эгоизме Бэкхён Чанёля и обвинял. — Вот чёрт... — озадаченно протянул Чанёль, так и не сумевший найти выход из положения. Он отчаянно завидовал ожидающей в коридоре парочке. Альфе — особенно. Тот казался таким спокойным и уверенным, так надёжно поддерживал бету и ободрял, хотя был моложе Чанёля на добрых пять лет. Если он и боялся, как Чанёль, то ничем и никак это не выдавал и обращался со своим бетой нежно и бережно, будто тот самый лучший омега на свете, а вовсе не из тех, кого порой пренебрежительно называли «непроизводящими». Спустя час Чанёль сидел перед специалистом-бетой в удобном кресле. С чашечкой кофе в руках, потому что кофе был ему необходим, хотя он не отказался бы и от чего покрепче. — Вот результаты обследования вашего супруга. — Доктор внимательно посмотрел на Чанёля поверх тонких очков и аккуратно придвинул к краю стола толстую стопку бумаг, на которую Чанёль уставился с такой тоской, что доктор решил над ним сжалиться. — Если вы не подумаете об увеличении вашей семьи в течение этого года, то потом вам уже ничего не понадобится из средств защиты, поскольку ваш супруг потеряет возможность зачать ребёнка. Если чем-то долго не пользоваться, то это что-то перестаёт быть нужным. Это так же верно в отношении репродуктивной системы омеги. — Это на пальцах? — слабым голосом уточнил Чанёль. — Именно на пальцах, чтобы было проще понять. Тут нет ничьей вины, кроме, собственно, вашей и вашего омеги. Вы сами тянули с этим так долго. В большинстве семей всегда появляется хотя бы один ребёнок до того, как родителям стукнет тридцать. Это увеличивает вероятность зачатия второго до тридцати пяти. Таким образом, срок работы репродуктивной системы увеличивается. У вашего супруга не было ни одной беременности, а ему уже тридцать. Причём он у вас омега с прекрасным здоровьем, что даже удивительно. Как правило, с этим делом тянут только те пары, где есть какие-либо сложности со здоровьем омеги. В вашем же случае... это несколько странно. Вы вполне могли обзавестись ребёнком и раньше. Ну и что тут скажешь? Вряд ли имело смысл объяснять доктору, что Чанёль гонял на трассе, постоянно мотался между системами и проводил в космосе куда больше времени, чем на планетах, как полагалось нормальным людям. Бэкхён, кстати, грешил тем же, поскольку комментировал гонки и должен был при этом присутствовать. Хотя они никогда не говорили с Бэкхёном о том, чем Бэкхён хотел бы ещё заниматься — помимо комментаторской деятельности. Бэкхён закончил Академию Связи на Марсе, так что Чанёль предполагал, что он мог бы стать диспетчером или заняться журналистикой. Наверное. — Вам всё понятно? — уточнил тем временем доктор. — Здесь в бумагах всё рассказано в деталях. Понимаю, что обилие медицинских терминов может вас смутить, но суть я вам уже объяснил. — Да, конечно. — Чанёль сгрёб бумаги со стола, попрощался и выполз в коридор на ватных ногах. Чего уж тут сложного-то, в самом деле? Просто Чонин оказался прав на все сто: либо Бэкхён, либо гонки. Других вариантов нет. Просто — нет. Бэкхён хотел полноценную семью, всегда хотел. И, наверное, он смог бы простить Чанёлю разбитые надежды на детей, но точно не сейчас. И что же делать? Чанёль не представлял. Он всегда мечтал о чемпионском титуле, но если он продолжит в том же духе, то Бэкхёна вернёт далеко не скоро. И детей у них уже не будет. Хотя бы собственных. В холле Чанёль нарвался на До Кёнсу. Они буквально столкнулись нос к носу, потому что один глупо листал бумаги, а второй пытался запихнуть в карман полосатую карту. — О, привет. А ты что тут делаешь? — Да так... — Чанёль уставился на полосатую карту беты, которую Кёнсу вновь попытался затолкать в карман. — Ты сам-то что тут забыл? — Мне положено раз в месяц проходить обследование. — Кёнсу повертел в руках карту и хмыкнул. — Я же бета, а не альфа, как видишь. Мало того, что со скрипом взяли в команду, так ещё и эти дурацкие обследования... — Но для чего? — Комиссия требует представлять отчёты, что мои показатели в норме. Альфа-показатели. И что я не залетел, а то мало ли. — О-о-о, — только и смог протянуть Чанёль, припомнив, о чём он сам думал недавно во время ожидания. — Ну вот. Мало того, что вечно обзывают «непроизводящим», так ещё и требуют доказательства этого. Идиотизм, не находишь? А ты? В поиске нового омеги помоложе и побойчее? — Что, прости? — опешил Чанёль от такого вопроса. — Ну... Бэкхён уже выходит в запас, да? Ему же тридцатник, значит, он уже тоже плавно откочёвывает к «непроизводящим», а тебе зачем держать рядом бесполезного омегу? Правильно, незачем. Вот мне и стало интересно, что ты... — Заткнись, пока не прибил, — с глухой яростью посоветовал Чанёль, стиснув в руке несчастные бумажки с результатами обследования Бэкхёна. — Будешь каждого прибивать? — развеселился не к месту Кёнсу. — Все об этом болтают. Это уже вроде шутки про ночную рубашку Бэкхёна. Дескать, опасно вступать в брак с омегой из семьи с пуританскими взглядами. Небось, каждый раз падает в обморок, когда слышит слово «ребёнок». — Много ты знаешь... — Чанёль постарался взять себя в руки. А чего он ожидал? Бэкхён ведь тоже говорил, что часто слышал подобные вопросы и замечания. И вины Бэкхёна тут не было. Только сам Чанёль и виноват. Потому что об этом не думал, хотя следовало бы. Но он в принципе никогда не думал о возрасте Бэкхёна и возможных проблемах, с ним связанных. И не думал вовсе не потому, что ему наплевать, а потому, что привык, что Бэкхён всегда рядом, что это аксиома, как и их чувства. И ему казалось, что так будет всегда. Пока Бэкхён не собрал вещи и не ушёл, закрыв дверь у него перед носом. Вот и думай теперь, как быть, если любишь и Бэкхёна, и гонки. И пытайся понять, что же всё-таки любишь больше. А предстоящая гонка в системе Саргас лишь всё усложняла и запутывала. И Бэкхён ещё... Он ведь в Империи. Так просто не возьмёшь и не придёшь к нему, чтобы поговорить в спокойной обстановке. Если Бэкхён вообще захочет с ним говорить... Чанёль отчаянно боролся с желанием взвыть в голос от безысходности. — А если я спрошу, спишь ли ты с Сэхуном? — А я тебе скажу, что это не твоё дело, — немедленно зарычал на Чанёля Кёнсу и, наконец, запихнул карту в карман. — Вот именно. Потому всё, что там у меня и Бэкхёна творится, тебя тоже не касается. Не твоё дело. Так что держи свои мысли по поводу при себе, ясно? Чанёль рванул к выходу, потому что взвыть в голос от безысходности захотелось ещё сильнее, чем прежде.